Долина смерти (ЛП) - Халле Карина

Истории, которые она никогда не рассказывала мне.

Истории, которые я отмахивалась, думая, что мама иногда просто бредила. Я выросла, научившись отгораживаться и игнорировать это, потому что если бы не делала так, то детство бы просто улетучилось.

— Она знала, — говорю я тихо — все эти годы знала. Или хотя бы подозревала. И не сказала мне.

Предательство пробирает до костей. Не только то, что Дженсен лгал, но и то, что Лейни лгала. Моя сестра. Моя родная сестра. Она скрывала это от меня.

— Думаю, она хотела защитить тебя, — говорит Дженсен, будто читая мои мысли. — Как она говорила… она хотела, чтобы ты была в безопасности.

Я издаю смешок.

— Исчезнув, что теперь никто не знает где она, позволив мне три года жить в неведении — разве это защита, Дженсен? Это жестокость.

— Она не ожидала, что все сложится именно так, — голос его полон сожаления. — Никто из нас не ожидал.

Я поднимаю глаза, готовая услышать страшную правду.

— Расскажи все, — говорю. — С самого начала.

Он глубоко вздыхает и садится напротив. За окном шторм не утихает, снег шуршит по стеклу, ветер рычит в карнизах, словно живое существо.

— Они приехали на ранчо в начале мая, — начинает он. — Лейни была возбуждена, чуть ли не безумна, говорила быстро о своих исследованиях, о взаимосвязях. Адам был… другим. Тихим, властным. Он прерывал ее, сжимал руку, если она говорила слишком много. Словно он стыдился ее. Мне он с самого начала не нравился.

Я киваю, вспоминая пару встреч с Адамом. Как Лейни в его присутствии казалась меньше, менее живой. Как она звонила, чтобы отменить встречи в последнюю минуту, всегда с отрепетированной отговоркой — словно он стоял рядом и заставлял так делать.

— У него были деньги. Я не знаю, откуда, но подозреваю наркотики продавал. Для меня это не имело значения. Деньги есть деньги. А Лейни хотела уйти глубже в горы, — продолжает Дженсен. — К тем местам, где жили МакАлистеры — не только к основному лагерю Доннеров у озера, но туда, куда их семья перебралась, чтобы отделиться от остальных. Там, где родилась Джозефина. Где начались перемены.

— И ты повёз их туда? — не скрывая упреков в голосе говорю я.

На лице его мелькает боль.

— Да, я повез. Если честно, мне было интересно. Хотел поверить ее теории о проклятии, голоде и людях, живущих в горах больше ста лет. Это совпадало с тем, что рассказывал Джейк МакГроу — как он с женой искал выживших, когда очередная группа пропала. О том, что они видели, о существах. Для меня это была возможность, чтобы кто-то вне семьи поверил в наши истории. А страсть Лейни и ее энтузиазм, были заразительны.

Глотаю комок в горле.

— Что произошло?

— В первые несколько дней все шло отлично. Ночевали на тех же местах, шли по тем же тропам. Лейни была на седьмом небе от счастья. Постоянно делала заметки и снимала.

— Камни у ручья? Браслет, цветы и рисунки. Это ее?

Он пожимает плечами.

— Я впервые увидел это с тобой. Но она была там с Адамом, исследовала. Может, оставила это специально. Для тебя. Может, и семена у нее были, кто знает.

Горло сжимается от неожиданных чувств. Даже в своей одержимости, даже в погоне за опасным и неизвестным, Лейни думала обо мне. Оставляла частички себя, чтобы я нашла.

Знала ли она, что не вернется?

Когда говорила, что горы зовут, знала ли, что ответы ее удержат?

Что, возможно, эти ответы и убьют ее?

— Расскажи больше про Адама, — настаиваю.

Лицо Дженсена мрачнеет.

— Он думал, что у них духовное путешествие, по крайней мере, так Лейни говорила ему. Но я чувствовал, что он просто давал ей возможность, позволял приключение, прежде чем… — он замолкает, напрягая челюсть.

Я сжимаю руки на столе.

— Прежде чем что?

— Прежде чем он оторвал ее от всего, что для нее дорого, — говорит Дженсен прямо.

— Как делают абьюзеры, — шепчу я.

Тяжело глотаю, в груди будто камень вины. Я знала — Адам плохой. Видела предупреждающие знаки. Но была слишком занята собой, своей жизнью, слишком верила Лейни. Типичный агент ФБР, которая на работе видит все ясно, а дома слепа к очевидному.

