Украденные сны - Алекс Рудин

Еще одно касание, похожее на легкий укол. Я счел это выражением согласия.

— Отлично. Тогда тебе нужно взять часть моей магии.

В дальнейшем я почти не участвовал. Мой магический дар общался с перстнем напрямую. Я ощущал только толчки в груди и странную щекотку — словно магия перетекала в перстень прямо внутри меня.

Когда это закончилось, я хотел открыть глаза. Но внезапно передумал. У меня появилось предчувствие, что прямо сейчас я могу узнать какую-то удивительную тайну. А таким предчувствиям я привык доверять.

— Ты можешь показать мне свое магическое плетение? — обратился я к перстню.

И в тот же миг в моем сознании вспыхнула яркая картинка. Изумрудные, рубиновые и перламутровые нити образовывали немыслимо сложный и очень красивый узор. Я попытался в нем разобраться, но быстро понял, что для этого нужен опыт, которого у меня не было. Надо же, насколько сложной может быть работа умелого артефактора. Ведь мастер свободно разбирается в таком плетении. И не только разбирается — он способен его придумать и создать!

Нити не просто светились. На моих глазах они двигались, переплетались между собой, замыкались в петли и связывались в узлы. Кажется, магическое плетение, получив недостающую энергию, достраивалось само собой, повинуясь изначальному замыслу мастера.

— Красиво, — улыбнулся я. — Но у меня от непривычки рябит в глазах. А ты можешь дать мне почувствовать твою магию?

На этот раз перстень откликнулся без раздумий. Я ощутил мгновенное тепло магии жизни, ледяной холодок магии смерти, которой был заполнен защитный контур. Тяжесть магии земли — ведь перстень был сделан из металла, да и алмаз был творением этой магии. И множество разнообразных ощущений, которые я просто не успел уловить — так их было много. Но ясно я понял только одно — перстень, и в самом деле, был уникальным и в какой-то мере живым существом. А теперь, к тому же, он привязан только ко мне. Я не могу его потерять, и украсть его тоже никто не сможет. А если даже и исхитрится, никакой пользы похитителю от этого не будет.

Но вот все закончилось. Я открыл глаза. Гораздов выжидательно смотрел на меня. Игнат тоже застыл возле плиты, не сводя с меня глаз.

— С вами все в порядке, ваше сиятельство? — беспокойно спросил он.

— Лучше не бывает, — с улыбкой заверил я старика.

— Александр Васильевич, у вас получилось? — уточнил Гораздов.

— Да, — кивнул я. — Больше того, вам не придется заканчивать работу. Перстень сам завершил плетение.

— Не может быть, — недоверчиво воскликнул артефактор. — Вы позволите взглянуть?

Он протянул руку.

— Разумеется, — улыбнулся я, передавая ему перстень.

Чуткие пальцы мастера быстро ощупали вещицу.

— Невероятно, — воскликнул Гораздов. — Но вы правы. Работа закончена.

— Очень сложное плетение, — сказал я. — И очень красивое.

— Вы смогли его увидеть?

Изумлению артефактора не было предела.

— Мельком, — честно признался я. — И почти ничего не разобрал. У меня ведь нет дара артефактора и вашего опыта.

— Это невозможно представить, — покачал головой Гораздов. — Но я вам верю. Выходит, еще одна тайна вам открылась?

— Получается, так, — улыбнулся я.

Гораздов вернул мне перстень.

— В таком случае, прошу вас принять этот артефакт. Теперь он ваш.

— Благодарю, Владимир Кириллович. Сколько я вам должен за работу?

Гораздов озабоченно нахмурился.

— Александр Васильевич, я в долгу перед вами. Вы спасли мою репутацию, помогли изменить жизнь. Прошу, не будем говорить о деньгах.

Он упрямо посмотрел на меня.

— Как скажете, Владимир Кириллович, — улыбнулся я. — Спасибо. Это замечательный подарок. Уверен, он мне очень пригодится.

— Я встроил в него защитную магию, — сказал Гораздов.

— Да, я ее почувствовал, — кивнул я.

— Блины остывают, — напомнил Игнат.

— И то верно, — спохватился я, снова надевая перстень на палец. — Прошу к столу.

Я повернулся к окну, чтобы получше рассмотреть перстень.

И тут мой магический дар снова дал о себе знать. Он гулко ударил в ребра. В глазах на мгновение потемнело, голова закружилась, и я схватился за подоконник, чтобы не упасть. На меня лавиной нахлынули небывало острые ощущения.

Теплый летний ветер. Едва заметное движение занавески.

Косые полосы солнечного света на кухонном столе. Блеск начищенного до красноты медного таза, который висел на стене. Огромная глубина летнего неба.

Пронзительный крик чайки над Невой. Далекий гул мобилей на другом берегу.

Запах кофе и блинов.

Облегчение Гораздова — он до последнего опасался, что я не приму дорогой подарок.

Простая забота Игната, который специально встал на час раньше, чтобы испечь обещанные блины.

Мое собственное настроение — такое же легкое и солнечное, как летнее утро.

Я увидел это все с такой ясностью, словно только что родился. Впервые удивленно открыл глаза, и огромный мир навалился на меня. Я замечал и чувствовал все, что в нем происходит.

Потом ощущения схлынули, как будто чья-то рука заботливо убавила их мощность. Но осталось чувство непривычной четкости.

Я ошарашенно покрутил головой. Ничего себе!

— Что с вами, ваше сиятельство? — крикнул Игнат, бросаясь ко мне.

Я улыбнулся, чтобы успокоить старика.

— Все в порядке, Игнат. Просто у меня неожиданно открылась способность.

Я опустился на стул, откинулся на спинку и посмотрел на Гораздова.

— Артефакт работает, Владимир Кириллович. Необычные ощущения, мне нужно к ним привыкнуть. Давайте, наконец, завтракать.

И мы стали пить чай с блинами.

Я разложил блин на тарелке и намазал его вареньем — густым, прозрачным, сваренным из целых ягод клубники. Варенье пахло медом, и я удивленно спросил об этом Игната.

— Господин Люцерн посоветовал добавить мед, — объяснил Игнат. — Сказал, что варенье так будет дольше храниться. Он и мед принес — свой, особенный.

Я понимающе кивнул. На Потаенной поляне водились особенные магические пчелы, и мед они делали изумительный — сладкий, душистый.

Игнат мечтательно улыбнулся.

— Когда я мальчонкой был, меня родители в деревне часто за ягодой посылали. Дадут лукошко, и шагай вместе с другими ребятами. Лес густой был, темный — елки разлапистые. А за елками — ручей, и весь берег малиной зарос. Ох, и сладкая там малина росла, в огороде такую не вырастить!

— Медведи тебе там не попадались? — с улыбкой спросил я.

— Было дело, — ничуть не смущаясь, кивнул Игнат. — Как-то беру ягоду и слышу — кто-то ворочается в малиннике и ворчит недовольно. А слов не разобрать. Я поглядел, и показалось мне, что это дед в шубе. Даже смешно стало — летом, по жаре и в шубе. Собирает ягоду на четвереньках, губами чмокает, кусты ломает. А тут ветерок переменился и подул от меня к нему. Дед как заворчит, встал на дыбы, и