Югославия в огне - Ольга Ивановна Обухова

Поездки по Загребу были утомительными и отняли много сил – отец стал совсем слабым и с трудом передвигался. А может, ему было слишком унизительно просить денег на спасение собственной жизни. Но генералы Адлерберг и Драценко и адмирал Вяткин без лишних разговоров выдали ему столько, сколько требовалось. Они понимали: сейчас время играет против Бестужева и важна каждая минута.

– Все. – Глаза Дианы светились. – Деньги собраны. Я тоже возьму все свои сбережения, добавлю к тому, что нам вручили генералы и мы завтра утром поедем в клинику к доктору Салтыкову. Я звонила ему – он уже ждет нас и готовится к операции.

– Так и сделаем, – кивнул отец. Его лицо приобрело нездоровый сероватый оттенок, но Диана надеялась, что после операции он будет выглядеть лучше.

А главное, будет жить!

Поездка в больницу, где отцу окончательно выставили страшный диагноз, и весь этот суматошный день с беготней по генералам настолько утомили ее, что она уснула, едва коснувшись головой подушки. Завтра надо было встать как можно раньше, чтобы успеть подготовиться к поездке в больницу.

Но когда Диана проснулась утром и побежала в спальню отца, чтобы разбудить его, там никого не было.

Отец исчез.

Когда он вернулся вечером, от его одежды пахло машинным маслом. Он прошел в гостиную и упал в кресло. В его лице не было ни кровинки.

– Ты был на работе?! Господи! – Голос Дианы задрожал. – Я везде тебя искала, но не думала, что ты пойдешь на работу.

– Я сам не думал, что пойду. Но все-таки дошел. И поработал. – Он расстегнул воротник рубашки. – Боже, как же я устал.

– Тебя же ждал доктор Салтыков! Для операции!

Полковник Бестужев покачал головой:

– Я не буду ее делать.

– Но ты же вчера сказал, что будешь!

– Сказал – а потом передумал. Зачем мне операция? Она все равно ничего не даст. Я это чувствую. Рак все равно не победить.

– Но мы же собрали на нее деньги! Доктор Салтыков ждет тебя! Ты… ты… – Диана разрыдалась.

– Нет, нет и нет! Пусть все идет, как идет, – прошептал Бестужев.

– Ты с ума сошел, отец!

– Это моя жизнь, Диана. И я ею распоряжаюсь так, как хочу. Ни командование, ни Ставка, никто другой мне не указ – это решаю только я сам. Имею право.

– Ты просто убиваешь себя! – зарыдала Диана.

Но полковник Бестужев уже спал в кресле и ничего не слышал.

Месяц спустя он пришел домой, с трудом опустился в кресло и посмотрел на Диану.

– Сегодня был мой последний день на работе. Я взял расчет и сказал, что больше не выйду.

От этих слов Диану пронизало холодом.

– Я больше не могу. – Отец помолчал. – Гаечный ключ выскальзывает из рук. Они его больше не держат. Буду теперь сидеть дома. – Он посмотрел на дочь. – Ничего, уже немного осталось.

Минуту спустя он снова спал в кресле.

В ночь под Новый год Диана проснулась среди ночи, как будто ее пронзило током. Ей слышался какой-то слабый голос.

– Диана… Диана… Подойди ко мне.

Нет, это были не галлюцинации, а голос отца. Он звал ее.

Она подошла к кровати, на которой лежал отец. Он совсем высох, тело стало слабым и безжизненным.

– Не смотри на меня так, – усмехнулся он. – Сам вижу, что умираю.

– Не говори так, папа! Ты разрываешь мне сердце.

– Дай мне сказать. А то сил не останется договорить. Обезболивающие, которые мне вкалывают, помогают преодолевать боль, но лишают сил. Поэтому ты должна мне помочь. Приподними край матраса, пожалуйста.

Диана приподняла край старого матраса и обнаружила там толстый конверт.

– Открой его.

В конверте лежали деньги. Динары и доллары. А под ними – совсем тяжелые – золотые монеты. Царские десятирублевки с профилем Николая II.

– Здесь все, что собрали для меня генералы и адмирал Вяткин. И то, что я сумел вывезти еще из России. И не растратил. – Отец с трудом дышал. – У тебя будет неплохое приданое. Не такое, какое было положено дочери полковника в старой России, но все же. Извини…

Конверт выскользнул у Дианы из рук. Отец специально отказался от лечения, пожертвовал собой, чтобы все, что он сумел добыть и скопить за годы лишений и тяжелого труда, досталось ей.

– Я не смог спасти твою мать. Когда она умирала от тифа, я был на фронте. Не мог перестать воевать, бросить своих товарищей, своих солдат… А когда вернулся, ее уже не было. И я решил тогда… сделать хоть что-то для тебя. Прости, что так мало.

Слезы бежали по лицу Дианы. Этот ставший вдруг таким маленьким и изможденным несчастный человек, бывший бравый полковник Бестужев лежал перед ней и умирал, и она понимала, что ничего, совсем ничего не может для него сделать.

– Не плачь, доченька. Я сделал все, что мог. В другие времена я сделал бы больше. А теперь иди. Мне надо поспать.

Три дня спустя отец не проснулся. Его похоронили на загребском кладбище Мирогой, в той его части, где уже стояли густой стеной надгробия русских людей, скончавшихся в Загребе.

Попрощаться с полковником пришли генералы Адлерберг и Драценко, адмирал Вяткин, доктор Сергей Салтыков, юноши и девушки, которые учились с Дианой в русской школе. Службу вел священник Загребской епархии Сербской православной церкви Павел Докич. Глаза Дианы были сухими и воспаленными – она уже выплакала все слезы накануне.

Теперь она осталась совсем одна.

В марте 1932 года в клинике доктора Марулича появился высокий мощный пациент с заметным брюшком. На вид ему было лет за сорок. Увидев Диану, он осклабился, и она удивленно посмотрела на него – его зубы были в полном порядке.

– Вы хотите записаться на прием к доктору Маруличу? – спросила она.

– Может, и хочу. – Он сверлил ее взглядом. – Давно работаете здесь?

– Скоро будет два года. Я сейчас спрошу доктора Марулича, может ли он принять вас.

– Стойте! Не надо никуда ходить!

Диана Бестужева замерла.

– Но почему?

– Потому что я не пациент, а тоже доктор-стоматолог.

Она ничего не понимала.

– Зачем же вы тогда пришли сюда?

Он смерил ее тяжелым взглядом.

– Потому что я выяснил то, что мне надо.

Он развернулся и вышел из клиники.

«Странный какой-то», – подумала Диана.