Ядовитые мальчики - К. Л. Тейлор-Лэйн

Легкость этого.

— Ты изучаешь искусство. — отвечает Рекс, когда я поднимаюсь на ноги, киваю головой, наклоняюсь, чтобы собрать свои разбросанные книги, компьютер, который уже в руках Рекса, когда он тоже встает.

Мы смотрим друг другу в глаза, наши носы почти соприкасаются, и он не спрашивает, прежде чем его губы прижимаются к моим.

Он опустошает меня своим ртом, тем, как его язык проникает сквозь мои зубы, обвиваясь вокруг моего собственного. Владеет мной и губит меня, и я целую его в ответ, со всем, что у меня есть. Я целую его в ответ и при этом умираю еще немного внутри, но позволяю ему насытиться.

Он целует меня в губы, тяжело дыша, легко целует и отстраняется, чтобы посмотреть на меня. Разглядывает меня своими прекрасными зелеными глазами, сузившимися в уголках. Легкая улыбка изгибает его розовые губы.

Боль.

Я знаю это так хорошо. Мне кажется, что теперь я могу так легко видеть это в других, как будто у меня есть какой-то детектор. Вот почему я не хочу конфронтации. Им тоже больно.

— Принцесса. — хрипло произносит Кинг, его дыхание обдает меня теплым воздухом.

Я отворачиваюсь от Рекса, натянуто улыбаясь ему. У меня заложен нос, глаза горят, я чувствую себя неуютно и хочу убраться отсюда. Подальше от них.

Встреча с Райденом — это как будто моя душа разорвана, все мои нервные окончания обнажены. Потому что он видит меня. Он читает меня так хорошо, что даже я не уверена в том, что чувствую, когда он это видит. Распутывает все это и разглаживает своими губами.

Пухлые, темно-розовые губы соприкасаются с моими — мягкие, влекущие, такой контраст с моей собственной потрескавшейся, сухой, шелушащейся кожей. Кинг целует меня так же, как той ночью в своей постели, как будто он пытается соединить нас вместе: не поглощать, а просто слиться. Притягивает меня к себе так же сильно, как он сам толкается в меня.

Этот поцелуй говорит об окончательности, но его версия этого отличается от моей. Когда он запускает руки в мои волосы, отрывается от моих губ и мягко проводит языком по моей покрытой синяками коже, я вздрагиваю в его объятиях. Мои глаза распахиваются, я смотрю поверх его головы. Тепло Рекса у меня за спиной, слишком близко. Как будто они оба знают, что у них остались всего несколько драгоценных секунд со мной вот так.

Я не хочу вставать между братьями.

Во всяком случае, не между этими.

— Мне нужно идти. — я шепчу эти слова с дрожью.

Кинг отстраняется, мои руки неподвижно прижаты к бокам.

Рекс перестает дышать мне в спину, думаю, Кинг тоже, и у меня от этого кружится голова. Я думаю, что то, как я произносила эти слова, отличалось от того, как они звучали в моей голове.

Они знают, что это прощание.

Но никто из нас не обращается к этому, когда они отпускают меня, помогают пройти остаток пути вниз по лестнице, не беспокоясь о том, что я споткнусь о собственные ноги. Руки слишком заняты, взгляд затуманен, потому что они держат мои вещи. Моя фиолетовая ручка засунута Рексу за ухо, книги и компьютер сложены стопкой между ними, надежно в их больших руках.

Они ведут меня обратно, когда мы добираемся до здания искусств, и всю дорогу находятся по обе стороны от меня. Мы не разговариваем, холодный ветер хлещет меня по щекам, и это приятно для моих синяков.

— Спасибо вам. — тихо говорю я им обоим, ветер уносит мои слова прочь, поглощая их собственным воем.

— В любое время. — хрипло произносит Кинг, имея в виду совершенно другое.

Я не могу заставить себя взглянуть на Рекса, который теперь молча стоит у меня за спиной, повернувшись ко мне, но мой взгляд не может переместиться в его сторону, потому что я увижу в его глазах что-то такое, что опустошит меня.

Я делаю это ради них обоих, когда отрываю взгляд от Райдена, поднимаюсь по кирпичным ступеням здания, плечом пробираюсь внутрь, сжимая книги так сильно, что хрустят кончики моих пальцев.

Я слышу шум за спиной, прежде чем дверь полностью закрывается. Какой-то сдавленный вопль срывается с губ Рекса.

Но я делаю это ради него.

Для них.

Пятерых братьев, которые украли то, что осталось от моего сердца.

ФЛИНН

Весенние каникулы, кажется, начались незаметно.

Март обрушивается на меня, как товарняк, и я смеюсь. Ирония этого утверждения.

Я не могу выбросить из головы образы, когда она стояла на рельсах.

Поворачиваюсь из стороны в сторону в своем кожаном офисном кресле, запрокинув голову. Изогнутый нож-бабочка в моих руках открывается и закрывается, пока я смотрю вверх, и выше, и выше. Такое чувство, что время замедляется все больше и больше, каждый день как четыре. Я жду, а она не приходит, но в пять я все равно отмечаю ее как пришедшую.

Я слежу за ней по кампусу цифровыми глазами. Я снова стер эти гребаные видео и фотографии с ней из Интернета, точно так же, как делал раньше, но во второй раз это показалось излишним. Все уже видели их. Но я думал о ее отце, когда делал это.

Брайармур.

Где-то я заглянул поглубже и решил, что мне это нихуя не нравится. И если Поппи когда-нибудь отправят туда обратно, я пойду и заберу ее к чертовой матери обратно.

Хочет ли она разлуки с нами или нет, а я не хочу. Я не хочу этого. Я хочу ее, и все говорят мне дать ей пространство, и я пытаюсь. Я чертовски пытался, но мой мозг просто так не работает. Каждый раз, когда Кинг говорит мне, что это правильно, я думаю о том, чтобы сломать нос моему младшему брату.

Я не могу просто отпустить кого-то.

Мысли о ней заражают меня, я мечтаю трахнуться с ней, чего у меня никогда не было возможности сделать. Помечать ее своим ножом, вырезать свое имя у нее на груди, пока я высасываю кровь из ран. Я представляю, как ее язык пробегает по плоской поверхности моего лезвия, как мой член погружается так глубоко в ее влагалище, что она может чувствовать меня в глубине своей гребаной матки. Я представляю, как она берет лезвие между пальцами и вырезает на мне свое имя.

Я тяжело стону, тыльная сторона моей руки сжимает мой член, твердый и пульсирующий, сочащийся на кончике под тугими штанами. Все мои мысли о