Отречение - Алиса Клима

Ларионов присел на тахту в своей спальне и долго смотрел в пол. Вопреки собственной воле он нуждался в алкоголе. И не сдержался и взял все-таки бутылку с кухни, а потом закрылся в комнате.

Пузенко подъехал к клубу, и заключенные женщины весело суетились в предвкушении, а мужики уже открывали грузовик, чтобы вытащить инструменты. Больше всех размахивал руками и командовал Фимка.

Инесса Павловна казалась непривычно возбужденной.

– Дорогая, – она сжимала руку Веры, – какая прелесть! Представляешь, у нас есть теперь настоящие музыкальные инструменты! Неужели я смогу коснуться клавиш?..

Вера подумала про Ларионова. Ведь это он, должно быть, добился, чтобы в лагпункт дали инструменты. Ее сердце переполнилось гордостью, и она тихо стояла в стороне.

– Верочка, отчего ты такая? – Инесса Павловна заглянула Вере в глаза. – Нам надо поблагодарить Григория Александровича.

Вера искоса посмотрела на нее.

– Но он не выходит, – сказала она немного нервно.

– Так давай пойдем к нему. Клава! – позвала Биссер. – Клава, давай пойдем к Ларионову и поблагодарим его сейчас же.

Клавка подошла и лениво пожала плечами.

– Ты против? – удивилась Инесса Павловна.

– Может, потом, – протянула неохотно Клавка. – Я думаю, он сейчас нашему приходу не обрадуется.

– Почему же? – не выдержала Вера. – Потому что ты так же, как и все, считаешь, что это я виновата в том, что он не выходит. Не хочет видеть меня! Осуждает!

– Я не хотела…

– Ну и пусть! Пусть! – воскликнула Вера. – Мне все равно, что вы все думаете!

Она быстро направилась вглубь лагеря, не желая идти в барак.

– Что все это значит? – раздосадованно спросила Инесса Павловна Клавку. – Что происходит?

Клавка махнула рукой.

– Все то же. – Она вытащила махорку, кусок газеты и стала скручивать себе козью ножку. – Психанула! И я тоже хороша… Я ничего такого не хотела сказать.

– Но что же с Ларионовым? – настаивала Инесса Павловна.

– Да что, что? Я просто при Ирке не хотела говорить. В запое он, вот что! И так они вечно что-то выясняют…

– В запое?.. – растерянно вымолвила Инесса Павловна.

Она не понимала, как такое могло случиться с Ларионовым, и что он мог сутками пить, как уездный сапожник. Инесса Павловна вообще не представляла, как может выглядеть сильно пьющий мужчина, поскольку Лева, как она шутила, пьянел от запаха спиртного, не то что от его поглощения.

– Клава, – сказала она решительно, – руководи процессом. Помни, что за нами великие Корсаков, Мусоргский, Рахманинов! А я пойду поговорю с Верой. Она не в себе.

Инесса Павловна разыскала Веру в дальнем углу зоны. Там, за бараками и конюшней, среди редких сосен одиноко стояла небольшая шестигранная деревянная беседка. Вера сидела в ней и смотрела на утомленное, клонящееся к горизонту солнце. Лицо ее было усталым. Вокруг роились комары, и Вера сердито отмахивалась от них и яро лупила себя по лодыжкам. Инесса Павловна прошла и тихо села рядом. Солнце плескалось багрянцем в ее рыжих курчавых волосах.

– Какая красота, – промолвила она невольно. – И как хорошо, что лето!

– И тихо так, – кивнула Вера.

– Ты очень напряжена, Верочка, – заговорила вкрадчиво и дружелюбно Инесса Павловна. – Тебе необходим режим. Весной ты была более организованной.

Вера положила голову на перила беседки и смотрела на Инессу Павловну с каким-то томлением.

– Я знаю, – ответила она. – Все как-то нарушилось с его отъездом в Москву.

Инесса Павловна заулыбалась и покачала головой.

– Вера, не верь смешным наветам кухарок, – сказала она без тени высокомерия. – Ларионова постигли сложности в Москве.

– Откуда вам известно? – быстро спросила Вера.

– Мне не известно, но я уверена, что он там много пережил. – Инесса Павловна взяла Веру за руку. – Люди старались оградить тебя от правды и лишь навредили.

– О чем вы? – Вера вскочила. – Что-то стряслось?!

– Дело в том, Верочка, – начала Инесса Павловна осторожно, – что Ларионов очень похож на тебя. Он привык переносить страдания в одиночестве. Я думаю, он переживает из-за тебя, но вовсе не в том смысле, в котором тебе это могли преподнести без мудрствования его приближенные. Он переживает за твою судьбу в лагере. Это очевидно. Его и я волную, и все остальные.

– И что же? Поэтому он решил вести жизнь отшельника? – с негодованием сказала Вера и хлопнула себя со всей силы по щеке. – А эта идиотская версия про мигрень!

– Я думаю, он просто не может все спокойно обдумать и разобраться в себе: ему тяжело, – предположила Инесса Павловна. – Так или иначе, он сильно пьет, Вера, – решилась она произнести эти неловкие слова.

Вера вздрогнула и опустила глаза.

– То есть как?

– Вера, мужчины по-разному справляются с бедами. Видимо, он не выдержал напряжения и сорвался. Он просто пьет. Так сказала Клава. Я не знаю, как это может выглядеть. Но, судя по возникшей паузе, он не в состоянии выходить из дома.

Вера тяжело задышала. Она вдруг почувствовала страстную потребность немедленно видеть Ларионова. И совершенно неожиданно, против ее воли, в ней вдруг поднялась волна желания к нему. Все вдруг в ее душе всполошилось, сдавливая грудь противоречиями – и влечение, которое она старалась побороть, но не могла, и жалость, и доброта, и не отступавшая никак обида. Вера почувствовала неистовый порыв броситься к нему в избу, смотреть в его глаза, обнять его лицо. Но что было бы потом? Этот вопрос более всего ужасал ее, вернее, тот ответ, который живо, в образах, возникал в ее воображении. Ее охватило небывалое волнение, которое почему-то было для нее и постыдно, и приятно одновременно.

– Вера, – улыбнулась Инесса Павловна, – я знаю, что ты бываешь порой категорична. Но мне кажется, когда майор все же придет в себя и появится на людях, тебе следует проявить… мягкость, что ли…

Вера вздрогнула и густо покраснела. Она боялась, что Инесса Павловна могла угадать ее мысли.

– Отчего все считают меня жестокой?

– Это не так. Возможно, ты сама себя иногда такой считаешь? – Инесса Павловна поправила очки. – Мне кажется, Ларионову как никогда нужна твоя поддержка. Вряд ли он захочет искать ее у кого-то еще…

– Почему же он не пришел ко мне сразу? – воскликнула Вера. – Я ведь переживала за него и ждала… Да, ждала!

– Я знаю, – угомонила ее Инесса Павловна. – Но, возможно, он не уверен в этом или боится как-то оттолкнуть тебя откровениями, кто знает? Вы оба весьма гордые и сомневающиеся в себе люди. И это сильно мешает вам быть просто счастливыми.

Вера завертелась, взволнованно вышагивая по беседке.

– Я не пытаюсь дать рецепт, Верочка, – поспешила сказать Инесса