Мой первый, или Ошибка прокурора - Юлия Юрьевна Бузакина

Клатч был пуст. Кто-то успел предупредить ушлую Леру о том, что готовится облава, и она сбежала, оставив оперативникам пустышку — свою наивную подружку-фиалку.

Шувалов поднял голову. Фиалка уже успела одернуть платье и кое-как привести себя в порядок. Их взгляды встретились.

— Слушай, мне… мне жаль, что так все вышло. Тебе стоило меня предупредить, что я у тебя первый, — напряженно произнес он.

Она покачала головой.

— Никогда бы не хотела никого другого в первый раз. Ты… ты особенный, Руслан.

— Я? — Он горько усмехнулся. — Ты ошибаешься, детка. Я полное дерьмо.

Ее губы тронула улыбка.

— Нет. Ты идеален.

— Андрей, уходим, — ожил микрофон в ухе. — Девку кто-то предупредил, она слилась раньше, оставив нам пустышку. Ты слышишь? Отбой, операция отменяется! Сейчас спецназ все зачистит!

Шувалов взглянул на девчонку. Нельзя ее оставлять, менты ее закроют, измочалят допросами. Они с такими не церемонятся, их ее нежностью не проймешь. Ему ли не знать, какими методами из нее будут выбивать показания, чтобы закрыть сегодняшний пробел? Да она что угодно подтвердит и подпишет…

— Уходи! — сверкнул взглядом. — Быстро!

— Но моя подруга…

— К черту подругу! Сейчас выйдешь из комнаты и быстро пойдешь к выходу.

Он открыл бумажник и, достав оттуда купюру, сунул деньги ей в потную от напряжения ладонь.

— Сядешь в такси и поедешь домой. Ты меня поняла?

Она отчаянно закивала. Каким-то чудом интуитивно уловила исходящую от него волну опасности. Уже у двери на миг обернулась, взглянула на него в последний раз своими красивыми глазами и растворилась в полумраке холла.

Шувалов шумно выдохнул, провел по коротким волосам рукой и резко поднялся. Не успел даже шага сделать, как дверь слетела с петель. А дальше все было по стандартному сценарию.

В дверях показался отряд спецназовцев в черных масках. Все с оружием в руках.

— К стене! Руки за голову!

Пинок в спину заставил подчиниться. Шувалова обыскали и, надев наручники, под дулом пистолета вывели на улицу через черный ход вместе с остальными задержанными — в основном, сотрудниками клуба.

Морозный воздух обжег легкие, но холода он не почувствовал, хоть и был в одной рубашке.

Им навстречу, размахивая ксивой, бежал Мокрушин. Толкнув в грудь спецназовца, тычущего дулом автомата в спину Шувалова, он подхватил его под руку и повел к неприметному «уазику» на другой стороне дороги. Шувалов позволил усадить себя на заднее сиденье служебного автомобиля и дождался, когда Мокрушин расстегнет наручники.

— В клатче было пусто, — мрачно произнес он.

— Знаю, что пусто! Кто-то нас подставил, — протягивая ему зимнюю куртку, негодовал следователь. — Девка ускользнула. Зря только опергруппу на ноги подняли. Судя по всему, у твоего братика информатор среди наших имеется. Знать бы, кто крыса…

Шувалов уставился в окно. Оперативники на другой стороне улицы устроили расправу над управляющим клубом и его помощниками, да только бессмысленно все. Партия вкусного и запрещенного товара осталась у преступников, а значит, товар снова попробуют забросить в ночные клубы.

Передняя дверца «УАЗа» распахнулась, и в машину заглянул оперуполномоченный Гарик Морозов.

— Матвей Эдуардович, перестрелка на одном из заброшенных складов на Левом — как раз там, куда должны были изначально доставить товар.

— По коням, ребятки, живо! Шувалов, ты с нами? — Мокрушин обернулся к прокурору.

— А то! — зло ухмыльнулся тот. — Надеюсь, мой братец оказался среди тех, кого порешили.

— Там и выясним, — кивнул Мокрушин. — Гарик, что ты завис? Прыгай в машину, поехали! Тут нам больше делать нечего.

Он врубил спецсигнал, и «уазик», завывая сиреной, рванул в сторону выезда из города.

Заснеженный мост преодолели за пару мгновений. Рассекая грязный снег, машина неслась к месту преступления.

Когда они прибыли на заброшенный склад, там уже вовсю работала следственно-оперативная группа.

Мокрушин сунул оцеплению в лицо свою ксиву, махнул рукой Гарику и Шувалову, и они втроем вошли на территорию склада.

Для небольшой заварушки трупов было многовато. Несколько вооруженных мужчин, истекая кровью, лежали в неловких позах на грязной земле на заднем дворе склада. Двое повисли на шлагбауме, которым был перегорожен въезд на задний двор.

У одного из убитых имелись особые приметы: его длинные седые волосы были собраны в хвост, на лице застыла маска удивления. Добротный костюм цыгана был изрешечен пулями и залит успевшей потемнеть кровью.

Мокрушин склонился над убитым.

— Хасан! — с досадой выдохнул он.

С неба повалил снег. Крупные снежинки красиво кружились в воздухе и оседали на грязную землю.

Шувалов застыл у изголовья наркобарона, засунув руки в карманы распахнутой зимней куртки. Нежный танец природы и кровавая бойня под ногами — какой резкий контраст и какая гнилая реальность!

Все было ясно как день: кого-то перестал устраивать Хасан. Кого-то слишком самоуверенного, такого, как Никита Шувалов, его гнилой сводный братец.

…К себе на квартиру прокурор попал уже под утро. Небрежно бросил на комод ключи, скинул куртку и кроссовки и прошел на кухню. Рухнул на стул и закрыл лицо руками. В памяти, подобно нежным снежинкам, всплыл последний взгляд сапфировых глаз фиалки, которую он так неосторожно присвоил в VIP-комнате. Отнял у нее честь и свою запятнал. Ничем он не лучше сводного братца. И как теперь найти фиалку в огромном мегаполисе? Сколько их здесь проживает, фиалок по имени Настя?

«Ну, предположим, я ее найду. А дальше что? Как в той передаче: «давай поженимся»? Она ведь понимала, на что идет?» Или… не понимала?

Он напряженно выдохнул. Если девственница, то могла и не понять, что ее ждет за дверью комнаты. А на него что нашло?! Он ведь ответственный, порядочный человек! Для него честь — самое дорогое, что только может быть в этой жизни!

«Точно дурман какой-то в клубе был! Я всегда себя контролирую. ВСЕГДА!» — бесился Шувалов.

Только на этот раз что-то пошло не так, и это «не так» грозилось вырасти в снежный ком проблем.

— Домашнее задание — выучить два четверостишья. — Я сосредоточенно писала мелом на доске задание для своих третьеклашек.

Что-то им говорила, говорила. Громко прозвенел звонок, извещая о том, что последний урок окончен.

Дети зашумели, в классе началась суета. Кто-то собирал рюкзак, кто-то уже тянул на себя куртку из встроенного в заднюю стену кабинета шкафа.

Я