Андрей Посняков - Грамота самозванца

Патриции с картин работы Тициана

Идут по мрамору дворцовых галерей…

Май 1604 г. Париж

Камилла! Да, похоже, эта юная красавица оказалась для Ивана роковой. То есть почти роковой, если бы не внезапная помощь неизвестного гугенота и Жан-Поля. Все трое – Камилла, Жан-Поль и куда-то запропастившийся после всех произошедших событий Рене – при всей их несхожести преследовали общую цель: убийство короля! Страшно подумать. Лучше спросить, тем более что нормандец быстро приходил в себя и уже имел вполне веселый и даже довольный вид. Лекаря не приглашали, просто промыли рану да наложили повязку – все исполнял Митрий, вполне добросовестно и вдумчиво, как и положено прилежному студенту медицинского факультета Сорбонны. К тому же, в отличие от многих, отрок хорошо помнил добро – если б не помощь Жан-Поля, уж точно загремел бы с крыши на мостовую. Насмерть, может, и не убился бы, но кости бы поломал, да еще бы наверняка попал в лапы преследователям. А дальше… Дальше и представлять не хотелось – пытки и медленная мучительная смерть. А как же иначе? Заговор против короля – это вам не шутки!

Ребят так никто и не трогал, хотя по всему городу, включая Латинский квартал, естественно, ходили слухи о неудавшемся покушении. Король Генрих – Генрих Наваррский, Генрих Бурбон – казалось, не придал сему происшествию особого резонанса: ну, подумаешь, покушение – одним больше, одним меньше, что же теперь – затаиться, укрыться в Лувре, словно рак-отшельник, и сидеть там до конца своих дней, отказавшись от всех радостей жизни? Но ведь это – та же смерть, только не от пули и кинжала, а от скуки. Потому в Париже по-прежнему гремели балы.

– Ну, как? – Войдя в комнату, Иван взглянул на лежащего в постели Жан-Поля.

– Замечательно, – улыбнулся тот. – Все благодаря стараниям Мити. Вот уж из кого получится прекрасный врач! Даже целый профессор.

– Ну, уж ты скажешь! – засмущался Митрий.

Нормандец состроил уморительную рожу:

– Уважаемый господин профессор, как скоро я смогу танцевать?

– Танцевать? – Митька ухмыльнулся. – Думаю, через неделю-другую – вполне.

– О, я вам крайне признателен, уважаемый доктор.

Иван присел на край кровати и пристально взглянул в хитрые глаза раненого:

– Танцевать тебе и впрямь еще рано, Жан-Поль. А вот поговорить – в самый раз.

– Признаться, давно ждал ваших расспросов. – Нормандец сразу стал серьезным. – Давайте так – сначала я расскажу все, что знаю, а затем уж вы зададите вопросы, буде таковые возникнут. Идет?

– Идет, – кивнул Иван. – Давай рассказывай.

Жан-Поль снова улыбнулся и пожал плечами…

Его эмоциональный рассказ оказался весьма познавательным и интересным, и оба – Иван и Митрий (Прохор еще с утра ушел к кузнецу Пьеру) – слушали нормандца затаив дыхание.

Внешнее спокойствие французского государства было обманчивым – король Генрих хоть и примирил враждующие стороны – католиков и гугенотов, – тем не менее по-прежнему вызывал недовольство и тех, и других. Гугеноты были недовольны недостаточными уступками, которые католики, наоборот, считали чрезмерными. Вражда между двумя конфессиями отнюдь не закончилась королевским эдиктом в Нанте, слишком уж долгим и кровавым было противостояние. Гугеноты так и не простили католикам ночь святого Варфоломея, преследования за веру, пытки и костры инквизиции. Католикам тоже было чем посчитаться – поруганные церкви, издевательства, вырезанные от мала до велика городки и деревни. Кровь, с обеих сторон была кровь – и еще неизвестно, с какой стороны ее пролили больше. Наверное, все – одинаково много. Кроме простых католиков и гугенотов имелась и третья сила – аристократия, пытавшаяся влиять на короля в своих интересах. «Дворянство шпаги» частенько бунтовало, желая выжать у власти максимум подачек и привилегий, и не прочь было напугать монарха. Именно это и попросили сделать Жан-Поля некие люди, имена которых он не назвал, будучи связанным данным словом. Верный человек должен был выстрелить из мушкета по окончании мессы, выстрелить вовсе не в короля, и затем скрыться, бросив на видном месте мушкет с еще дымящимся фитилем и распятие, – это должно было послужить хорошим предупреждением Генриху, предостеречь его от слишком больших уступок гугенотам.

– Так значит, просто напугать? – хмуро переспросил Иван.

– Да-да, – закивал нормандец. – Именно так! Иначе б я не втянул в настоящий заговор случайных людей – слишком многое было бы поставлено на кон.

– А так, значит, можно? – Иван постепенно накалялся. – А мы-то считали тебя другом, Жан-Поль! А ты так подло подставил нас под пули гвардейцев, под пытки и смерть!

– Да никто б на вас не подумал! – приподнявшись, яростно возразил Жан-Поль. – Вы же иностранцы! С чего вам лезть в чужие дела? Тем более я был рядом, в толпе, и вывел бы вас прочь потайным ходом… Нет-нет, не возражайте, вывел бы, клянусь святым Дионисием! Я уже пробирался к вам, когда вы вдруг так внезапно исчезли… Я уж не знал, что и думать. Полез на крыши и вот…

Иван с сомнением покачал головой:

– Не знаю, можно ли тебе теперь верить. Кто знает, где бы мы все сейчас были, если б не плащ Рене!

– Рене? – удивился нормандец. – А он-то тут при чем?

Русские переглянулись:

– Сказать ему?

– Умоляю, говорите по-французски! – взмолился Жан-Поль.

Иван еле заметно кивнул.

– Вот что, Жан-Поль, – негромко произнес Митрий. – Хочу тебе сказать, что незадолго до произошедших событий месье Рене Мелиссье обратился к Прохору с точно такой же просьбой, что и ты – к Ивану! Затеять свалку у определенного дома.

– Что?! – вскинулся нормандец и тут же, скривившись от боли, осел. – Значит, и гугеноты тоже… Что ж, следовало ожидать – случай удобный. Так вот кто чуть не попал в короля!

– Ага, так Генриха чуть было не пристрелили?! – Митрий всплеснул руками. – Вот так попугали! Ты, кстати, это откуда знаешь, Жан-Поль?

– Заглядывал толстый Робер, я ему сказал, что пострадал на дуэли.

– Робер?! – не на шутку озаботился Иван. – А он не донесет?

– Не донесет. – Нормандец усмехнулся. – Ничего необычного – не впервой мне случается пострадать на дуэли.

– Ну, ты прямо этот… забияка, бретер! – покачал головой Митрий.

– Благодарю за лестные слова, – как мог, приосанился раненый. – Однако что касается гугенотов… им нет никакого смысла убивать короля. Напугать – да, но не убивать. Клан Медичи – католический клан, и вместо малолетнего наследника страной бы стали править католики, да еще самые упертые! Нет, убить хотели не гугеноты…