Мирослав Попович - Кровавый век

Однако у обоих генералов было и нечто общее именно в «суворовском» отношении. У Сухомлинова с его мягкими и «обходительными», как тогда говорили, манерами отсутствовало суворовское юродство, но была показная патриархальная консервативность, установка не на новейшие средства огня, а на особенные героические качества русского солдатика. Как и Драгомиров, Сухомлинов был ретроградом в военной технике. Он говорил, что его раздражает само выражение «современная война». «Какой война была, такой и осталась… все это зловредные новшества. Взять меня, к примеру. За последние двадцать лет я не прочел ни одного военного учебника». Преподавателей военных училищ увольняли за одно лишь распространение идей «огневой тактики».[132] Еще один характерный штрих: как и Драгомиров, Сухомлинов был не против того, чтобы поиграть в Шельменко-денщика. Между прочим, он пробовал силы в беллетристике под красноречивым псевдонимом Остап Бондаренко.

Сухомлинов был креатурой непосредственно царской семьи; новый министр иностранных дел Сазонов, который заменил Извольского в 1910 г., был родственником и доверенным лицом Столыпина.[133]

Петр Аркадьевич Столыпин в настоящее время в России имеет имидж великого реформатора и патриота. Подчеркивают также, что, в сущности, Столыпин осуществил программу реформ, намеченную уже Витте, за что ревнивый Витте не любил своего преемника.

С. Ю. Витте

П. А. Столыпин

Безусловно, Столыпин был мужественным и умным человеком, твердо проводившим в жизнь собственную политику и храбро противостоявшим террористам, бомба которых изуродовала его ребенка на даче на Аптекарском острове. Однако реформы Столыпина никак нельзя назвать либеральными. Это было доведение до конца программы, намеченной еще Александром II и сорванной его преемниками, программы рыночной, но никак не демократической. И в этом отношении между С. Ю. Витте и П. А. Столыпиным существовала большая разница.

Выходец из обрусевшего немецкого рода, а по линии матери (сестры известных тогда Фадеевых – генерала-писателя и екатеринославского губернатора, отца знаменитой Блаватской, так что Витте был ее кузеном) – из знатного рода Долгоруковых, Витте не был принят при дворе, потому что вступил в брак с разведенной еврейкой. Жизнелюбивый рыжий здоровяк Витте, собственно говоря, не имел политических принципов; он был чрезвычайно настойчивым и деловым бизнесменом от политики, честно служил обоим монархам, и, хотя с Николаем II у него отношения не сложились, Витте считал самодержавие самой рациональной системой для России. Однако Витте мог бы при необходимости сконструировать на заказ и любой либеральный вариант, что он, собственно, и сделал, подготовив либеральные законы 1906 г., которые фактически стали конституцией России.

Конституция Витте предусматривала возможность законного государственного переворота с роспуском Думы, чем и воспользовался Столыпин. Но Столыпин – при всех сложностях в личных отношениях этого волевого и самостоятельного человека со слабохарактерным, но очень самолюбивым и упрямым царем – был именно идейным борцом за самодержавие, за авторитарный режим во главе с венценосцем.

Столыпин, интеллигентный помещик из российской глубинки, гордился семейными связями с Лермонтовым, был русским националистом, крайне жестким политиком по отношению к национальным меньшинствам и никогда не был ни на йоту демократом. Характеристики режима Столыпина как режима диктаторского, террористического и даже кровавого имеют под собой все основания. Нужно подчеркнуть, что убийство Столыпина в 1911 г., в организации которого подозревали царя и политическую полицию, в действительности было индивидуальным и стихийным актом террора, осуществленным как выражение отчаяния и мести молодым мужчиной еврейского происхождения, Багровым, путем шантажа завербованным в агенты охранки. Николай II мог холодно расстрелять рабочую демонстрацию, но не был способен на коварный акт тайного убийства своего собственного премьера. К тому же серьезных политических расхождений между царем и премьером после того, как Николай осмелился на ликвидацию сельской общины, не было.

В сфере внешней и военной политики основной идеей Столыпина было сохранение мира до тех пор, пока реформы не дадут результатов и не будут восстановлены вооруженные силы России. И нужно отметить, что это была политика, которая полностью отвечала намерениям Николая II. Она отличалась от политики Витте тем, что последний, будучи противником дальневосточных авантюр, в то же время связывал перспективы России с Антантой и ее капиталами. И царь, и Столыпин стремились к самостоятельной российской стратегии.

