Богдан Сушинский - Черный легион

Произнося это, атаман рассматривал свою заметно дрожавшую между пальцев сигару и упустил тот момент, когда лицо переводчика стало суровым, а в глазах заиграли хищные огоньки азиатского коварства.

— Немцы тоже убеждены в этом, генераль, — это «генеральш у капитана получилось на французский манер. — Как только Курбатов окажется в Берлине, там же окажется и наш агент, который получил задание убить его.

Семенов мрачно уставился на японца.

Жестко сцепленные губы переводчика с презрительно опущенными уголками могли означать лишь абсолютное презрение его к мнению и эмоциям собеседника.

— Что значит «убить»? Что произошло? — нервно спросил главнокомандующий вооруженными силами Дальнего Востока. — Готовя эту группу, мы достаточно полно информировали штаб Квантунской армии. Переход границы рейха задуман нами не для того, чтобы остатки маньчжурских легионеров смогли наняться на службу к немцам, в соболях-алмазах. Обычный пропагандистский рейд.

— Наш агент в самом деле получил задание убить ротмистра Курбатова. Но он не успеет сделать этого, поскольку окажется схваченным гестапо. Буквально за час до того, как должны будут прозвучать выстрелы, — спокойно продолжал переводчик. — Что поделаешь, даже очень опытным нашим агентам тоже иногда не везет, даже опытным агентам… Особенно если этот агент — поляк.

— Опять эти ваши «невинные забавы разведки»?

— В соболях-алмазах, — добавил за генерала переводчик.

— Честно скажу, мне бы не хотелось, чтобы с этим моим офицером произошло что-либо подобное тому, что произойдет с вашим поляком.

— Несостоявшееся покушение на Курбатова будет объяснено тем, что он не желает работать на японскую разведку и стремится перейти на сторону немцев, будет объяснено…

Жизни в Маньчжурии или Японии ротмистр предпочитает жизнь в Европе. Нам это не нравится, разве не так?

«Объяснил бы ты все это попроще, — мысленно возмутился Семенов. — Что ты мне рога бараньи на шею вешаешь?»

— Но по-настоящему Курбатов начнет работать на вас лишь тогда, когда станет немецким агентом? — молвил он вслух. — Верно я понял?

— Английским.

— Простите?

— Я сказал: «английским».

— Ну и размах! Агент четырех разведок? — скептически покачал головой Семенов.

— Но при этом ротмистр Курбатов станет одним из лучших диверсантов Скорцени. Для нас главное, чтобы он держался поближе к Скорцени. Нам нужно знать все, что делает первый диверсант рейха, нам нужно знать… — Теперь капитан уже не улыбался. Он гортанно выкрикивал каждое слово, будто произносил речь перед полком Квантунской армии. — Японская разведка должна располагать всеми сведениями о Скорцени, всеми сведениями.

— Вы же союзники.

— Конечно, союзники. Поэтому ротмистр Курбатов всегда должен быть рядом со Скорцени. О любой операции Скорцени мы должны знать задолго до того, как о ней узнает сам Скорцени, о любой операции…

— То есть нам предстоит как-то подвести его к пггурмбанн-фюреру.

— Подвести.

— Значит, моим людям следует надежно связаться с немцами. — Семенов с таким нетерпением заерзал в своем бамбуковом кресле, словно порывался сейчас же подхватиться, чтобы поспешить наладить эту самую связь, в соболях-алмазах.

— Это будет нелегко, генераль.

— Естественно. До сих пор мы не имели никакой особой связи с германской разведкой. Да и вы, японцы, не поощряли это.

— Не поощряли, да, — вдруг вспомнил японец об обязанности расточать свои истинно азиатские улыбки. — Однако ротмистра Курбатова это не касается. У нас нет связи, но о Курбатове Скорцени уже знает.

Семенов внимательно присмотрелся к переводчику.

— Откуда вам это известно? И каким образом он мог узнать о Курбатове?

— Мы ему сказали, — простодушно улыбнулся японец. — Вежливо сказали. Через наших агентов. И Скорцени уже намерен связаться с Курбатовым.

— Значит, штурмбаннфюрер готов будет принять ротмистра?

— Он был готов к этому в тот же день, когда Курбатов перешел границу России. Сейчас Скорцени связывается с ним.

— В соболях-алмазах! Хорошо работаете.

— Да, мы хорошо работаем, — оскалил по-крысиному длинные узкие зубы капитан.

— А вот мы потеряли Курбатова из виду. Трудно даже предположить, где он теперь находится. И жив ли.

— Жив. Вчера был жив. Скорцени уже вышел на его след. Ротмистр Курбатов будет выполнять его задание.

— Но как вам удалось получить эти сведения?

— Используем старую белогвардейскую агентуру. Кроме того, начиная от Волги, рядом с Курбатовым будут идти два наших агента из русских. О которых он не будет знать. В трудную минуту они попытаются помочь ему.

— Почему он не может знать об этом? — Семенов вдруг ощутил, что беседа с японцем основательно утомила его. Казаку-рубаке все эти шпионские хитросплетения всегда были чужды и непонятны, а уж тем более сейчас, когда он весь нацелен на то, чтобы спровоцировать японцев на выступление против красных. Ведь самое время.

— Об этом не должен знать никто. Даже в вашем штабе, генераль, — учтиво сложил руки у подбородка японец. — И когда Скорцени поймет, что Германия проиграла воину и как диверсант станет работать на американцев, Курбатов тоже обязан будет остаться с ним.

— Вон оно куда потянулись щупальца тихоокеанского краба, — понимающе улыбнулся теперь уже Семенов. — Интересно, зачем вы выкладываете все это мне?

— Чтобы впредь вы лично командовали Курбатовым. Тогда ни вы, ни ваши люди не станут мешать нам.

— Словом, хотите перекупить его у нас?

— Хотите, — повторил переводчик, не сориентировавшись в тонкостях русского.

— Но для меня Курбатов важен тем, что даст возможность связаться с генералами Красновым, Власовым, Шкуро.

— Шкуро? Кто такой Шкуро? — насторожился японец.

— Генерал-лейтенант. Будем считать, заместитель генерала Краснова.

Пока он это объяснял, японец мгновенно успел выхватить авторучку и записать фамилию генерала.

— Хорошо, императорская разведка не станет возражать. Он свяжется с генералами Красновым, Власовым и этим… Шкуро. Мы ему поможем сделать это. Но Курбатов должен оставаться диверсантом Скорцени, должен оставаться…

Появилась миловидная японка. Присев вместе с подносом, она так, полусидя, поставила на столик между мужчинами чашки с саке и блюдца, на которых лежало по два бутерброда с черной икрой. Японец перехватил алчный взгляд генерала, которым тот проводил юную официантку. Он знал пристрастие Семенова к юным японкам — именно японкам, — которым он отдавал предпочтение перед всеми остальными женщинами этого дальневосточного Вавилона. Хотя прибывало их сюда пока что до обидного мало.