Развод в 50. Двойная жизнь мужа - Анастасия Дмитриевна Петрова

Она вытягивает руку с моей вещью вперед, а сама даже не смотрит в мою сторону.

Выхожу из номера, впервые находясь на жестком перепутье, и не представляю как могу искупить вину перед ней. Телефон тут же вибрирует в кармане, и я даже знаю, кто это. Я ведь озвучил, что все вскрылось, она небось тоже переживает.

— Гордей, ты как? — взволнованный голос сразу же буквально выкрикивает в трубку, как только я отвечаю на звонок: — Ты поговорил с супругой?

— Да, — коротко отвечаю, решив спуститься по лестнице, а не на лифте.

— И? — неуверенные интонации просачиваются в ее голос: — Ты вернешься домой? — отчаянный и крайне осторожный вопрос, а я молчу, пока глядя перед собой, ступаю по ступеням.

— Да, Оля…еду. Только не буди Пашу.

Отключаю вызов, а в мозгу до сих пор звучат слова жены. Если это все откроется, кресло в правительство заказано, а от кристальной репутации не останется и чертовой белой ниточки.

Телефон лежит на столе передо мной, и я смотрю на него, как на пустую оболочку, не зная, как начать этот разговор. В голове сумбур, а сердце будто пропускает каждый удар. Я не готова говорить об этом, но нет другого выхода. Это нужно сказать, и, как бы мне ни было больно, я должна рассказать Кириллу. Ведь он мой сын.

Собравшись с силами, я набираю номер Кирилла. Несколько гудков, и вот его голос на другом конце:

— Мам, привет! Как там всё, как Питер? Как папе сюрприз? Обрадовался?

Я закрываю глаза. Сюрприз был… Жаль, что не с моей стороны. Я хочу успокоить его, сказать, что всё нормально, что я вернусь домой с хорошими новостями. Но я не могу. Уже не могу.

— Привет, сынок, — мой голос звучит тихо и напряженно. — Папа отлично проводит время, гуляет, наслаждается своим одиночеством.

Сарказм так и хлещет из меня ровным потоком.

— Тон твой мне не нравится, мам…

— Кирилл, я… не знаю, как тебе это сказать, — заставляю себя продолжать. — Я приехала к отцу… Но… Он мне изменяет, сын. Ее зовут Ольга. И вроде как у них все серьезно, хоть он и отрицает, я слишком хорошо знаю твоего отца. Глаза не врут…

Сквозь тишину я слышу, как он замолкает. Сначала просто молчит. Потом переспрашивает, будто не может поверить своим ушам.

— Что? Ты… что-то не так сказала? — его голос звучит сбивчиво, и мне вдруг становится ясно, как сильно я его ошарашила. — Он тебе изменяет? Но… как? У вас всегда всё было нормально! Я думал, что… что вы с ним так хорошо живете, мама!

— Я тоже так думала, — говорю я, пытаясь не расплакаться. — Я не понимаю, как это могло случиться. Мы с ним всегда… всегда были рядом, у нас не было никаких проблем, Кирилл. Всё было… как всегда.

— Мам, ты точно уверена? Может, это какая-то ошибка? Я не могу поверить, что это правда. Ты говоришь это, как будто… ну, будто это уже всё. Ты что, с ним поговорила? Он тебе признался?

— Да. — Я кидаю взгляд на окно, за которым погода сгущает краски, словно отражая мое состояние. — Я поговорила с ним. Он признался. Сказал, что эта женщина… появилась в его жизни в последние месяцы. И он не мог остановиться. Я… не знаю, как с этим справиться, Кирилл. Это слишком больно.

Теперь тишина затягивается. Слова, казалось, ушли, оставив только пространство, где Кирилл пытается переварить то, что я сказала. Я слышу, как сын тяжело дышит.

— Я не могу поверить… Я не думал, что такое вообще возможно. Это как-то… нереально, — его голос ломается, и в нем слышится растерянность, боль. — Ты что теперь будешь делать? Как… как ты будешь дальше?

Я чувствую, как внутри меня всё рушится. Но я должна это сказать.

— Я подаю на развод. Я не могу продолжать так, Кирилл. Я не могу жить с человеком, который меня предал. Даже если я его люблю… Это слишком.

Теперь его слова звучат уже не так решительно, как раньше.

— Ты… ты серьёзно? Мам, это ужасно. Ты уверена, что это всё? Ты не хочешь хотя бы попробовать поговорить с ним, выяснить, может быть, он исправит всё? Поговорить с ним, как-то решить эту ситуацию?

— Я не могу, Кирилл. Я не могу поверить его словам. Он сказал, что не хочет ничего менять, что всё будет как прежде. Но я не могу вернуться к тому, что было. Я не могу.

Он снова молчит. Долгие секунды тянутся, как целая вечность. Я понимаю, что для него это удар, и, наверное, он сам не знает, как реагировать на то, что происходит в нашей семье. Как это было возможно, как это случилось? И почему его отец оказался таким человеком.

— Мама… Я не знаю, что сказать. Это настолько… не укладывается в голове. Всё, что ты говоришь, мне трудно поверить. Ты, конечно, знаешь, что я тебя поддержу. И я готов быть рядом. Ты не одна. Но я не понимаю, как это всё могло случиться.

— Кирилл, я понимаю, что это трудно. Я сама не знаю, как мне это пережить. Но я не могу дальше жить в этом. Ты ведь знаешь, что я никогда не могла бы тебе врать. Я говорю тебе правду. Это так больно.

— Не переживай, мам, — наконец он отвечает мягко. — Мы с Евой тебе поможем. Ты не одна. Я встречу тебя на вокзале, не переживай. Ты отдохнёшь у нас, а потом как-то будем решать, что делать дальше. Всё будет нормально. Мы рядом.

— Не говори пока сестре, хорошо? Я сама. Чуть позже.

— Ох и поднимется буря, мам.

Сердце немного успокаивается, и я чувствую, как он заботится обо мне. Он не судит, не обвиняет. Он просто рядом, как всегда.

— Спасибо, Кирилл. Спасибо, что поддерживаешь меня. Мне так тяжело, но… я буду стараться. Всё будет хорошо.

— Всё будет хорошо, мам. Мы все с тобой. Ты не одна.

Мне срочно нужно спрятаться в доме сына и невестки, окунуться в заботу о внуке и хоть немного привести свои