120 миллиметров между нами - Антония Эдельвейс

А Игнат меня утешал, баюкая в объятьях как маленькую, которой я тогда себя и ощущала.

Мы расстались мирно и тихо. Ни на наших отношениях, ни на работе это вообще никак не сказалось. Мы стали просто хорошими друзьями и проводили довольно много времени в обществе друг друга.

Игнат не забрал ни единого подарка из тех, что он сделал мне за эти почти что два года, а подарки были дорогими - элитные ювелирные украшения с бриллиантами тянули на космическую цену, но он отказался. Просто не принял их назад, сколько бы я не настаивала. Он обосновывал это тем, что пусть это будут дружеские подарки, в память о, пусть и не долгом, но счастливом, времени, что мы провели вместе.

Не сказать, что расставание совсем уж прошло бесследно.

Пусть он и продолжал мне улыбаться, с теплом глядя на меня, я чувствовала, что эта улыбка пропитана грустной болью, что каждый день колет ему сердце. Я же со своей стороны чувствовала вину за то, что причинила боль тому, кто меня так искренне любил и просто хотел быть любимым в ответ. Утешением было лишь то, что он достоин любви той, в чьём сердце будет место лишь для него одного, у меня же глубоко внутри прочно засели чувства к другому, которые я так и не смогла искоренить.

А ещё, признаться, я была грешна перед ним, что тоже дополнительно давило мне на совесть.

Ещё когда мы с ним встречались, я ни разу не улетала домой на праздники или во время отпуска. Для всех официально я была загружена по уши, поэтому и не могла вырваться домой. Однако это было не совсем правдой.

Один раз, через полтора года, как мы с Натом сошлись, мне всё же пришлось слетать в родной Санкт-Петербург. Мне пришло уведомление от моего российского банка, что у меня проблемы со счётом и необходимо моё личное присутствие для решения вопроса. Это стало прекрасной возможностью побывать дома, но списавшись с родителями, я узнала, что они улетели на отдых в Италию, поэтому не стала сообщать о необходимости своего прилёта. А какой смысл? Они ведь всё равно в другой стране. Я долго колебалась и всё же, в конце концов, решила, что не стану сообщать о прилёте и Оксане. Быть одной в квартире я не хотела, к подруге навязываться тоже не горела желанием, поэтому я взяла себе отгул всего на пару дней, с учётом длительного перелёта туда-обратно.

Игнату я не стала придумывать лишние отговорки, сказала всё как есть, заодно попутно предупредив его как своего начальника, что на работе меня не будет.

В родной город я прилетела рано утром. Была ранняя осень, всё вокруг ещё не окрасилось в насыщенные золотые цвета, но небо уже стало по-осеннему прозрачным.

В квартире все было как прежде, только на полу в гостиной появился новый ковёр. Мама как-то рассказывала ещё весной, что на старый светлый пролилось вино, и никакая химчистка его не спасла.

В Питере я провела два дня, все это время избегая встречи со всеми соседями, как самый настоящий ниндзя.

Я быстро разобралась со всеми делами, вечером уже был рейс, но кое-что всё же не давало мне покоя. Я очень соскучилась по Саше, однако не могла заставить себя позвонить в соседнюю квартиру. В свой последний день, я всё же решила рискнуть, однако ответом мне стала тишина. Был будний день, поэтому я сразу же направилась в адвокатскую контору. Саши там тоже не оказалось, но я выяснила, что он сейчас отправился на заседание суда. Выбив всю необходимую информацию и взяв со всех сотрудников клятву, что те даже под пыткой не расскажут о моём приходе Саше, я поехала в суд.

Слушание было открытым, и я спокойно проскользнула в зал и затесалась в последнем ряду, спрятавшись за спинами людей.

Саша был таким же, как и всегда. Он ни капли не изменился.

Его подзащитный обвинялся в превышении самообороны по сто четырнадцатой статье. Сперва, я слабо улавливала суть, всё же юридические курсы, которые я проходила, были больше по коррупции, но уже спустя несколько минут наконец разобралась в произошедшем: он избил мужчину, что напал ночью на женщину, но перестарался, и теперь нападавший лежал в больнице со множественными переломами и сотрясением мозга.

Саша был как всегда безупречен в своем чёрном строгом костюме и с идеальной прической. Его уверенный спокойный, но твёрдый голос пробивал до мурашек на коже. Я не могла оторвать взгляд от него всё заседание, впитывая каждое произнесённое им слово.

Лишь сидя в зале, далеко от него, я по-настоящему осознала, как сильно успела соскучиться по нему.

Он меня не видел, он вообще ни разу не перевёл свой взгляд на сидящих в зале.

Дождавшись решения суда – замену лишения свободы на выплату штрафа и общественные работы, я ушла так же тихо, как и пришла. А вечером того же дня, я уже летела обратно в Америку. Я никому не рассказала, что была дома, а от Игната скрыла то, что искала встречи с Сашей. Тогда я уже понимала, что так и не смогу отпустить свою первую любовь, что заставляло ощущать вину перед Натом вплоть до самого расставания.

***

Незаметно прошло ещё несколько месяцев. Работа шла в гору, а ещё меня окрыляло счастье за лучшую подругу. Мы продолжили общаться, и большое расстояние не смогло обрубить нашу дружбу. Оксана сообщила, что начала встречаться с Николаем. Это был Колян, тот самый, что вывел её из нашей потасовки в детстве, а я, не разобравшись, что и как, врезала ему.

После школы мы с ним и Володей не общались, практически забыв друг о друге, но Колю с Оксаной свёл Господин Случай.

Она возвращалась домой с работы и её чуть не сбил какой-то «кретин на байке». Я до сих пор помню, как она позвонила мне тогда ночью. Вернее, это в Америке была ночь, а у них уже утро, просто позвонить мне она сразу не смогла, ибо вечер и ночь у неё выдались слишком насыщенными на события.

Она собиралась переходить дорогу, как вдруг прямо перед её носом выскочил байк. От неожиданности она отшатнулась, упав на тротуар. Мотоциклист, резко