Сюзанна Масси - Земля Жар-птицы. Краса былой России
Карьера воспитателя и педагога в частном доме сулила некоторые выгоды в будущем — она могла оказаться ступенькой к более серьезным занятиям. Каждую весну, сразу после начала навигации, учителя, нанятые в Европе — Германии, Швейцарии, Франции и Англии, прибывали в Санкт-Петербург. Их было много, и все равно не хватало. Помимо иностранцев, в богатых домах столицы работало немало русских наставников. Давать частные уроки считалось делом довольно доходным; учителя зарабатывали много, по три-четыре тысячи рублей в год в больших городах, и до семи-десяти тысяч рублей в провинции или далекой Сибири. Воспитатель занимал в доме не последнее место, особенно в среде мелкого провинциального дворянства, где учитель поневоле становился пророком, а гувернантка — оракулом. На этом поприще было два пути — угаснуть в деревенской глуши или добиться высокого положения, получив независимость и обеспечив свое будущее. Если гувернантка отличалась привлекательностью и приветливостью, ей иногда удавалось завоевать сердце молодого адъютанта или даже полковника и превратиться в госпожу полковницу. При наличии определенных способностей воспитатель в высокопоставленной семье, используя свои связи, мог получить должность чиновника. Частных преподавателей было так много, что они составляли особую прослойку в обществе. В одном только Санкт-Петербурге насчитывалось более шести тысяч воспитателей, и по закону 1834 года они получили некоторые привилегии от государства, в том числе право на ношение «вицмундира» народного просвещения, на автоматическое продвижение по иерархической служебной лестнице через определенное число лет пребывания в роли воспитателя, а также на получение пенсии.
Многие приезжавшие в Россию иностранцы с удивлением отмечали эту неистовую страсть к получению образования. Одним из них был Иоганн Коль, изучивший правоведение в Гейдельберге и Мюнхене и прослуживший шесть лет воспитателем в семье одного прибалтийского барона. Завершив службу, Коль отправился путешествовать по России и оставил несколько томов описания жизни страны в те годы. В частности, он рассказывал: «Со времени правления Петра Великого Россия была охвачена таким поразительным стремлением к образованию, какого не знали другие народы. Академии, университеты, гимназии, школы возникали повсюду, как по чудесному мановению волшебной палочки, и все еще продолжают создаваться с поразительной скоростью во всей обширной Империи. Последователи Петра превратили обучение в важное государственное дело».
Огромное число преподавателей в училищах и других учебных заведениях существовали за счет государственной казны. В Санкт-Петербурге для мальчиков было открыто немало военных училищ, готовивших офицеров. Самым престижным учебным заведением для детей из дворянских семей считался Corpsdes Pages[35]. Хорошее образование давали также в гимназиях и полусотне различных школ. Существовали коммерческие училища для детей мещан и приюты для мальчиков и девочек из семей бедняков, лавочников и домашней прислуги. Само собой разумелось, что образованные русские должны были владеть несколькими языками. Для многих россиян было вполне обыденным знание нескольких европейских языков. Серьезно к этому относились и купцы, и даже извозчики пытались изъясняться на ломаном итальянском и немецком. В паспортах прислуги вместе с данными о росте и другими физическими характеристиками приводились сведения о владении иностранными языками. Зачастую это были одновременно — русский, французский, немецкий, английский и турецкий.
Коль сообщал о новом Педагогическом институте, открытом в 1832 году для подготовки учителей. Мальчики поступали в него в двенадцатилетнем возрасте и изучали пять языков одновременно. Он слышал, как они «без затруднения» переводили с греческого на немецкий и с латыни на французский, немецкий и русский. Уроки велись на разных языках, и ребята отвечали на вопросы на том языке, на котором шел урок.
Хотя состоятельные родители предпочитали обучать дочерей дома, все русские императрицы, начиная с Екатерины II, уделяли особое внимание государственному образованию девочек и учреждали различные школы. Основными учебными заведениями для девушек в Санкт-Петербурге в 1830-1840-х годах были Екатерининский институт, в который принимали только девочек из аристократических семей, Смольный институт с двумя отделениями — одно для «благородных девиц», и второе — для мещанского сословия, Патриотический институт — для детей офицеров и Елизаветинский — для девушек из семей купцов и служащих. Существовало также Мариинское училище, в котором получали образование девочки незнатного происхождения; при достижении восемнадцати лет им либо подыскивали приличное место, либо давали небольшое приданое, если они выходили замуж. Были также школы, сиротские дома и различные приюты.
