Мы – электрические. Новая наука об электроме тела - Салли Эди

Ознакомительная версия. Доступно 18 из 91 стр. что электростимулятор “Небесная постель” в специальном крыле его “Храма Гименея” избавляет от бесплодия и импотенции[78]. Сто очков вперед этому жульническому устройству по сравнению с остальными устройствами давало то, что в нем вообще не использовалось само электричество, а лишь его идея: как заявлял Грэм, для излечения пациентов достаточно было “лишь образа электрических паров”[79]. Ночь использования этого хитроумного изобретения обходилась в 50 фунтов стерлингов, что соответствует примерно 9 тысячам фунтов по современному курсу[80], а если и после этого деньги все еще жгли вам карман, вы могли зайти в магазин подарков при “Храме” и прикупить афродизиак под названием “Электрический эфир”. Учитывая, что двери “Храма” через два года закрылись, вероятно, “гомеопатическое электричество” не пользовалось таким уж большим успехом[81].

Научные исследования Гальвани вдохновили Элишу Перкинса – самого бесстыдного из всех мошенников. “Это самое исключительное среди всех заблуждений, навязанных деловым и образованным людям”, – писал о “перкинизме” Фрэнсис Шепард в 1883 году в журнале Popular Science Monthly[82].

Перкинс работал врачом в Коннектикуте, когда был опубликован трактат Гальвани “De viribus”; он внимательно следил за дискуссией на континенте и увидел возможность воспользоваться разногласиями по поводу двойственности металлов[83]. Возможность для собственного обогащения. В 1796 году он внес свой вклад в медицинский гальванизм: его устройство представляло собой пару остроконечных стержней длиной в 3 дюйма – один из железа, другой из латуни, которые он назвал “тракторами”. Потрите ими больное место на протяжении нескольких минут, и, как он уверял, вы избавитесь от ревматизма, боли, воспаления и даже опухолей. Запатентованные Перкинсом “тракторы” приобрели чрезвычайную популярность у обеспеченных и влиятельных американцев. Даже Джордж Вашингтон купил набор для своей семьи, как и председатели Верховного суда Оливер Элсворт и Джон Маршалл[84].

Медицинское общество Коннектикута не купилось на это категорически. Подвергнув Перкинса жесточайшей критике, общество начало процедуру его исключения из своих рядов с негодующего письма. Называя изобретение Перкинса “исключительным обманом”, общество обвиняло его создателя в том, что тот, прикрываясь членством в обществе, распространял “свое злодейство” в южных штатах и за границей. “Мы рассматриваем любую подобную практику как бесстыдное жульничество, позорящее врачей и вводящее в заблуждение людей несведущих”, – негодовало общество. И предлагало Перкинсу “ответить за свое поведение и назвать основания, которые позволяли бы не исключать его из общества за столь безобразную практику”[85].

Были ли у Перкинса основания или нет, это не повлияло на решение Общества, которое исключило его из своих рядов в 1797 году за нарушение запрета на распространение “нострумов” (так называли медицинские средства, изготовленные неквалифицированными оппортунистами). Отчасти это объясняет, почему сын Перкинса вскоре перенес семейный бизнес в Европу. Там его ждал безумный успех. В 1798 году Королевский госпиталь Копенгагена начал официальное применение “тракторов” в медицине. Лондонское королевское общество признало “тракторы” и сопровождающую книгу (куда же без книги), и в 1804 году был основан Институт Перкинса. В него вошли и некоторые члены Королевского общества. Вскоре бы создан госпиталь, в котором единственным методом лечения была “тракторизация”. Положительных отзывов было много, в том числе от епископов и прочих представителей духовенства, которых Перкинс ловко купил самым старым способом, предложив им бесплатные пробные образцы. “Я с успехом использовал тракторы несколько раз в моей семье”, – писал один из получателей, реализуя принцип работы многоуровневой маркетинговой махинации. “Поскольку инструмент проверен на опыте, никакие рассуждения не могут повлиять на это мнение”.

Постепенно гальванизм вошел в уже существовавший и постоянно расширявшийся круг псевдонаучных изысканий, в который также входят исследования животного магнетизма Францем Месмером, гипноз и использование различных переносных электрических устройств, якобы связанных с землетрясениями, подземными водами или минералами и вулканической активностью. Однако очевидно, что вскоре подобные исследования стали раздражать публику. В 1809 году, через одиннадцать лет после смерти Гальвани, лорд Байрон в своих стихах ассоциировал гальванизм с “тракторами”, по-видимому, отразив общественные настроения, направленные против того и другого разом:

Каких только чудес не видим мы сейчас:

Вакцина оспы, “трактор”, гальванизм и газ.

Они подогревают толпы ажиотаж,

Покуда не растает он, как дым или мираж[86].

В конечном итоге попытки Альдини восстановить доброе имя дяди возымели противоположный эффект. Они создали бесконечный самовоспроизводящийся цикл, окончательно разрушивший репутацию Гальвани в качестве первооткрывателя животного электричества: чем больше жулики использовали гальванизм в целях личного обогащения, тем меньше добросовестные исследователи хотели изучать связь между электричеством и жизнью, тем меньше появлялось серьезных научных работ, и линия фронта в борьбе с невежеством проваливалась все дальше. Шли годы, и новые ученые и историки, оглядываясь на историю соперничества Вольты и Гальвани, подбирали факты, подкреплявшие циничный новый взгляд на животное электричество и идею о безграмотности Гальвани, верившего в его существование. Один из наиболее устойчивых и вредоносных мифов заключается в том, что мысль о животном электричестве пришла к Гальвани случайно, когда его жена готовила лягушек для супа металлическим ножом, а вовсе не в результате десятилетия все более и более тщательно выверенных экспериментов.

В то же время наука начала быстро разветвляться на разные дисциплины, и биология тоже выделилась в отдельное направление. Не желая повторять ошибки Гальвани, ученые, продолжавшие заниматься биологией, отказались от изучения электричества и обратились к более описательным предметам, таким как анатомия и таксономия: стали изучать отдельные элементы системы, а не силы и процессы, которые управляют ею в целом.

Электрики, всерьез занимавшиеся изучением электричества, хотели вернуть доверие к своим исследованиям и, следовательно, отделить предмет своего интереса от примеси витализма и сконцентрироваться исключительно на достижениях физиков и химиков, ставших возможными благодаря батарейке Вольты. Такие достижения быстро множились. В 1800 году примитивные батарейки позволили химикам осуществить электролиз воды с образованием кислорода и водорода. В 1808 году с помощью усовершенствованной версии батарейки химики открыли натрий, калий и щелочноземельные металлы. Были выведены уравнения, определяющие функционирование электричества в окружающей среде. В 1816 году в Хаммерсмите был создан первый функциональный прототип телеграфа, работающий на электрических батарейках. Физики и инженеры создали вокруг себя “электрическое силовое поле”, до которого никто не смел дотронуться и которое защищало их одновременно и от биологов, и от шарлатанов.

Специалисты в области медицины со временем тоже отошли от исследований животного электричества, хотя некоторые продолжали использовать искусственное электричество, позволявшее избавлять людей от недугов. В 1830-е годы молодой врач Голдинг Берд, наблюдая, как мошенники сколачивают на этом целые состояния, сам организовал “электрические купания” в госпитале Гая в Лондоне, где за хорошую плату помогал своим состоятельным пациентам ослаблять симптомы непонятных болезней.

Однако не все оставили попытки создания честной науки, занимающейся изучением животного электричества. Вдали

Ознакомительная версия. Доступно 18 из 91 стр.