Какой из меня коп? Значок давно пора отобрать.

— На четвертый день, — продолжает Дженсен, — мы добрались до места чуть дальше Бенсон Хат. Внизу в долине, недалеко от Сода-Спрингс. — Он делает паузу, трёт ладони о бёдра, будто пытаясь их согреть. — Лейни была уверена, что мы близки к тому месту, где были лагеря МакАлистеров. Где родилась Джозефина. Она хотела исследовать пещеры, найденные на старых картах.

— И вы исследовали?

Он кивает, взгляд затуманен воспоминаниями, огонь в костре отражается в его глазах.

— Мы разбили лагерь у основания хребта. Планировали утром пойти в пещеры. Но той ночью…

Он замолкает, словно видит то, что мне не дано.

— Той ночью? — задаю вопрос, стараясь сохранять терпение, хотя эмоции бурлят.

— Адам и Лейни поругались, — говорит он. — Я не слышал деталей — стоял на страже в стороне — но все было плохо. Он кричал, называл ее сумасшедшей, говорил прекратить безумие и поехать домой. Я услышал удар, видел, как она выскочила из палатки с красным пятном на лице.

В груди вспыхивает гнев.

— Он ударил ее?

— Да, — подтверждает Дженсен. — Я хотел вмешаться и настучать ему, но он убежал в лес. Лейни бросилась за ним, крича, что там опасно. Я побежал вслед, но местность опасна даже днём, а ночью…

— Ты их потерял, — горько заканчиваю.

— Я слышал крики, — говорит он почти шепотом. — Сначала Адама, потом Лейни. Когда добрался до туда, на земле была кровь. Следы оттаскивания в сторону деревьев.

Сердце больно колотится в груди.

— Как с Хэнком?

— Да. Я пошел по следу, насколько мог, но он привёл в пещеру у подножия хребта. Я… — он замолкает, плечи опускаются от стыда. — Мне было страшно. Черт возьми, страшно, как никогда. Я видел тени в темноте, что двигались слишком быстро, глаза горели синим в лунном свете. Дикие люди. Голодные. Один из них пошел на меня, и я убежал. Без винтовки был, хотя должен был взять ее. Они нападали, как звери, я прыгнул в сторону, упал с обрыва, сломал ногу, — он стучит по правой ноге. — Кричал, но никто не услышал. Я полз ради припасов и винтовки, но пришла метель, поздняя весенняя буря, как сейчас.

— И ты так их и не нашел, — сквозь зубы говорю я. — Просто бросил.

— Я не мог выбраться, — его брови сходятся в мольбе. — Пытался. Удалось поймать сигнал, затем Элай приехал, но я был в бреду. Тогда не мог ничего толком, но, как только выздоровел, пришел сюда. Искал три дня. Были признаки борьбы, кровь. Но тел нет.

— И никому не сообщил? Не рассказал, что случилось?

Дженсен отворачивается, не может встретиться взглядом.

— Нет. Я боялся. Боялся того, что видел в пещерах. Боялся, что полиция не поверит — я один, двое пропали. Больше всего боялся Маркуса.

— Маркуса?

— Маркус Торн. Человек, которому я должен. Практически хозяин ранчо, — его лицо омрачено горечью. — Если бы все всплыло, ранчо пропало бы. О маме не смог бы заботиться. Все, что семья строила, исчезло бы.

Слово «всплыло» звучит странно, но я не настаиваю. Это лишь подтверждает мои подозрения — ранчо Дженсена прикрытие, и его люди связаны с криминалом.

Но сейчас мне до этого нет дела.

Я выдыхаю, кусаю губу, пытаясь понять всё и не находя ответа. Хочется злиться на его эгоизм. Хочется ненавидеть за ложь и скрытность, но в глубине чувствую понимание. Тяжесть ответственности. Невозможные решения ради защиты близких. Даже злясь, я его понимаю.

Но не значит, что мне это нравится.

Черт возьми, Лейни.

Мысль о ней остро режет, словно нож в сердце.

Он знал ее. Он привез ее сюда.

Он потерял ее здесь.

— Значит, ты дал им исчезнуть, — говорю, сглатывая боль. — Ты позволил моей сестре стать еще одной пропавшей без вести. Еще одним неразрешенным делом.

— Я жалею об этом каждый день, — он хмурится, голос дрожит от боли. На его лице чувство вины. — Когда ты пришла на ранчо, когда я понял, кто ты… думал, может, это шанс исправить ошибки. Дать тебе то, чего не смог дать Лейни. Может, это искупление для нас обоих.