Анатолий Козлов - Понятие преступления

Если бы М. Н. Становский признавал формальную логику, он бы понял, что применяемая им тактика исследования непозволительна, а выводы его ложны. К сожалению, этим грешит не только М. Н. Становский, в уголовно-правовой литературе довольно часто умалчиваются неудобные позиции тех или иных авторов или не подвергаются критике влиятельные позиции. Разумеется, подобное неприемлемо. «Принцип объективности применительно к построению гипотезы истолковывается в двух планах: психологическом и логико-методологическом. В психологическом плане объективность означает отсутствие предвзятости, когда исследователь руководствуется интересами установления истины, а не своими субъективными склонностями, предпочтениями и желаниями… В логико-методологическом плане объективность означает всесторонность исследования», что, во-первых, требует учета всего исходного материала, а во-вторых, анализа всех возможных выводов.[48] Несоблюдение указанных формально-логических правил с необходимостью влечет за собой ошибку необъективности исследования.

Многие вопросы уголовного права напрямую выводят на психологию как науку о человеке, его внутреннем мире, его отношении с окружающим миром – это возраст и вменяемость (или невменяемость) субъекта, его вина, мотивация и целеполагание деятельности, невиновное причинение вреда и ошибка в оценке окружающей среды, понимание исправления виновного и т. д. Это было отмечено достаточно давно: «Роль психологии будет особенно широка в области прикладной науки уголовного права, в области той дисциплины, в которой в зависимости от существующих потребностей приходится устанавливать принципы идеального права в смысле наибольшего соответствия его с существующими условиями, и разве можно стоять на точке зрения такого соответствия без того, чтобы не соображаться с особенностями того объекта, для которого право создается, – с психологией человека».[49] Попытка вашего покорного слуги решить сложные вопросы уголовного права, связанные с субъективным миром человека, простейшим путем отсылки к психологии оказалась неудачной, поскольку психология не дает прямого ответа на все эти вопросы. В результате автор как представитель юриспруденции, стремящейся к более или менее точному и ясному толкованию понятий, столкнулся с невообразимой путаницей в представлениях психологов о тех или иных психологических категориях. Подобное отмечалось довольно давно: «Современное состояние психологии как науки вынуждает к такому образу действий (критическому анализу психологических теорий и попыткам самому разобраться в них. – А. К.), несмотря на то, что для криминалиста было бы в высшей степени удобно заимствовать психологические данные из соответственной дисциплины в совершенно готовом виде».[50] Похоже, что за прошедшее столетие в соотношении психологии и уголовного права, в их совместной деятельности по определению понятийного аппарата ничего не изменилось. Как неспециалист, не могу судить о том, насколько это отвечает интересам психологии, как юрист говорю откровенно, что подобное отношение к тем или иным понятиям не соответствует праву. Поэтому и только поэтому автор был вынужден немного коснуться психологии с тем, чтобы состыковать интересы права и психологии.

Традиционно в нашей литературе личность понимают как совокупность общественных отношений. В целом данное определение оправданно и приемлемо, поскольку отражает связи человека с окружающим миром, его деятельность в окружающей среде. Однако эти связи были бы односторонними без внутреннего восприятия человеком внешнего мира, без его отображения в сознании, без его оценки, без определения человеком своего места в окружающей среде, т. е. при определении личности очень важен ее внутренний мир, без которого личность так же невозможна, как и без связи с внешним миром.

Однако если связи с внешним миром каждого лица всегда носят объективный характер и даже при самой высокой конспирации все-таки могут быть установлены, то внутренний мир субъекта довольно часто остается непознанным. Пожалуй, основная сложность в познании личности заключается в раскрытии ее внутреннего мира. Исследованием внутренней сущности занимаются общая психология, социальная психология, психиатрия и иные отрасли науки. Естественно, для неспециалиста в данных областях возникает при исследовании масса сложностей: большой объем изучения материала, необходимый выбор приемлемой позиции, определения степени ее пригодности в данных отраслях науки и т. д. В такой ситуации оказываются единственными спасителями здравый смысл и обязательное знание правил формальной логики.

