Александр Бушков - Авантюрист

– В некотором роде, – кивнул Кудеяр. – В некотором роде… Что вы проделали с Яшей? На нем лица нет, выпал из образа отважного и непреклонного Робина Гуда здешних мест, даже жалобы какие-то под нос бормотал…

– Вздор, – сказал Сабинин. – Молодой человек весьма глупо пошутил. И был вразумлен.

– Да, я вижу, вам пальца в рот не клади… – И загадочный Кудеяр мгновенно стал серьезным. – Значит, вы – поручик Сабинин Артемий Петрович, служили в Чите, где у вас произошла… гм… небольшая стычка с неким служившим по интендантской части господином, имевшая для последнего самые фатальные последствия… И вам пришлось бежать, оборвать все связи с прежней жизнью… Так?

– Да, если вкратце.

– А если не вкратце? – ровным голосом сказал Кудеяр. – Вы уж меня простите, Артемий Петрович, но вам, боюсь, придется поведать мне о вашей грустной одиссее более обширно и детально, так, чтобы ваш рассказ стал форменной исповедью. Место для исповеди не самое подходящее, ибо население сего городишка посещает главным образом синагоги и костелы, не будем придирчивы к таким мелочам… Вряд ли мы с вами так уж тверды в православии…

– Я ведь уже подробно рассказывал о себе и Мрачному, и…

– Давайте даже сейчас не упоминать лишних имен, – мягко прервал Кудеяр. – Привыкайте к этому порядку… Я знаю, что вы им многое рассказали. Но хотел бы услышать все еще раз, из первых уст.

Сабинин покрутил головой, усмехнулся:

– Прямо-таки допрос в жандармском управлении…

– А вы что, подвергались чему-то подобному?

– Бог миловал. Просто… похоже.

– Артемий Петрович, это суровая необходимость, – веско, не допускающим прекословия тоном произнес Кудеяр. – Чересчур уж серьезны дела, которыми мы занимаемся… и к которым вы вдруг стали прикосновенны. Поэтому, как бы это ни напоминало допрос в охранке, я вынужден вас таковому подвергнуть… Разумеется, вы вправе гордо отказаться и прервать с нами всякие сношения…

– То есть – идти куда глаза глядят?

– Ну, в конце-то концов, мы ведь – не общество призрения увечных воинов? Вы согласны, что я имею определенные права, да и обязанности?

– Согласен, – со вздохом сказал Сабинин. – Вы правы, пожалуй.

– Вы, быть может, голодны? Приказать обед? А то и – водочки?

– Не откажусь, – сказал Сабинин. – Ни от того, ни от другого.

– Прекрасно. – Кудеяр отошел к двери и дернул звонок. – Если вас не затруднит, уберите куда-нибудь с глаз ту бурду, что Яша именует шампанским без всякого на то основания. Право, оскорбляет не то что вкус – зрение…

«Положительно, это – человек из общества», – утвердился в прежней догадке Сабинин, наблюдая, как Кудеяр беседует с сонным неопрятным официантом из буфетной, как держится при этом, как заказывает. Есть вещи, которые невозможно сыграть, нахвататься, – они достигаются лишь воспитанием, данным с детства, в определенной среде.

А впрочем, что тут удивительного? Кропоткин – княжеского рода, Лизогуб был богатейшим помещиком, и это далеко не единственный пример. Голубой крови в революции предостаточно, хотя и в данном вопросе мы отстаем от просвещенной Европы, – во Франции некогда и принц королевского дома, по-нашему великий князь, тоже во всю глотку распевал «Марсельезу», придумавши себе насквозь революционный псевдоним. Плохо кончил, правда, товарищи санкюлоты и его на гильотину определили…

– С чего прикажете начать? – спросил Сабинин. – Я сам как-то даже и не соображу…

– Ну, безусловно, не с сотворения мира и Адама с Евой, – сказал Кудеяр, усаживаясь напротив него. – Я сам изложу вкратце некоторые вехи вашего жизнеописания. Вы – из дворян Пензенской губернии, родители ваши давно покинули сей мир, не оставив в наследство дворцов и имений… простите, я не задел каких-то ваших чувств?

– Нисколько. Все так и обстояло.

– Единственный сын. С ранней юности остались без поддержки в жизни… что, полагаю, слабого человека способно согнуть, а в сильном вырабатывает определенные свойства характера. Судя по тому, что произошло, вы относитесь ко второй категории… Закончили юнкерскую школу, военное училище – благодаря скупой протекции дальнего родственника. Были женаты, супруга погибла при катастрофе поезда… Были в Маньчжурии, дважды награждены. После бесславного окончания кампании переведены были служить в Читу – без особых перспектив по службе. Я не военный, но благодаря таланту Куприна в полной мере представляю себе условия жизни поручика захолустного полка… Вам доводилось читать «Поединок»?

– Доводилось.

– Нарисованная писателем картина соответствует истинному положению дел?

– Пожалуй.

– Вот видите… Итак, какое-то время вы тянули лямку, пока не выпалили вдруг из револьвера в интендантского подполковника из штаба дивизии, – не на дуэли, что было бы вполне уместно и абсолютно ненаказуемо, а в приватной, так сказать, обстановке… Я правильно излагаю?

– Да, – кивнул Сабинин. – При вашей информированности я положительно не могу понять, зачем же вам мой собственный рассказ?

– Это костяк, если можно так выразиться, – задумчиво сказал Кудеяр. – Карандашный набросок. А мне, великодушно простите за назойливость, хочется увидеть за всем этим живого человека. Живую душу.

– Ну что же, попробуйте, – вымученно улыбнулся Сабинин. – Я и сам не все о себе понимаю.

– Что же, попытаемся вместе… Вы были тогда пьяны?

Какое-то время Сабинин молчал, пуская дым в сторону. Притушив догоревшую до гильзы папиросу, решительно сказал:

– Безусловно, нетрезв. Но дело не в водке. Конечно, трезвым я мог и не… выстрелить. Но не в водке дело. Накипело, пожалуй что. Вот вам самое точное определение, на какое я способен. Накипело. А водочка решимости прибавила и подтолкнула…

– Жалеете?

– А что теперь толку? После… всего.

Повисла неловкая пауза, но тут, на счастье, явился сонный официант, расставивший тарелки, судки и бутылки всё же без особых нареканий. Когда он вышел, Кудеяр мягко и бесшумно прянул к двери, несколько мгновений прислушивался к происходящему в коридоре (ухитряясь и за этим не вполне благовидным занятием выглядеть настоящим жентильомом [5] ), наконец, облегченно вздохнув, вернулся к столу:

– Ушел. Следует быть осторожным: гостиничная обслуга в любой стране тайной полицией в первую голову приспосабливается для шпионажа… – Он непринужденно наполнил рюмки. – Прошу. Конечно, не бог весть каков нектар, но все же получше Яшенькиной шампани, способной ужаснуть человека понимающего…

Сабинин охотно выпил, взял вилку. Закуска была скромная, вполне в духе захолустной гостиницы: сыр, семга, белые грибочки. У него осталось впечатление, что внешне невозмутимый Кудеяр зорко наблюдал за тем, как он пьет, как себя при этом проявляет.