Фрегат Его Величества 'Сюрприз' - О'Брайан Патрик
— И кто же будет стрелять? — раздался голос.
— Я, сэр. Более того, у Линуа поблизости нет доков, и до Иль-де-Франс ему плыть добрых три тысячи миль: у него мало запасов, и каждое рангоутное дерево или бухта двухдюймового троса имеют для него стократ большую цену чем для нас — сомневаюсь, что у него на всю эскадру найдется хоть одна запасная стеньга. Из соображений долга он не может рисковать серьезными повреждениями, и потому, натолкнувшись на ожесточенное сопротивление, не станет развивать атаку.
— А откуда вам может быть известно, что он не пополнил запасы в Батавии?
— Давайте оставим пока этот вопрос, с вашего позволения, — ответил Джек. — Нельзя терять времени. Вот мой план: у вас в три раза больше судов, чем рассчитывает увидеть Линуа. Три самых хорошо вооруженных корабля поднимают положенные военным кораблям боевые стяги и вымпелы…
— Нам не разрешено носить цвета военного флота!
— Может быть, вы позволите мне продолжить, сэр? Я беру на себя всю полноту ответственности, и обещаю уладить вопрос с необходимым разрешением. Самые крупные «индийцы» образуют линию баталии, собрав со всего конвоя наиболее пригодных для обслуживания пушек людей; все меньшие суда занимают положение у них под ветром. Я направлю по офицеру на борт каждого корабля, который будет играть роль боевого, и выделю сколько могу канониров. Сформировав правильную, четкую линию мы будем вдвое превышать численно его авангард или арьергард, и подавим их количеством. Отвечаю: поставьте с одного борта у него пару ваших прекрасных кораблей, а «Сюрприз» с другого — и мы побьем даже семидесятичетырехпушечник, не говоря уже о фрегатах.
— Верно, верно! — вскричал мистер Маффит, хватая Джека за руку. — Какой дух, Богом клянусь!
Хотя в последовавшей какофонии голосов можно было уловить энтузиазм и поддержку — один капитан даже стучал кулаком по столу и орал: «Мы будем молотить их раз за разом!» — слышались реплики и тех, кто не придерживался подобного мнения. Где это видано, чтобы «купцы» с их загроможденными палубами и недостатком людей смогли хоть пять минут продержаться против могучего линейного корабля? На большинстве торговцев только жалкие восемнадцатифунтовые каннонады. Куда лучший план состоит в том, чтобы разделиться — хоть кто-то сумеет спастись: вот «Дорсетшир» наверняка сможет убежать от французов. Кто может привести пример, когда корабль с весом бортового залпа в 270 фунтов мог сопротивляться противнику с залпом в 950 фунтов?
— Тише, мистер Крейг, — сказал Маффит прежде, чем Джек успел ответить. — Разве вам не известно, что капитан Обри — именно тот джентльмен, который, командуя бригом «Софи» взял «Какафуэго», тридцатидвухпушечный фрегат? Насколько я полагаю, сэр, вес залпа «Софи» тоже значительным не был?
— Двадцать восьмифунтовок, — покраснев, отозвался Джек.
— Ну и что, — заорал Крейг. — Я имел в виду свой долг перед Компанией. Я уважаю капитана, без вопросов, и мне жаль, что я не запомнил его имени. Полагаю, он меня не осудит: я просто думаю о Компании и своем грузе — не о себе самом.
— Убежден, джентльмены, — продолжил Маффит, — что мнение совета, как и мое, склоняется в сторону плана капитана Обри. Я не слышу ни одного возражения. Джентльмены, приказываю вам прибыть на свои корабли, приготовить порох и орудия, и следить за сигналами капитана Обри.
На борту «Сюрприза» Обри собрал своих офицеров у себя в каюте.
— Мистер Пуллингс, вы с Коллинзом, Хэверхиллом и Поллибланком отправляетесь на «Лашингтон». Мистер Баббингтон с братьями Мосс — на «Ройял Джордж». Мистер Брейтуэт — вы на бриг, для репетовки сигналов. Захватите с собой резервный комплект флагов. Мистер Боувз, могу я просить вас проследить за орудиями «Графа Кэмдена»? Знаю — лучше вас никто не сможет их наводить.
Казначей зарделся от удовольствия: если капитану угодно, он готов оставить сыр и свечи, которые ему так дороги, но просит придать ему Эванса и Земляничного Джо.
