Поцелуй дракона (ЛП) - Мартин Миранда

Я крепко обнимаю её, оберегая, пока мы ждём, пока утихнет буря.

Глава 7

Оливия

Я резко просыпаюсь. Тихо. Слишком тихо. Не могу поверить, что я уснула.

Мои мышцы затекли и ноют. Всё болит, пока я пытаюсь сориентироваться. Тёплая волна внутри меня напоминает мне о том, что произошло, вызывая медленную улыбку. А также успокаивающее присутствие Рагнара, прижатого к моей спине.

— Рагнар? — спрашиваю я, не в силах повернуться достаточно, чтобы увидеть его.

Он шевелится и что-то говорит. Солнце падает в узкую пещеру куда он нас затолкал во время бури. Я не знаю, как долго мы здесь пробыли, но кажется, что прошло уже несколько часов. Может быть, день или больше. Сколько длится песчаная буря? Прохладная чешуя Рагнара приятна и успокаивает, но я от него отползаю, и жар Тайсса окутывает меня, словно тяжелое одеяло.

Камень царапает мою кожу, пока я ползу. Когда я поворачиваюсь, чтобы оглядеться, солнечный свет отражается от свежеприбывшего красного песка, ослепляя меня. Мои глаза слезятся, когда я крепко сжимаю их, борясь с ослепляющей болью.

Они медленно приспосабливаются, Рагнар лежит на небольшом расстоянии.

Я задыхаюсь от ужаса. Его спина!

Левое крыло Рагнара висит ниже, чем должно, и странно свисает. Кровь капает на песок из десятков порезов на его разорванной коже, несмотря на защитную чешую.

Я не могу себе представить, чтобы со мной сделала песчаная буря.

Моё лицо горит от осознания того, что он защитил меня от худшего. У меня небольшие раны, но они ничто по сравнению с тем, насколько он ранен.

Пробираясь к нему назад, я тону в песке, спотыкаясь, и он оборачивается. Забота на его лице вызывает слёзы. Как он может беспокоиться обо мне сильнее, чем о своей боли?

Достигнув его, я протягиваю руки вверх, чтобы коснуться его лица. Его рука обхватывает меня за талию, затем другая — касается моей щеки. Он вытирает первую упавшую слезу, говоря что-то тихим шепотом.

— Мне бы хотелось поговорить, — говорю я тихим голосом, чтобы он не надламывался.

Момент тянется до тех пор, пока он, наконец, не убирает руку с моего лица.

Он поворачивается, что-то говорит, затем указывает вдаль. Глядя на меня через плечо, когда я не отвечаю, он повторяет те же звуки.

— Конечно, — соглашаюсь я, хотя понятия не имею на что.

Не беда, я пойду за ним на край земли.

Глубоко вдохнув, я медленно выдыхаю, надеясь очистить голову. В основном это срабатывало, но мне бы хотелось, чтобы мыслей вообще не осталось. Осмотревшись вокруг, я понимаю, насколько мы облажались. Других не видно, и я заблудилась.

Песок, ничего, кроме песка, с редкими выступами скал, простирающимися до самого горизонта, насколько хватает глаз. Ни следов, ни тени людей вдалеке, ничего. Пустынный песок.

Надеюсь, Рагнар знает, в каком направлении идти.

Поворачиваясь кругом, я надеюсь увидеть где-нибудь свой рюкзак, но его нет. Я потеряла его в нашей борьбе за то, чтобы пережить бурю. Какими бы сильными ни были порывы ветра, он мог сейчас быть за тысячу миль отсюда.

— Чёрт! — кричу я, сжимая руки в кулаки.

Рагнар рядом со мной. Его сильные руки поворачивают меня, прижимая к своей чрезмерно мускулистой груди. Я прижимаюсь лицом к его выпуклому бицепсу и проигрываю битву со своими эмоциями. Слёзы текут, и я рыдаю.

Разбилась на этой планете, которая медленно убивает меня обезвоживанием и тепловым истощением.

Все на моем корабле мертвы или взяты в плен.

Мы полностью предоставлены сами себе, отрезаны теперь от всех наших друзей.

Не знаю, сколько времени я так стояла, но наконец я вскрикнула. Слишком обезвожена, чтобы лить слёзы, опустошённая, лишённая всего.

Оттолкнувшись от его груди, мои пальцы задерживаются на единственной хорошей вещи, оставшейся в этом мире. Рагнар отпускает меня, но я сопротивляюсь, как будто он тоже этого не хочет.

