Как во сне - Юлия Резник
– Вот и что мне с тобой делать?
Эльбрус, естественно, ничего не ответил, лишь перевернулся, выверенным сильным движением подминая меня под бок.
– Эй! – возмутилась я. – Мы так не договаривались.
Калоев всхрапнул. Я тяжело вздохнула. Понимая, что ни за что не выберусь из его лап, устроилась поудобнее и на удивление быстро уснула. И снились мне сны… И в них снова был он. Его руки на теле, груди, между ног…
– Римма…
Глава 21
Женщина в моих руках ощущалась так же странно, как и правильно. Крепкие бедра, подкачанные руки, упругие сисечки… Прям под мою ладонь. Остренькие соски утыкались точно в центр. В точку, где у меня, если верить одной хиромантке, «посмотревшей» мою руку в детстве, раздваивалась линия жизни. Без понятия, как это мэтчилось с религией, но в родных краях тогда был просто какой-то культ гадалок. К ним как на работу таскались.
М-м-м…
О чем это я?
Ах да. Девочка…
Устроил ее поудобнее, сдвинул ножку, бесцеремонно раскрывая ее для себя. Улька захныкала.
Улька… Ну, конечно. Кто еще мог мне присниться, если у меня от горячих фантазий о ней скоро поедет крыша? Боже мой, ну как же она хороша… Как будто под меня, да. Под мои размеры. Она выгибается, и мы совпадаем, как две идеально подогнанные шестерёнки. Ар-р-р. А с Риммой как было? Я не мог вспомнить! И от ужаса вскрикнул:
– Римма!
Как так? Как так могло случиться?! Мне же ничего… ровным счетом ничего кроме памяти не осталось!
Калоев, ты идиот? Зачем тебе вообще вспоминать жену в постели с другой женщиной?!
Так это же сон. Или нет?
Откатившись в сторону, я сел, рывком плеч стряхивая с себя остатки дрёмы. В голове гудело. Тело мерзко дрожало. Господи, я напился. Впервые в жизни напился. М-да… С усилием растер щёки нервно подрагивающими ладонями. И резко отвел руки от лица.
Я понятия не имел, что из того, что я на тот момент мог вспомнить, произошло на самом деле, а что приснилось. Но факт – Улька лежала рядом. И не думавшее замедляться сердце разогналось еще чуть-чуть. Я жадно дышал, но как будто, один черт, вполсилы. От недостатка кислорода голова шла кругом. Пот, выступивший на коже, высох, неприятно стягивая. Хотелось открыть окно. А лучше – сходить в душ. Так и сделал, перед тем накрыв девочку одеялом.
После экзекуции холодной водой память более-менее вернулась. Да и голова гудела уже не так сильно. Соображать я все-таки мог.
Обмотав бедра полотенцем, тихонько прошел на кухню. У Ульки была кофемашина, но опасаясь ее разбудить, я отыскал в шкафчике турку и молотый кофе, сварив тот по старинке на огне. Если верить часам на микроволновке, еще и десяти не было. Точно ли Уля спала? А если нет? Как мой побег в ее глазах выглядел? А если да? Она в самом деле была не против?
Пойди, спроси! Ты, блядь, мужик или тряпка?
Но… как же? А Римма?
А что она? Она хотел для тебя счастья. Или решайся, или просто свали – не морочь девочке голову!
Обжигая слизистую, я пил черный, как ночь за окном, кофе и вел бесконечные разговоры с собой. Разговоры, которые подталкивали меня к неизбежному – принятию факта проигрыша. Ну, ведь всё. Всё. Я действительно проиграл. И как же удивительно было осознать мне, до этого не знавшего поражения, что проигрыш – это совсем не так страшно, как кажется. Особенно если ты честно до последней секунды сражался. Да, это больно и ужасно несправедливо, но… Ведь ничего уже не изменить, и не вернуть, сколько ни рви жилы, есть вещи, над которыми человек просто не властен. Если это признать, высвобождается столько сил! Сил на то, чтобы жить дальше. Любить. Не бояться… Как бы ни было страшно. По большому счету все так просто, что даже жутко.
Как во сне, я поставил чашку в мойку и вернулся в спальню. Улька лежала, подложив ладони под щеку, отвернувшись к окну. Проснулась? Или не спала? На всякий случай стараясь не шуметь, улегся рядом. Не касаясь, провел носом за ушком, принюхиваясь, как зверь. Мое – не мое? Мое, блин, на сто процентов. Аромат нежный, тонкий, очень девичий… Новый. И пусть.
Легонько потянул Улю за плечо, укладывая на спину. Девочка послушно перевернулась, но глаз не открыла. Игра у нас такая теперь с ней, или что? Дрожащими пальцами стянул вниз бретельку, открывая сочную грудь. Смотрел на нее, и разряды электричества простреливали спинной мозг, разлетаясь снопами искр где-то в копчике.
Руки зудели – невыносимо хотелось ее коснуться. Я как маньяк какой-то над нею чах. До смешного… Отбросив сомнения, протянул руку, погладив тугую вершинку костяшками. Кожа на них была грубой, как наждачка – неудивительно, что Улькины соски тут же сморщились, потемнели, а грудь покрылась мурашками.
Оседлав Улькины бедра, я руками сжал ее девочек, чтобы можно было втянуть в рот обе вершинки сразу. Из горла вырвался утробный рык. Человеческое вообще терялось… Верх брали инстинкты, в очередной раз доказывая, что даже домашнему зверю иногда надо давать волю, иначе однажды он вырвется без спроса.
Ласкал ее с оголтелой жадностью, потираясь стояком между ног. Улька тихонько всхлипывала, вздыхала, комкая в руках простыни.
– Ты такая вкусная, сладкая… Я тебя сейчас просто сожру…
Продолжая терзать ее грудь, пересчитал пальцами ребра, обвел выступающую косточку на бедре и нырнул под резинку шортиков.
– Мокрая какая. Хочешь меня?
– А ты?
Глаза девочки подозрительно блеснули. Температура упала сразу же на пару десятков градусов. Я сощурился. Сел… И сдернул осточертевшее полотенце, которое чудом держалось на бедрах. Стояк у меня был впечатляющий. Головка блестела, уздечка сокращалась в такт пульсу. Глаза Ульки округлились. Сцепив зубы, я взял ее за руку и настойчиво протянул к себе.
– Сомневаешься?
– В том, что ты хочешь именно меня?
– Да.
– Ты назвал меня Риммой.
Какие уж тут ласки? Я откатился на спину и уставился в потолок, закинув за голову руки. Дерьмо. Ну да… Надо признать. У нее были все