Ноша - Татьяна Нелюбина

Сказочный сюжет для рисунка.

И снова солнце! Просто невероятно! Как повезло с погодой! Весь день были на пляже, купались. Вода – лазоревая, прозрачная, тёплая.

– Я плыву! – радовалась Маша. – Я научилась плавать!

В отель возвращались по берегу, смотрели, как солнце садится.

– Но как же, – поражалась Маша, – если оно растаивает в море, то завтра…

– Оно снова взойдёт. Оно не тает, оно просто закатывается за горизонт.

– Я знаю, я смотрела фильм по телевизору, там тоже говорили: горизонт.

Хорошая память у Маши. Всё запоминает, что видит и слышит. Узнаёт «в лицо» на фотографиях храм Аполлона в Сиде, амфитеатр. К Гераклу и к Зевсу относится как к родным, обожает маленького проказника Гермеса:

– Нануся, смотри, я кто? Я лечу!

– Крылатый конёк?

– Нет, смотри, у меня сандалики. На них крылышки. Значит, я кто?

– Гермес?

– Да! Когда он был маленький!

И понеслась.

Эти ножки в сандаликах…

Дочка написала:

«Дорогие наши! Поздравляем и вас с Николаусом! Надо же, как здорово, купались! А здесь +4… Я простыла, плашмя лежу».

Маша выбрала красивую открытку и попросила написать родителям:

– Я желаю вам прекрасного дня для лежания и выздоровления и красивого дня для работы.

Вот это да! Снова купались!! Весь день провели на пляже, весь день играли с дочкой хозяина пляжа, её зовут Dolunay, хозяин объяснил, что оно означает: «Полная луна». Чем мы только ни занимались! И печенье пекли, и единорога купали, и каналы прокладывали, пили чай, благодарили:

– Чок тешекир эдерим!

Девочка хохотала, не понимала, что мы говорим. А мы, кроме «большое спасибо», ничего по-турецки не знали. Объяснялись с ней руками-ногами и отлично находили общий язык.

Когда из громкоговорителей на мечети понёсся протяжный призыв к молитве, Маша сказала:

– Это Аллах поёт.

Девочка повторила:

– Allah.

– Нет, Маша, это мулла возносит молитву Аллаху.

– Да-да, я забыла, они… я забыла, кто…

– Мусульмане.

– Да, у них Аллах, а у нас Бог.

Девочки умчались, а вечером Маша спросила:

– А знаешь, почему сегодня хорошая погода?

– Почему?

– Я утром вышла на балкон и попросила Аллаха, Бога и Зевса, чтобы он все тучки разогнал.

Ах вот почему!..

Мы проголодались, и Маша стала раздумывать, что на ужин возьмёт:

– Я залюбила каламари!

– Ой, и я! Я тоже люблю кальмаров.

– И деда! Djeda! Isst du gern Calamari?

– Tintenfisch? Natürlich. Ich mag alles, was meine liebe Frau und meine liebe Puppi mögen[25].

Маша удивилась:

– Деда – твой муж?

– Да, а я его жена. Твой папа – муж мамы, а мама – его жена.

– А мой муж где?

– Ты ещё маленькая. Вырастешь, и будет у тебя муж.

– Но жить я буду с мамой. Потому что я её люблю.

– Ты соскучилась по мамочке?

– Да, соскучилась. И по папе.

– Я тоже соскучилась. Через два дня увидимся!

Слава богу, ничего не случилось, не приключилось, не, не, не, привезём Машу отдохнувшую, загоревшую, здоровую.

– Почему мы должны уезжать… – Маша меня обняла и заплакала.

– Отпуск заканчивается. Зато скоро маму увидим! И папу! Они тоже по нам соскучились!

– Хочу с тобой…

– Я никуда не денусь, Маш, приезжать буду. А в детском садике как тебя ждут! У вас будет рождественский утренник!