После подавления революционного движения, стабилизации внутреннего положения и в результате реформ Россия начала богатеть и могла выделять больше средств на военные нужды. Каковы же были основные направления реформирования вооруженных сил?

Была принята большая программа строительства нового флота и в первую очередь дредноутов, что по тогдашним представлениям выводило бы Россию в круг сверхдержав; предусматривались и некоторые изменения в организации, размещении и вооружении сухопутных войск. Речь шла даже о большем – о реорганизации Вооруженных сил России, конечно, после того, как они будут освобождены от функций подавления революционных движений.

Эпоха усиления праволиберальных влияний, континентальной стратегии и утверждения англо-французской ориентации, эпоха первых Дум и великого князя Николая Николаевича во главе военной машины сменилась в 1908–1909 гг. эпохой «столыпинской реакции».

Планы реорганизации армии были рассмотрены на заседании Совета государственной обороны при участии П. А. Столыпина в конце марта (ст. ст.) 1908 г. Генеральный штаб (генерал Ф. Ф. Палицын) предложил мероприятия, которые требовали ежегодных затрат 12–17 млн руб. в течение 20 лет. (Отметим, что на протяжении 1908–1911 гг. на военное судостроение ежегодно выделялось 31 млн рублей.) Столыпин возражал против таких сумм. Состоялась острая дискуссия. А через четыре месяца, 28 июля (8 августа) 1908 г., Николай Николаевич был отстранен от должности, а следом за ним уволены и начальник Генштаба Палицын, и министр Редигер.

Ф. Ф. Палицын успел подписать 22 августа (4 сентября) 1908 г. вместе с генералом М. В. Алексеевым подготовленный ими «Доклад о мероприятиях по обороне государства, подлежащих осуществлению в ближайшее 10-летие». Переделанный проект был представлен новым военным министром Сухомлиновым в записке о государственной обороне, поданной царю в 1909 г. «Это была целая программа безотлагательных реформ в российской армии, которая охватывала вопрос ее комплектования, организации и боевой подготовки».[134]

Что же было и чего не было в этой программе?

В. А. Сухомлинов в записке о государственной обороне определял два основных принципа реформ: 1) «не усугублять намеченными мероприятиями тяготы населения по отбыванию военной повинности и с этой целью не увеличивать временно общую численность армии в мирный период»; 2) «не перегружать государственный бюджет новыми постоянными расходами». «Главной целью полагалось удовлетворение насущных потребностей армии путем удешевления существующей организации».[135] При таком подходе не могло быть и речи о серьезном техническом перевооружении российской армии.

Все армии Европы предусматривали структуру дивизий в 12 батальонов (12 тыс. человек) при 12-ти батареях в немецкой, 10-ти в австро-венгерской, 9-ти во французской, 13-ти в английской армиях, то есть в дивизии в немецкой армии – 72, в австро-венгерской – 60, английской – 76, французской – 36 орудий. Только в российской армии дивизия состояла из 16 батальонов (16 тыс. человек) при всего лишь 6-ти батареях, то есть 48 пушках.[136] Реформа предусматривала увеличение числа полевых батальонов с 1110-ти до 1252-х, пеших, горных и мортирных батарей в них – с 494-х до 558-ми. Таким образом, можно подсчитать, что в 1909 г. одна батарея приходилась на 2,5 батальона, а после 1910-го – на 2,2 батальона.[137]

Русская армия входит во Львов. 1914

Следовательно, существенных изменений в вооружении полевых войск не планировалось. Увеличение артиллерии предусматривалось в горных (на 20 %) и инженерных частях (на 7 %), а в первую очередь – морской (гаубичной) артиллерии – на 186 %!

Эти цифры ясно показывают, в чем суть разницы в организации и военной доктрине России и зарубежья: в России недостаточность технических средств компенсировалась «святой серой скотинкой».

Еще ярче это видно в обеспечении патронами и снарядами. В 1908 г. (то есть при Николае Николаевиче) армия определила, что ей не хватает до нормы 1750 млн патронов на сумму в 76,5 млн рублей. Правительство (то есть Столыпин) отказало в таких расходах, да и уменьшенная сумма так и не была отпущена. Россия вступила в войну даже без такой определенной произвольным способом нормы, которая конечно же оказалась ужасно заниженной.