Не исключено, что неспециалист может «изобрести велосипед», однако это вполне оправданно до тех пор, пока психология не создаст ясного, четкого механизма психической деятельности с недвусмысленным анализом и систематизацией ее обособленных компонентов и соответствующим их синтезом.

Можно вполне согласиться с тем, «что правильно понять и исследовать материал какой-либо системы можно только в том случае, если мы будем рассматривать его как живущий в процессах и функциональных структурах целостной системы и из них выводить как морфологическое строение этого материала, так и законы его функционирования и изменения».[51] Однако прежде чем познать целостность системы, мы вынуждены какую-то массу явлений разделить на элементы, вычленить подсистемы, исследовать их, а затем синтезировать. Лишь в таком случае мы способны будем судить об элементах системы и ее наличии вообще, о полноте или неполноте системы, о ее внутренних связях.

Анализ элементов, которыми оперирует психология, приводит к неутешительному выводу.

Прежде всего, из сказанного следует, что личность представляет собой совокупность психофизических свойств и социальных связей. Об общественных отношениях как социальных связях речь уже шла, поэтому сейчас важно установить соотношение социальных связей и психофизических свойств личности. Каждая конкретная личность обладает определенной совокупностью социальных связей, которые могут приближаться или отдаляться от совокупности социальных связей личности вообще и которые в своем объеме могут изменяться со временем. Мало того, в конкретных условиях места и времени человек никогда не задействует всю массу свойственных ему социальных связей, ограничиваясь лишь требуемым моментом (в магазине – торговые, на работе – производственные и т. д.). Соответственно, похоже, в конкретных условиях места и времени человек не задействует и всю массу свойственных ему психофизических свойств, в противном случае он не смог бы существовать на фоне постоянных психических перегрузок.

Предложенная психологами психическая структура личности на обобщенном уровне не очень корректна. Так, основными компонентами личности являются: 1) направленность личности (система различных свойств, взаимодействующих потребностей и интересов, идейных и практических установок); 2) система способностей, обеспечивающая успех деятельности; 3) характер или стиль поведения человека в социальной среде (сложная система ее свойств, направленности и воли, эмоциональных и интеллектуальных качеств; типологических особенностей, проявляющихся в темпераменте); 4) система управления, саморегуляции (усиление или ослабление деятельности, самоконтроль и коррекция действий и поступков, предвосхищение и планирование жизни и деятельности); 5) психические процессы, свойства и состояния.[52] Очень похоже на то, что все перечисленное не элементы классификации, каждый из указанных факторов не представляет собой абсолютно самостоятельную категорию, поскольку включает в свою структуру одни и те же элементы. При этом, естественно, возникают проблемы возможности структурирования системы взаимно переплетающимися элементами. Ясно одно: указанное структурирование не выдерживает никакой критики с позиций правил формальной логики. Скорее всего, здесь мы сталкиваемся с несколькими классификациями на различных уровнях и с различными основаниями, в которых психологии еще предстоит разобраться.

Довольно странную позицию по данному вопросу занял К. К. Платонов: «Сознание, личность и деятельность – три теснейшие взаимосвязанные общепсихологические категории, отражающие три взаимодействующих феномена (курсив мой. – А. К.), которые определяют специфические свойства человека, отличающие его от животных предков».[53] При таком подходе сознание, личность и деятельность отрывают друг от друга, превращают в обоснованные специфические факторы, связанные друг с другом. Формальная логика знает лишь три формы связанности понятий: целого и его части, двух целых, имеющих общую часть, и двух самостоятельных целых (отношения подчинения, пересечения, равнозначности). Как же соотносятся предложенные К. К. Платоновым понятия с этой точки зрения? Можно согласиться с автором в том, что указанные явления – три самостоятельных феномена. Однако он абсолютно не прав, классифицируя их на одном уровне («сознание, личность и деятельность») и создавая тем самым иллюзию их обособленности и равнозначности в классификации. На самом деле связи этих феноменов гораздо сложнее: сознание и деятельность – составные части личности, т. е. здесь между личностью, с одной стороны, и сознанием и деятельностью – с другой, связь подчиненности, родовидовая связь, связь по вертикали; сознание с деятельностью между собой связаны как части, виды, т. е. здесь связь равнозначности, видовая связь, связь по горизонтали (рис. 4).