Диалог с Богом. История противостояния и взаимодействия человечества с Творцом - Джордан Питерсон

Пророк возвещает засуху и удаляется в пустыню. Вороны носят ему хлеб и мясо, а пьет он из ручья, но тот со временем пересыхает, – и Бог направляет Илию в Сарепту, к некой вдове. Встретив ее у колодца, пророк просит воды и хлеба и в ответ слышит: «Жив Господь Бог твой! у меня ничего нет печеного, а только есть горсть муки в кадке и немного масла в кувшине; и вот, я наберу полена два дров, и пойду, и приготовлю это для себя и для сына моего; съедим это и умрем» (3 Цар 17:12). Илия вновь вселяет в нее веру, сказав, что Бог не попустит нужды в ее доме: «…ибо так говорит Господь Бог Израилев: мука в кадке не истощится, и масло в кувшине не убудет до того дня, когда Господь даст дождь на землю» (3 Цар 17:14). Не странно ли, что посланнику Бога приходится просить пищи у неимущей вдовы? Но библейские истории сложны, в них скрыт глубокий смысл, уловить который непросто. Акцент здесь, во-первых, сделан именно на том, что важны даже простые и скромные люди (вдова); во-вторых, на том, что даже в нужде и лишениях необходимо следовать нравственным ориентирам (желание вдовы оказать гостеприимство – обязательство, о котором мы будем говорить еще не раз); и, в-третьих, на том, что изобилие и достаток безусловно зависят от верной нравственной ориентации, соблюдаемой всеми, независимо от их статуса.

Все это происходит в царстве, которое находится на грани гибели из-за непомерного, неуместного, манипулятивного влияния царицы Иезавели на ее слабовольного мужа-маловера. Отчасти она олицетворяет опасное притяжение чужих традиций и идеалов, способных проникнуть в общество и пронизать его, укрывшись под маской креативных, передовых и новых идей. И прежде чем услышать возражение: «Библию писали предвзятые ксенофобы, и им нет оправдания!» – справедливо будет обратить внимание на таких ветхозаветных персонажей, как Иофор, тесть Моисея, играющий очень важную роль в книге Исход (в частности, см.: Исх 18:17–23); Раав, отважная и стойкая в вере блудница из Иерихона (Нав 2) и Нееман (4 Цар 5), принявший исцеление от рук Елисея благодаря смирению и вере. Все они были чужеземцами, однако несмотря на это, – или, скорее, даже именно поэтому, – ничто не застилает их взор, и их нравственные поступки нейтрализуют действие разврата, охватившего израильтян. Новое способно как отравить и стать паразитом, так и привести к возрождению, и мудрость – это не в последнюю очередь способность отличить вероятную помощь от возможной помехи.

Бедная, но добрая вдова неявно представлена как желанная противоположность надменной и опасной царице. Почему? Почти во всей истории человечества вдовство было ужасным, особенно если вдовам приходилось заботиться о детях, и в Библии образ вдовы часто призван выразить уязвимость, беспомощность, нищету и жизнь на периферии общества. Кроме того, в ее горестном бытии усматривается повсеместная форма мировой несправедливости. Именно по этой причине, а также ради нравственного наставления избранного народа дух Божий призывает израильтян исправить неравноправие: отказаться от жадности, преодолеть соблазны, влекущие лишь к ублажению корысти и эгоизма, и оставить хоть что-нибудь для обездоленных.

Этот принцип проработан во Второзаконии, где ему придается дополнительный смысл: в жизни каждого непременно настанет момент, когда он окажется зависимым от других, – и если в обществе преобладает верный дух, тогда оно устроено так, что все относятся к этой неизбежной зависимости с должным вниманием. На каком бы этапе развития ни находилось общество, оно бессмысленно, если не может позаботиться о своих людях, – как о беззащитных и уязвимых, так и о талантливых, деятельных и богатых.

Поступок вдовы, даже в нищете проявляющей щедрость – это идеальный пример самоотверженности и поддержки, обязывающих ко взаимности; так ведут себя те, кто по праву заслуживает доверия и достоин называться взрослым, и именно так поступают жители мирной страны, занятые плодотворным трудом. Совершенно в ином свете, усиливая разительный контраст, предстает перед нами царица, пребывающая под защитой привилегий: она поглощена только собой и своими желаниями – и тем самым ставит под угрозу и само общество, и его духовную жизнь.

История Илии на этом не заканчивается. Постепенно все более четкую форму обретает идея того, что психологическая и социальная иерархия ценностей должна формироваться под властью подходящего правителя – или же правильного принципа, если выразить это более абстрактно. Пророк покидает Сарепту и вступает в решающую схватку на горе Кармил. Он убеждает Авдия, начальника дворца Ахава, собрать израильтян у подножия горы и подготовить два жертвенника: один, у которого соберутся служители чужеземного бога, – для Ваала; другой, у которого останется только Илия, – для Яхве. Условие победы таково: истинным считается тот бог, который отзовется на призыв, воспламенит огонь на алтаре и примет жертву. Пророки чужеземного бога молятся много часов, но напрасно. Илия трижды льет на алтарь воду (лишь чтобы яснее донести свое послание), просит вмешательства Яхве – и огонь, немедленно ниспавший с неба, сжигает и жертву, и сам алтарь. Отныне превосходство Яхве несомненно, Вааловы пророки казнены – и «слышен шум дождя» (3 Цар 18:41). Без настоящего нравственного порядка изобилие немыслимо – однако если внять наставлениям должного животворящего духа, то со временем лишения и нужда могут прекратиться и превратиться лишь в далекие воспоминания.

Разгневанной Иезавели это не по нраву, и она решает расправиться с Илией. Несчастный пророк бежит в безлюдную пустыню, находит убежище в пещере, – и там с ним беседует Бог (3 Цар 19). Принятие откровения в уединенном месте – распространенный мотив. В одиночестве, где почти нет вербального общения, в темноте и тишине, когда почти не задействуются внешние чувства, легче услышать внутренний голос и пережить видения, отчего вероятность откровения возрастает, чем бы это ни обернулось, – добром или злом. Возможно, на более глубинном уровне это происходит потому, что неврологические системы правого полушария, которые (по крайней мере