Утешала Машу, заговаривала, радость вселяла – в будущее, грусть гасила – по прошедшему. Сказку про какое-то существо рассказывала:

– Жил-был зайчонок. Он хотел подружиться с лисёнком. Пошёл друга искать. А навстречу ему… какое-то существо.

Маша радостно затаилась.

– Я знаю, я знаю, закричал зайчонок, ты – лисёнок! Ха-ха-ха, засмеялось существо. У лисёнка – шёрстка, а у меня – иголки!

– Это ёжик, ёжик! – обрадовалась Маша.

– Верно! Пошли зайчонок и ёжик дальше по лесу, идут, идут, а навстречу им… какое-то существо.

Дочка написала:

«Здесь солнечно, +4. А у вас? У меня странная температура, вечером 37,2, а днём 35».

Я забеспокоилась:

«Это нехорошая температура, детка, бронхитная. Надо что-то делать. А мы опять купались. Маша сказала: соскучилась по мамочке. И по папе тоже».

«Ах ты господи, дитёнышек маленький. Мы тоже соскучились. Как вам хорошо, так тепло! Бронхитная, говоришь? А врачиха ничего не сказала. Тогда пойду завтра к «ухо-горло-носу». Приятного вечера! Целуем».

На пляже мы снова что-то «пекли».

– Проходите, гости дорогие, – зазывала Маша, – угощайтесь, вот вам торт и кусочек вина.

Рисовали, читали. Маша сочиняла стихи, искала рифму:

– Колено-полено!

Разглядывала мою кофточку:

– Это сабля!

– Где?

– Вот!

– А! Это цапля.

– Я и говорю: сапля.

– Цапля.

– Цабля.

Перед сном – и это одна из тех картин, которые остаются в памяти – Маша баюкала своего поросёнка-ребёнка и пела ему колыбельную:

– Спи, а-а-а, спи, мой миленький, спи, славненький, а-а-а…

Я пошла умываться.

– Баба На-а-а-а-а-а!

– Что, Машенька?

– Не хочу домой… – Маша заплакала. – Не хочу завтра домой…

Я легла рядом, погладила спинку, провела по Машиным крошечным позвонкам, по лопаточкам, ладошки поцеловала. Как же так получилось? Мне кажется, ни мои братья, ни дочка так меня не любили, как Маша. И не то чтобы мне грустно – я же Машу учу не грустить, что прощаемся, а радоваться, что снова увидимся, – но и, конечно, не весело. Я целую Машины щёчки, носик, глазки, губёшки и думаю, какая же я счастливая.

Я Настю утешила:

– Митька тоже ревёт, не хочет домой. Конечно, у меня приволье, делает, что хочет… Так Маша папу и маму ещё не видела?

– Нет, оба свалились, у дочки бронхит, у зятя ОРЗ.

– Бедняги. Ничего, отлежатся, главное, Машу не заразить.

Маша и Митя потянули нас с этой площадки на следующую, я им уже счёт потеряла.

– Хорошо, но так и знайте, это последняя! Потом пойдём обедать.

– Я не хочу, – затянул Митька, – после обеда спать…

– Спать – дело святое!

Митька знал, что спорить бесполезно, и сдался без боя. И не потому, что я такая поборница сна, но его мама завёрнута на режиме дня. Будь её воля, мы бы жили строго по расписанию. Будь она моя дочь, я бы забила на весь этот ворох ЦУ, но жену сына я отшить не могу. Вдруг непрочно пришито? Уйдёт, Митьку с собой заберёт, только его и видели…

Я осадила себя, не накаркай! И позавидовала Насте от всей души:

– У вас с Кришаном всё так гармонично. Кришан надёжный, спокойный, не суетный. А мой! Из-за всего схватываемся. Знаю, знаю, ты скажешь, что и у вас разногласия, но Кришан – западник, они тикают по-другому! А мой-то – восточник! А туда же…

– И пусть. Пусть по-своему думают, а