В нескольких дюймах друг от друга мы смотрим друг другу в глаза.

— Что теперь? — спрашиваю я, надеясь, что смысл слов каким-то образом преодолеет языковой барьер.

Он наклоняет голову набок, хмурится, совершенно очаровательно хмуря брови, а затем что-то говорит. В его языке так много мягких звуков, протяжных букв «С», которые создают постоянное шипение, но это успокаивает, не то, чтобы я ассоциировала его со змеей или чем-то ещё.

Это сексуально, в каком-то странном смысле.

Он поворачивается в пол оборота и указывает вдаль.

Я пожимаю плечами. Этот способ общения выглядит так же хорошо, как и любой другой. В конце концов, что, чёрт возьми, я знаю? Я заблудилась.

Я киваю в знак понимания и согласия, и мы отправляемся в путь.

Не проходим и ста футов, как становится ясно, насколько сильно ранен Рагнар. Моя первая догадка: он не использует свои крылья. Змай идеально подходят для своей среды. Они используют свои крылья, чтобы с лёгкостью передвигаться по песку, несмотря на свой огромный размер и вес. Они почти не погружаются в песок, машут крыльями и используют хвост, чтобы направлять себя и балансировать.

Рагнар вообще не расправляет крыльев, поэтому проваливается в песок ещё глубже, чем я, благодаря своей большей массе. С каждым шагом он опускается почти до колен, сражаясь за каждый шаг. Его спина всё ещё кровоточит, оставляя небольшой кровавый след.

Это не может быть хорошо. Я понятия не имею, сколько монстров адской планеты могут выслеживать по запаху крови.

Мы продвигаемся дальше. Какой у нас был выбор?

Мы идём молча, у нас нет сил тратить силы на разговоры. В любом случае мы бы не поняли друг друга.

Солнца поднимаются выше, обжигая нас, пока, наконец, не зависают по центру неба. Рагнар выглядит хуже. Кровотечение некоторое время назад прекратилось, но крыльями он до сих пор не пользуется.

Он поранился, раскрыв их, чтобы защитить меня от бури.

Ради меня.

Последствия его действий затмевают тёплый жар в моём животе.

Он что-то говорит, глядя на меня сверху вниз. Мои глаза настолько сухие, что веки стираются, как наждачная бумага, когда я моргаю, чтобы яснее видеть. Он говорит снова, и я качаю головой и пожимаю плечами.

Понятия не имею, что он говорит. Это отстой.

Он касается моего лица, осторожно поворачивая его, пока я не смотрю в пустоту.

— Что? — я спрашиваю.

Он снова говорит, указывает, затем говорит ещё слова. Я моргаю ещё несколько раз, и вот оно. Вдалеке тень. Кажется, что она слишком далеко, но это очертания чего-то, нарушающего ровный горизонт.

— Что это такое? — спрашиваю я, глядя ему в глаза.

Он не понимает, поэтому всё, что он может сделать, это взять меня за руку, и мы продолжили идти. Солнце опускается ниже, принося долгожданное облегчение, поскольку температура падает с опаляющей до просто чертовски жаркой.

Я сосредотачиваюсь на каждом шаге. Все мышцы болят. Мышцы, о существовании которых я даже не подозревала. Голова раскалывается с нарастающей интенсивностью. Я м настолько обезвожена, что теперь не могу глотать. У меня и губы потрескались. Наступила новая ступень обезвоживания — нежеланный старый друг.

Рагнар говорит что-то — похоже, он взволнован.

Поднятие головы требует усилия воли. Когда я это делаю, то, что раньше было далекой тенью, теперь стала ясной картинкой. Деревья.

Должно быть, это мираж. Или лихорадочная галлюцинация. Скорее всего последнее. Тепловой удар может сделать такой сюрприз.

Рагнар говорит больше, поэтому я улыбаюсь. У меня просто какой-то психический срыв, всё в порядке. Если я смогу сделать новый шаг мне станет лучше.

Деревья. Какая насмешка.

Спустя несколько шагов, я не могу сосчитать, сколько, я натыкаюсь на что-то твёрдое.

Должно быть, это Рагнар. С чем ещё я могла столкнуться?

Снова огромное усилие поднять голову.

Опять это проклятое дерево. И оно огромно! Его основание должно быть футов двадцать в диаметре, а может и больше. Он простирается прямо вверх, становясь все тоньше, на протяжении пятнадцати футов, а затем от него тянутся массивные ветви. Дьявольская иллюзия.