Томас Майн Рид - Вольные стрелки

Гверильясы расположились вокруг разведенных огней, поджаривая на кончиках сабель куски вяленого мяса.

Некоторые чинили сбрую или чистили оружие, другие прогуливались взад и вперед, гордо драпируясь в роскошные manga или живописные серапе. Тут же ходили женщины в цветных рубашках.

Служанки приносили большие кувшины с водой или, стоя на коленях перед каменными очагами, скатывали тесто для тортилий и жарили бобы.

Все весело смеялись, шутили и болтали. Никому не было грустно, кроме нас, злополучных пленников, которых, быть может, ожидала в ближайшем будущем ужасная смерть...

Из вестибюля главного дома выходили офицеры, отдавали распоряжения и снова скрывались.

В одном углу двора лежали нагроможденные друг на друга тюки товара. Вблизи них расположились арриеро – погонщики мулов в живописных кожаных костюмах. Через крыши низких зданий – мы находились на возвышении – мы могли видеть зелень лугов и лесов. Вдали обрисовывались снежные вершины Анд. Выше всех вздымался к небу, как снежная пирамида, пик Орисавы.

Солнце уже скрылось за горами; последние лучи озарили конус Орисавы, заливая его расплавленным золотом. Облака, отливавшие пурпуром, окутывали вершины более низких Кордильер. Только самый высокий пик – Сверкающая Звезда – одиноко вздымался из тумана...

Это была живописная, величественная картина – на один момент я забыл, где я и что со мной... Но грубый голос Хозе вернул меня к действительности. Он вошел с двумя пеонами, несшими наш ужин на большом глиняном блюде.

Ужин состоял из черных бобов и полдюжины тортилий. Так как мы успели изрядно проголодаться, то не подвергли его сильной критике. Нам развязали руки – в первый раз за все время нашего пленения блюдо поставили перед нами. Но опять у нас не было ни ножей, ни ложек, ни вилок. Рауль показал нам мексиканский способ есть бобы, зачерпывая их куском тортильи, и мы принялись за ужин...

ЧЭЙН УХАЖИВАЕТ

Поставленное посреди нас громадное блюдо с бобами было опорожнено в один миг.

– Превкусная штука, хотя и неказистая, – со вздохом говорил Чэйн, грустно смотря на пустое блюдо. – Милый сеньор, не можете ли вы дать нам еще немного бобов или тортилий? – обратился он к стоявшему возле нас Хозе.

– No entiende (не понимаю), – ответил тот, отрицательно качая головою.

– No in ten days! (Не раньше десяти дней!) – воскликнул Чэйн, принимая испанское –nо entiende_ за дурно произнесенное английское –no in ten days_. – Ох, как жестоко вы изволите шутить! Через десять дней Муртааг Чэйн будет ужинать на том свете, где дадут чего-нибудь получше ваших бобов!

– No entiende, – повторил мексиканец.

– No in ten days, да мы до тех пор успеем умереть с голоду! Мы сейчас хотим бобов!..

– Que guiere? (Чего он хочет?) – обратился мексиканец к Раулю, хохотавшему до слез.

– Что он там лопочет? – горячился Чэйн.

– Говорит, что не понимает тебя...

– Так скажи ты ему, что мы просим дать нам еще бобов и лепешек.

Рауль перевел слова Чэйна.

– No hay (нету), – сказал Хозе, водя перед носом взад и вперед пальцем.

– No I (не я), – повторил по-своему Чэйн. – Вы не желаете постараться для нас сами?.. Так сделайте милость, пошлите кого-нибудь! Мы на это нисколько не обидимся, только бы прибавили нам порцию...

– No entiende, – еще раз проговорил мексиканец, продолжая мотать головою.

– Да что ты все толкуешь мне о десяти днях! – кричал Чэйн, окончательно выходя из себя. – Ты ведь отлично понимаешь, о чем я тебя прошу, только делаешь вид, что не понимаешь!.. Жаль горсточки дрянных бобов!..

– Да он все время толкует тебе, что нет больше, – сказал Рауль.

– Нет больше? Врет, прохвост. На пятьсот человек приготовлен ужин, и вдруг – нет больше... Не может быть!..

– Frijoles – no hay (бобов нет), – сказал Хозе, догадавшись, о чем говорит Чэйн.

– Fray hobys (от святых), – продолжал коверкать Чэйн испанские слова. – Что ты тут еще толкуешь о святых, когда у вас дьявольские порядки!

Все мы так и покатывались от смеха, слушая эту интересную беседу.

– Рауль, попроси ты у него хоть воды! – злился Чэйн. – Уж в ней-то он отказать не может, раз под носом чуть не целое море...

Рауль исполнил его желание. Кстати сказать, и всем нам очень хотелось пить. Хозе сделал знак одной из служанок; девушка принесла нам полный кувшин воды.

– Потрудитесь, моя красавица, сперва напоить нашего капитана, – сказал Чэйн, указывая на меня. – Надо давать не только поровну, но и по чину.

Служанка поняла его и поднесла мне кувшин. Напившись, я передал воду Клейли, который в свою очередь передал ее Раулю.

Наконец, кувшин дошел до неугомонного ирландца. Однако, вместо того чтобы напиться, этот чудак поставил кувшин между колен, прищурил глаз и вкрадчиво прошептал:

– Скажи-ка, моя милая мучача... ведь так их зовут, Рауль, а?

– Muchacha, да, да...

– Так вот, красавица-мучача, не можешь ли ты достать нам одну капельку... ты уж знаешь, что нам нужно... Рауль растолкуйте!

– No entiende, – проговорила женщина, улыбаясь.

– Черт возьми! И эта тоже твердит о каких-то десяти днях! Да что они, сговорились, что ли!.. Рауль, внуши ты ей, пожалуйста, чего я прошу... Скажи ей, что денег у меня нет, потому что ее милые земляки обобрали меня, но есть два серебряных образка и крестик. Пусть она достанет мне хоть каплю водки, а я за то дам ей на выбор любой образок или крестик...

С этими словами он достал из-за пазухи ремень с реликвиями. Увидав их, женщина вскрикнула от восторга и наклонилась, чтобы рассмотреть лучше. Потом она опустилась на колени и пробормотала молитву – половину по-испански, половину по-ацтекски.

Поднявшись снова на ноги, она ласково взглянула на Чэйна и, сказав: –Bueno catolico!_ (Добрый католик!), – торопливо убежала.

– Как ты думаешь, Рауль, принесет она мне водки? – спрашивал Чэйн.

– Наверное принесет. Я уверен, в этом...

Действительно, минут через пять служанка возвратилась и сунула Чэйну маленькую бутылочку с какой-то жидкостью.

Ирландец начал развязывать ремень, висевший у него на шее.

– Что вам больше нравится, миссис? Впрочем, можете взять и то и другое – Чэйну не жалко.

– No, senor! Suproteccion necesita usted! (Нет, сеньор, вам самим нужна эта защита!) – произнесла служанка, отводя руку Чэйна.

– Что такое она говорит, Рауль?

Француз перевел.

– Да, она права! – воскликнул ирландец. – Защита мне нужна, ох, как нужна... Но вот уже десять лет, как я ношу эти образки, и, кроме этой бутылочки, они мне ничего не дали... Капитан, отведайте-ка глоточек!..

Я взял бутылку и отпил из нее глотка два. Это был жгучий, как огонь, chingarito, самый плохой сорт aguardiente, алкогольного напитка, выделываемого из дикого алоэ.