Девушки учились в институтах шесть лет и жили там почти так же, как в монастыре. Летом они разъезжались на каникулы, но во все остальное время им не разрешалось покидать учебные заведения ни под каким предлогом. Они никогда не выходили на прогулки по городу и только дважды в году им позволяли прокатиться в экипажах. Одним из редких появлений воспитанниц на публике было катание на масленицу в скромных колясках, выстраивавшихся в длинную цепочку. В институтах, абсолютно замкнутых учреждениях, находилось все необходимое для жизни девочек В Екатерининском институте были свои церковь, лазарет и прекрасный бальный зал. В штате числились священник, инспектор, строители, плотник, небольшой оркестр и огромное число прислуги, специально обученной для выполнения своих обязанностей. Коль писал: «Государство оплачивает из казны все необходимое для учениц: платья, полотняные туфли и даже носовые платки».
Превосходное образование, которое давали эти учебные заведения, сыграло важную роль в формировании огромного числа грамотных людей, способных прочесть произведения новых русских писателей. Во всех упомянутых школах программа обучения была одна и та же: современные языки (французский, английский и немецкий), география, закон Божий, история древних веков и современная история. Мадам де Сталь писала, что в Смольном институте в 1810 году девочки перед тем, как сесть за обеденный стол, слаженно пели молитвы, они грациозно исполняли русские танцы и читали самые выразительные отрывки из сочинений ее отца на безупречном французском языке, что тронуло ее до слез. Более всего иностранцев, в том числе и американского посла в России Джона Куинси Адамса, поражало, что в программу обучения девочек включались такие предметы, как физика и математика. По определенным дням недели девочек обучали пению, танцам, вышиванию и приготовлению пищи. У воспитанниц в течение дня был свободен только один час после обеда, который они проводили, прохаживаясь взад и вперед по длинным коридорам своего института.
Делалось все возможное, чтобы найти самых лучших преподавателей для работы в этих учебных заведениях, и Гоголь сумел добиться назначения в Патриотический институт. Там в течение четырех лет, с 1831 по 1835 год, он преподавал историю девочкам младших классов, одетым в скромные коричневые платья с белыми передниками и сидевшим перед ним ровными рядами. Чтобы как-то повысить свой доход, летом 1831 года, почти сразу после знакомства с Пушкиным, он стал давать частные уроки детям в нескольких знатных семьях на их дачах в Павловске. Ученики Гоголя запомнили его как забавного худого невысокого человека с лицом, подергивавшимся нервной судорогой. Он одевался броско и носил высокие стоячие воротнички. Пушкин с женой сняли дом неподалеку от Павловска, в Царском Селе. Страстно желая закрепить свое новое знакомство, Гоголь стал регулярно прогуливаться в прекрасных императорских парках Павловска и Царского Села, надеясь случайно встретить поэта, что ему иногда и удавалось. Ломая голову над тем, как сблизиться и более регулярно встречаться с Пушкиным, Гоголь нашел остроумное решение. Сказав поэту, что у него нет постоянного адреса жительства в Санкт-Петербурге, Гоголь спросил, не разрешит ли Пушкин направлять всю адресованную ему почту в Царское Село на адрес поэта. Пушкин был несколько удивлен, но дал согласие, и цель Гоголя была достигнута.
С самого детства живое воображение Гоголя создавало вокруг него странный фантастический мир. Мать его, глубоко религиозная женщина, рассказывала Николаю, когда тот был еще мальчиком, о муках, которые ждут грешников в аду. Возможно, именно поэтому Гоголя мучили кошмарные сны. Даже при ярком свете дня он иногда думал, что слышит голоса умерших, зовущих его. Он вырос на богатой и плодородной земле Украины, в окружении крестьян, где часто слушал их яркие рассказы и народные сказки. Приехав в Санкт-Петербург, Гоголь обнаружил, что читающая публика столицы быстро раскупает подобные истории. Пытаясь найти способ заработать, Гоголь напечатал в журналах несколько коротких рассказов, написанных по мотивам украинских народных сказок, скрыв свое настоящее имя под несколькими разными псевдонимами, чтобы защитить, как он полагал, свою репутацию.