О фотографии - Вилем Флюссер

© copyright 1983 EUROPEAN PHOTOGRAPHY Andreas Müller-Pohle, P.O. Box 080227, 10002 Berlin, Germany, www.equivalence.com EDITION FLUSSER, Volume 111 (2018 12)

© ООО «Ад Маргинем Пресс», 2025

Представленное здесь исследование исходит из гипотезы, что в человеческой культуре с самого ее начала можно обнаружить два принципиальных перелома. Первый, приходящийся примерно на середину второго тысячелетия до н. э., можно обозначить как «изобретение линейной письменности»; второй, свидетелями которого мы являемся, – как «изобретение технического образа». Вероятно, были и более ранние переломы подобного рода, но нам они уже недоступны.

Эта гипотеза содержит в себе предположение, что культура и вместе с ней бытие как таковое собираются в корне изменить свою структуру. В данной работе мы постараемся привести доказательства в пользу этого предположения.

Для сохранения гипотетического характера мы будем избегать цитат из предшествующих работ на близкие темы. По этой же причине не будем приводить библиографию. Вместо этого в конце прилагается маленький словарь понятий, использованных нами или содержащихся в тексте в неявном виде. Их определения не претендуют на всеобщую значимость, но предлагаются в качестве рабочей гипотезы для тех, кто захочет продолжить приведенные здесь размышления и исследования.

Ведь в этом и заключается цель предложенного эссе: не отстоять некий тезис, а внести свой вклад в философскую дискуссию на тему «Фотография».

Образы – это означающие поверхности. Они указывают – чаще всего – на нечто «во внешнем» пространстве-времени, что должно быть представлено нам как абстракция (как сокращение четырех измерений пространства-времени до двумерной поверхности). Эту специфическую способность к абстрагированию поверхностей из пространства-времени и к проецированию обратно в пространство-время можно назвать «воображением». Она является предпосылкой для создания и дешифровки образов. Иначе говоря, это способность кодировать явления в двумерные символы и читать их.

Значение образа лежит на поверхности. Его можно понять с одного взгляда – но тогда оно останется поверхностным. Если необходимо углубить значение, то есть реконструировать абстрагированные измерения, нужно позволить взгляду блуждать по поверхности, ощупывая ее. Такое блуждание по поверхности образа можно назвать «сканированием». При этом взгляд следует по сложной траектории, которая формируется, с одной стороны, структурой образа, с другой – намерением зрителя. Поэтому значение образа, возникающее в процессе сканирования, представляет собой синтез двух интенций: той, что манифестирована в образе, и интенцией зрителя. Следовательно, образы – не «денотативные» (однозначные) комплексы символов (как, например, числа), а «коннотативные» (многозначные) комплексы символов, то есть они предоставляют пространство для интерпретаций.

Взгляд, блуждая по поверхности образа, схватывает один элемент за другим и устанавливает временные связи между ними. Он может возвращаться к уже виденному элементу образа, и из «прежде» получается «после»: время, реконструированное таким сканированием, – это время вечного возвращения того же самого. Но в этот же момент взгляд создает также смысловые связи между элементами образа. Он может снова и снова возвращаться к одному определенному элементу и возводить к нему значение всего образа. Тогда возникает комплекс значений, в котором один элемент придает значение другому и черпает свое собственное значение из него: пространство, реконструированное таким сканированием, – это пространство взаимного значения.

Это пространство-время, являющееся собственным пространством-временем образа, – не что иное, как мир магии, мир, в котором всё повторяется и в котором всё принимает участие в общем многозначном контексте. Такой мир структурно отличается от исторической линейности, в которой ничего не повторяется и в которой на всё есть свои причины и следствия. Например, в историческом мире восход солнца служит причиной кукареканья петуха, а в магическом восход солнца означает кукареканье, а кукареканье означает восход. Значение образов магично.

Магический характер образов нужно учитывать при их дешифровке. Неверно усматривать в образах «застывшие события». Они скорее замещают события положением дел и переводят последнее в некие сцены. Магическая власть образов покоится на их поверхностности и присущей им диалектике; их противоречивость нужно рассматривать в свете этой магии.

Образы выступают посредниками между миром и человеком. Человек «экзистирует», то есть мир недоступен ему непосредственно, так что изображения берут на себя обязанность сделать мир вообразимым для человека. Но как только это происходит, они встают между миром и человеком. Образы должны были быть географической картой, но стали экраном: визуализируя мир, они заслоняют его до той степени, что человек в конце концов начинает жить их функцией. Он перестает дешифровывать образы, а вместо этого проецирует их нерасшифрованными во «внешний» мир, в результате чего этот мир сам становится образным – неким контекстом сцен, положения дел. Этот переворот в функции образа можно назвать «идолопоклонством», и сегодня мы можем наблюдать, как он происходит: вездесущие технические образы, окружающие нас, магически переструктурируют нашу «действительность» и переворачивают глобальный образный сценарий. В сущности, речь идет о «забвении». Человек забыл, что он был тем, кто создал образы, чтобы ориентироваться по ним в мире. Он больше не в состоянии расшифровать их и живет теперь функцией собственных образов: воображение обратилось галлюцинацией.

По-видимому, это отчуждение человека от своих образов достигло когда-то, самое позднее во втором тысячелетии до н. э., критического масштаба. Поэтому отдельные люди попытались вспомнить о первоначальном намерении, лежащем по ту сторону образа. Они попытались прорвать порожденный им экран, чтобы освободить путь в мир. Их метод состоял в том, чтобы отделить элементы образа (пиксели) от поверхности и расставить их в строчку: так была изобретена линейная письменность. И тем самым они перекодировали циклическое магическое время в линейное историческое время. Это было началом «исторического сознания» и началом «истории» в узком смысле. С тех пор историческое сознание было направлено против магического – борьба, которая явно проступает еще в решительных выступлениях иудейских пророков и греческих философов (особенно Платона) против образов.

Борьба письменности против изображения, исторического сознания против магии характерна для всей истории. Вместе с письменностью появляется новая способность, которую можно назвать «понятийным мышлением». Она заключается в том, чтобы абстрагировать линии из поверхностей, то есть создавать тексты и дешифровывать их. Понятийное мышление более абстрактно, чем мышление, основанное на воображении, поскольку оно абстрагирует из феноменов все измерения за исключением прямых. Так с изобретением письменности человек совершил еще один шаг, удаляющий его от мира. Тексты означают не мир, а образы, которые они прорвали. Следовательно, расшифровывать тексты – значит открывать образы, которые они означают. Цель текстов – объяснять образы, которые делают постижимыми понятия, представления. То есть тексты – это метакоды образов.