Огня дракону! или Микстура от драконьей депрессии - Ирина Владимировна Котова

– Мэтрис Риваль, – сказал он нежно. – Я сейчас покопаюсь в вашей голове и все узнаю, поэтому лучше сообщите мне сами. Или применю заклятье неудержимой правды, и вы мне расскажете все свои секреты, вплоть до того, какую кашу на завтрак вы не любили в детстве. Или превращу на месяцок в горгулью. Итак… как вы обошли мою защиту?

Она побледнела и прижалась к двери. Выдохнула и подняла вверх руку – на тонком запястье переливался серебряный амулет в виде браслета-змейки.

Миль-Авентис заинтересованно присвистнул, подошел ближе, взял за руку, всматриваясь.

– Эта вещь принадлежала дракону, – заключил он удовлетворенно. – Вашему предку, да? В вас чувствуется капля драконьей крови. Вот почему вы смогли пройти, магия любых других разумных не сработала бы. Отдайте его мне.

– Нет! – сильнее вжалась в дверь магистр. Она была испугана, но храбрилась, хотя голос дрожал.

Дракон досадливо поморщился. Амулет не отнять – такие вещи с тела должны быть подарены добровольно. И снять не выйдет.

– А если я предложу обменять на обещание забыть о вашем проступке? – вкрадчиво сказал он.

– Не отдам, – дрожащим голосом отказалась леди Тиана. – Это семейная ценность. От далекого прадеда!

У нее мелькнула мысль предложить обменять этот амулет на нужный ей, но какой дракон обменяет золото на серебро?

– Жаль, жаль, – прошипел дракон, отступая на несколько шагов – а то еще в обморок упадет тут, а ему откачивай. – Ну что же, оставим это, маленькая целительница. Итак, вернемся к тому, с чего мы начали. Зачем вы трогали книги? Картины? Что вы искали? Или под столом специально ждали меня? Решили устроить сюрприз?

На щеках у нее цвели красные пятна.

– Я… я искала ваш волосок! – выпалила она, краснея еще больше.

– Зачем? – поинтересовался дракон. – Порча, проклятие, зелье подчинения?

– Приворот, – и целительницу понесло. – Дело в том, что я… я… я смертельно влюблена в вас, господин ректор, а вы меня совсем не замечали! Поэтому я подумала, что немного приворота не повредит!

Он почувствовал даже некое разочарование, ибо отчаянные студентки и некоторые преподавательницы и так осаждали его чуть ли не каждый день. Но это вполне могло быть ложью – однако капля драконьей крови в ее крови не позволяла ощутить, врет ли она. Может, все же взломать?

Магистр, видимо, что-то ощутила, потому что сглотнула и шагнула к нему так быстро, что он не успел отпрянуть. А может, не захотел – ему было любопытно, что она придумала.

Ничего экстремального не произошло – она выдохнула, как перед боем, и прижалась горячими неумелыми губами к его губам. Он только успел ответить, как она отпрянула.

– Я, конечно, счастлив, что вы подарили мне первый поцелуй, леди взломщица, но это, как ни крути, посягательство на мою невинность, – заметил он укоризненно.

– С чего вы взяли, что первый? – отступила Тиана нервно. Щеки запылали, хотя казалось, куда уж сильнее.

– Мы, драконы, такие вещи видим, – подмигнул ей Миль-Авентис. – И все же, ай-ай-ай, какой стыд, магистр. Я ведь даже не успел ничего понять. Предлагаю повторить для пущего запоминания.

– Я так вас обожаю, что мне хватило. Обещаю, что буду хранить этот поцелуй в памяти всегда, – заверила она его. И вытянулась, словно ожидая, что он тут же ее перенесет в воспитательных целях в какое-нибудь забавное место типа козьей фермы, как случалось уже со студентками и магистрэссами, в первый год ректорства слишком бурно пытавшимися добиться у ректора любви и привилегий.

– Ибо я прекрасен и изумителен, – согласился Миль-Авентис иронично. Отошел к столу, потянулся к ковыльяку и под осуждающим взглядом девицы сделал глоток.

Осмотрел ее, краснеющую и отводящую взгляд, еще раз с ног до головы, припоминая, что она после возвращения то и дело попадалась ему на глаза – ученая мышь в круглых очках, серой длинной юбке, вышитой блузе. Работает в академии давно, но незаметно – он смутно помнил, что, когда старик-ректор представлял ему преподсостав, она тоже там была. Волосы темные, собраны в пучок, чуть сутуловата, глаза голубые, умные. Из всех достоинств – только высокий рост. Не любил Миль-Авентис мелких. А вот обманщиц воспринимал спокойно – у драконесс хитрость и способность не говорить правду, не обманывая, были обычным делом. Да и у драконов тоже. Но все же любопытно было вывести девицу на чистую воду.

Он снова потянул носом воздух.

– Ай-ай-ай, как нехорошо обманывать, магистр, – сказал он с упреком. – Я уж было поверил и обрадовался, но от вас не пахнет страстью. Только лекарствами и зельями. По ним-то я и понял, что вы под столом.

Ее чуть перекосило, словно она мысленно отругала себя за промах.

– Моя любовь возвышенная и неплотская, – заверила она его. – Одного поцелуя мне хватит на всю жизнь, лерд ректор. Разрешите удалиться и далее обожать вас на расстоянии?

– Но в целом, – продолжил он с ехидством, – могу проявить снисходительность и в рамках благотворительности вдобавок к поцелую подарить вам часок любви. Не будем тянуть, предадимся утехам прямо на столе, – он кивнул на массивный дубовый стол, украшенный завитушками. – Какой дракон откажется от девицы? Вы нам слаще золота.

– Это же нестерильно, – прошептала она, краснея еще больше, хотя уже, казалось бы, некуда.

– Протрем ковыльяком, – пообещал он, поболтав графин с темным алкоголем. – Ну что, магистр? Вы мне – девственность, я вам – вожделенную вами любовь, неземное наслаждение, память на всю оставшуюся жизнь. И отсутствие увольнения, да.

– Лучше в горгулью, – сказала она нервно. – Тем более… с чего вы взяли, что я девица?

– Второй раз обижаете, – возмутился он. – Я такие вещи чую, как и нецелованность. Иначе как бы мы похищали дев для всяких непотребств в наших пещерах?

– Лучше бы вы чуяли, куда кастелян сбывает белье и мыло из кампуса, – огрызнулась она. – Лерд ректор, – голос ее стал умоляющим. – Я признаю свою ошибку и обещаю предаваться страсти к вам в одиночестве. Отпустите меня, а?

Он хмыкнул. Интерес, разгоревшийся было, угасал, и на смену ему приходила привычная скука. Он давно видел людей и нелюдей насквозь – и что бы эта девица ни искала, это наверняка что-то безумно неинтересное типа личного дела какого-нибудь из преподавателей или прочая ерунда. Такие леди неспособны на подлость, а отчаянные поступки делают только ради кого-то или