Опера вызывали?! - Ульяна Николаевна Романова

Отнес обувь в прихожую, вернулся и потребовал:

— Вазу дай. Цветы жалко, завянут!

— Лилии для Лилии? Опять? Никакой фантазии!

— Не, цветочек, я тебе в ресторан другой букет принес, красивый — жуть! Но ты не пришла, а я так ждал!

— Я пришла. Просто ты уже ушел, — глядя в потолок, соврала я.

— Тебя за вранье мной и наказали, — взмахнул рукой в воздухе Громов, падая на диван. — Предлагаю попить вместе чай, а потом я уйду, вот этим букетом клянусь!

— Ничего святого, — закатила я глаза. — Гений, мне завтра утром на учебу рано вставать!

— Ты когда по балконам сигала, тоже про учебу думала? Или как меня Лолику вернешь?— снисходительно сообщил он.

— Немедленно уходи, или я полицию вызову!

— Поймана с поличным, вот и бесишься, — отрезал Чингачгук.

Я вдохнула. Выдохнула. Снова вдохнула и попыталась успокоиться. Гений просто сидел и умиленно смотрел на мои попытки не убить его прямо здесь.

— Но Макса я бы ей вернул, — довольно продолжил он.

— Громов, я вспомнила! — озарило меня. — Ты мне подвиг должен!

— Ага, давай, вещай! — согласился он.

Я задумалась и решила действовать кардинально. Потому что потребовать совершить подвиг и просто уйти было слишком банально, и со стопроцентной вероятностью опер ко мне вернется. Если не завтра, то послезавтра.

— Познакомь меня с Карлсоном, — опуская ресницы, попросила я.

— Зачем? — Жека напрягся.

— Он такой красивый, — вздохнула я.

— Он тебе не подходит. Во-первых, он бабник! Молчи, я не такой! А во-вторых, женат. Ну и в третьих, не могу я другу такую медвежью услугу оказать. Понимаешь, пельмешка, твой характер только я смогу выдержать. Мишаня у нас впечатлительный очень. И влюбленный. Короче, не пара вы.

— Это не тебе решать! Может, я влюбилась с первого взгляда. Ты видел его глаза — горели, как два алмаза, в прорези балаклавы. А как он брови хмурил?

Боже, что я несу? Но у меня почти безвыходное положение! Громов у меня дома, уходить не собирается, подвиги саботирует, а мне куда деваться? Только делать вид, что я влюбилась в кого-то другого! Или сдаваться на милость победителя, да…

Громов пружинисто поднялся с дивана и подошел ко мне. Непривычно серьезно нахмурился, взял меня за подбородок, заставляя поднять голову и посмотреть на него.

И я мысленно уже отпраздновала победу, ожидая, что сейчас он точно уйдет, но тогда я плохо знала Гения…

— Цветочек, понимаешь тут какое дело, — очень серьезно заговорил он, — нравишься ты мне. Завела как…

Он мотнул головой и облизал губы кончиком языка.

Я затаила дыхание, когда его большой палец очертил мою скулу, провел по нижней губе, чуть оттягивая ее.

Жека осторожно поправил прядь волос, провел кончиками пальцев по шее и сжал зубы так, что желваки заиграли.

— Давно хотела тебе признаться, — выдохнула я.

— Признавайся.

— У меня есть парень, — упираясь в твердую грудь оперуполномоченного, заявила я.

— Уже нет, — спокойно сообщил он.

— Ты мне не нравишься! — выдала я новый аргумент.

— Это временно, — оптимистично заверил Громов.

— Отстань от меня! — взмолилась я.

— Не дождешься! — отрезал Чингачгук. — Давай быстренько чай, пельмешка, и я ухожу. Обещаю не приставать!

— Никакого чая! — не менее решительно отрубила я. — Не хочешь просто уйти, засчитаем это как твой подвиг. А с Карлсоном я сама познакомлюсь!

— Ладно, Цветочек, подвиг так подвиг, — сквозь зубы прорычал Жека, — я уйду.

— И цветы забирай!

— Это тоже подвиг? — он приподнял одну бровь. — Считается!

Подхватил букет и, чеканя шаг, отправился в прихожую. Я стояла в центре комнаты, округлив глаза от его неожиданно смены настроения.

Из коридора послышался шум, звук открываемого замка и грозное:

— Дверь запри!

Неужели и правда уходит? Я быстро добежала до прихожей, но успела увидеть только спину оперуполномоченного. Входная дверь закрылась, а я так и стояла еще около минуты, не в силах сделать шаг.

Мотнула головой, приходя в себя. Заперла замок, выдохнула и решила, что чай мне не помешает. Ромашковый. Чтобы успокоиться.

И только щелкнув кнопкой чайника, я вспомнила, что шокер мне так и не вернули…

Жека

Я шел. Просто шел по городу и в бессильной злобе сжимал зубы.

Вот что ей надо? Что? И так раскорячился, как никогда и ни перед кем. Да я даже перед Светиком так не отплясывал! В подвиги вписался и честно выполнял первый. Потому что я слово дал, и если нарушу — сам себе в глаза смотреть не смогу.

Хотя меня вынужденный целибат уже начал знатно напрягать. Организм сопротивлялся как мог, устраивая утренние забастовки до искр из глаз.

Самое обидное, что я действительно просто хотел с ней поговорить. Чай, млин, попить, узнать получше. А ей Мишаню подавай. Красивый он, видите ли. А вот облом ей, а не Мишаню, пусть меня берет, я тоже красивый!

Пельмешка прицельно и четко убивала мою самооценку с каждой новой встречей. Не то чтобы мне не отказывали, всякое бывало. Но никогда до нее меня это так не цепляло, а мое стремление просто повеселиться приводило меня явно не туда, куда я планировал.

Взять бы ее, посадить на стол и вытрахать к чертям всю язвительность. Чтобы взгляд голубых глаз с обожанием и желанием смотрел… Пока же я видел только огонь решимости послать меня куда подальше так, чтобы на обратной дороге я потерялся и не нашелся.

И вот такое у меня реально случилось впервые. Мне нужно было время, чтобы переварить и справиться с самым сокрушительным фиаско на любовном фронте. И впервые я не знал, что делать.

Плюнуть на все и забыть привлекательную пельмешку я не мог. Уже не мог. Мысли то и дело возвращались к ней, а мозг без устали выдавал все новые идеи покорение неприступной вершины, порой подкидывая такое, что я уже начал сомневаться в собственной адекватности.

Где ж я лоханулся так в этой жизни?!

Дошел до дома, погруженный в свои мысли, зверея с каждым шагом. Вариант просто закинуть ее на плечо, унести в свою квартиру и разбираться по ходу дела становился все привлекательней. Но, успев немного изучить характер Цветочка, примерно прикинул, на какую сумму посуды