— Значит, решено, — кивнул Джек. — Теперь еще об одном, деликатном деле, джентльмены: нам ни в коем случае нельзя обидеть офицеров Компании. А некоторые из них весьма вспыльчивы — малейший намек на недружелюбие будет иметь ужасные последствия. Люди должны четко понимать: никакого высокомерия, никакой отстраненности, никаких упоминаний про «чайные баржи», или как их там зовут на флоте. Наша единственная задача — добиться, чтобы их орудия стреляли быстро, чтобы они шли на сближение с Линуа и старались нанести его такелажу и рангоуту наибольшие повреждения. Пытаться бить его по корпусу или стараться перебить экипаж — пустая затея — он любого боцмана готов сейчас отдать за лисель-спирт, и стреляй мы даже точнее всех на свете, нам ни за что не удастся потопить линейный корабль. Мы должны стрелять так, как это обычно делают французы. Мистер Стауртон, нам с вами предстоит составить список канониров, которыми можем пожертвовать, и пока я буду распределять их по «индийцам», вы отведете фрегат на ост и будете наблюдать за перемещениями Линуа.
Не прошло и часа, как линия была сформирована: пятнадцать красавцев-«индийцев» шли под небольшими парусами на дистанции кабельтова друг от друга, за ними бриг для репетования сигналов. Кишели шлюпки, перевозящие с судов поменьше добровольцев, вызвавшихся обслуживать пушки. Все утро Джек сновал на своем катере вдоль линии, наделяя суда офицерами, канонирами, советами. Он подбадривал и расточал любезности. И любезности эти редко были вынужденными, поскольку большинство капитанов были настоящими моряками, и следовали за своим боевым коммодором с решимостью, тронувшей сердце Джека. Палубы были очищены быстро; три судна, выбранные для вымпелов: «Лашингтон», «Ройял Джордж» и «Кэмден» — стали выглядеть еще более воинственно; белые полосы на бортах, поднятые бом-брам-реи и выдвинутые орудия дополняли маскарад. Но нашлось и несколько жутких капитанов: растерянных, подавленных и замкнутых, двое оказались настоящими старыми ослами; а пассажиры стали сущим наказанием — с мистером Эткинсом и прочими членами свиты мистера Стенхоупа он знал как обращаться, но с дамами и важнейшими из штатских пришлось провести личные беседы и дать разъяснения. Одна дама, неожиданно выскочив из люка, заявила ему, что «не потерпит никакого насилия… Линуа следует урезонить… ему придется уступить доводам рассудка…» Так что у Джека хлопот было выше крыши. И только в те моменты, когда он спускался в свой катер и садился рядом с Черчем, своим сановитым адъютантом, у него появлялось время, чтобы задуматься над не дававшей ему покоя репликой: «А откуда вам может быть известно, что он не пополнил запасы в Батавии?»
Ему не было известно, но вся его стратегия строилась именно на этом допущении. Знать он не знал, но все-таки готов был рискнуть всем, исходя из своей интуиции. Ведь все основывалось на интуиции: осторожное обращение Линуа со своим кораблем, тысяча мелочей, которые Джек не мог определить, но которые создавали такой явный контраст с тем бесшабашным Линуа со Средиземного моря, когда Тулон и его склады находились в паре дней плавания. И все же уверенности не было: он мог просчитаться, а Линуа — опытный, находчивый, опасный противник.
Обед с Маффитом на борту «Лашингтона» придал ему сил. Не только потому что Джек был голоден как волк, пропустив завтрак, но и потому что в Маффите он нашел родственную душу: они сходились во взглядах на формирование линии, на поведение в бою — предпочтительнее агрессивная тактика, а не оборона. Обед был самое то, что способно восстановить усталый, подорванный дух.
Черч появился в тот момент, когда они приступили к кофе.
— «Сюрприз» сигналит, с вашего позволения, сэр, — доложил мичман. — «Семийянт», «Маренго» и «Бель-Пуль» замечены на зюйд-осте лигах примерно в четырех. «Маренго» обстенил марсели.
— Ждет подхода «Берсо», — заметил Джек. — Они нас не побеспокоят еще час или два. Не желаете ли вернуться на палубу, сэр?
Оставленный в одиночестве мичман насладился остатками пудинга, сунул в карман пару французских рулетов и поспешил вслед за капитаном, который вместе с коммодором расположился на юте, наблюдая за тем, как последние шлюпки отваливают от кораблей линии, увозя пассажиров, обуреваемых пустой надеждой обрести безопасность на судах подветренного дивизиона.