Сердца мира - Анна Цой

– Можно мне ножницы? – высунулась я, стараясь как можно милее улыбнуться своим жутким оскалом.

Папочка ожидаемо посмотрел на меня с нескрываемым ужасом, бабушка сильно удивленно, Вольтер же просто поднял бровь.

– Не нужно ничего себе отрезать! – Актиния нервно сгребла рукой полы собственного платья и, скомкав как можно сильнее, попыталась заново их выправить.

Я закатила глаза, высунулась уже почти по пояс, и, придерживая рукой дверь, прошипела:

– Я и не собиралась ничего отрезать. Ножницы нужны для других целей!

Мой ответ присутствующих не удовлетворил, так что родственники слаженно повернулись к окну, а Князь неожиданно поднялся и пошёл в мою сторону, заодно вытаскивая из портала то ли нож, то ли что-то очень на него похожее.

– Я помогу. Заодно и проконтролирую, – уверенно сказал он, все ближе подходя к моей двери.

От страха я юркнула в гардеробную, захлопнула дверь и встала напротив нее, держа ручку обеими руками. Та пару раз подергалась и резко отворилась, заставив меня вскрикнуть. Не стерпев моего фальцета, Вольтер прикрыл ее, оставив лишь узкую щелку с просунутыми в нее самыми обыкновенными ножницами. Я схватила предмет и, видимо от нервов, захлопнула дверь, не думая даже о том, что могла прищемить собственную руку.

В моей комнате стояла полная тишина, потому я даже не знала, что там происходит. Отдышавшись с минуту, я нашла нужные брюки, сделала в них отверстие, опытным путём отмерив, где его сотворить. И надела их, предварительно засунув неожиданно появившуюся конечность в удивительно ровно получившуюся дыру.

При этом закономерно подумала, что иголки с нитками придется добывать самой, подумают еще, что я сначала чего отрезала себе, а потом решила пришить. Сейчас у меня не было особого выбора, да и рубашку я специально подобрала длинную, наполовину закрывающую бедро, дабы таких мест, как-то, которое мне нужно было скрыть, не было видно.

Сунув ножницы в карман и заплетая по дороге свои чудные волосы в косу, я вышла из гардеробной. Все сидели также, как и до этого, даже не разговаривая друг с другом. Думается мне, они все уже успели обговорить, пока я была в отключке.

Я положила инструмент на столик между креслами Вольтера и Вильгельма, спокойно прошла до кровати, держа заплетенную косу в зубах, открыла ящик прикроватной тумбочки и взяла оттуда резинку, чтобы завязать удивительно сильно выросшую косу. Смотрелась она, конечно, красиво, пусть синие прядки немного выбивались из образа. Кому, правда, не понравится коса до поясницы, еще и туго заплетенная? Даже мне понравилось, хоть я и знала, как мне предстоит мыть голову и расчесываться. Надо было все-таки отрезать их, пока ножницы были в руках. Сейчас же папочка явно не даст этого сделать.

– Что произошло? – все-таки спросила я, смотря лишь на бабулю, которая явно "жаждала" все мне рассказать.

Женщина улыбнулась, посмотрела на мужчин, разглядывающих меня, словно никогда не видели, и положила руки на колени. Жест этот всегда казался мне жестом смирения, однако эти эмоции с бабулей просто не вязались, потому я нахмурилась, осознавая, что мне сейчас или будут лгать, или… она что-то натворила. Словно в ответ на мои мысли в кабинете раздался тяжелый вздох, и женщина произнесла:

– Ты прошла обряд превращения… в висталку.

Я взглянула на нее как на умалишённую и хотела было уже переспросить, как меня перебил отец.

– Точнее, твоя милая "Бабуля" принудительно его провела.

Взгляд бабушки можно было описать словами "Умри, и побыстрее", обращёнными к отцу. По ней было видно, что она еле сдерживается, но из последних сил контролирует себя. Еще раз шумно выдохнув, она качнула головой вперед, соглашаясь со своими мыслями.

– Да, я несколько… поспешила. Однако, если бы ты защищал свою дочь так, как следует, ничего не произошло! – на последних словах она закричала, повернувшись всем корпусом в сторону папы.

Меня ее ответ не устроил, тем более из их общих слов не было понятно абсолютно ничего, потому я обратилась к свободному Вольтеру, который судя по всему не планировал лезть в ссору.

– Висталкой можно стать?

Мужчина взглянул на меня чёрными неожиданно хищно блеснувшими глазами и улыбнулся. Родственники тоже замолчали, переводя взгляд с меня на Лорда. А я ждала ответа, пусть и не от него.

– Нет. Род твоей матери несёт в себе этот ген. У кого-то он лишь несёт информацию, а у кого-то, вроде тебя, просыпается, – произнес Феликс, все так же наблюдая за мной.

Отслеживал ли он мою реакцию или же просто наблюдал, было не понято, однако смутить меня было сложно, даже ему. Тем более после того, что со мной случилось.

– Что значит "Принудительно провела превращение"? – в очередной раз спросила я, обрадованная тем, что мне наконец отвечают.

Пускай от этой информации и появляются подозрения.

– Помнишь ту песню, которую Леди Актиния пела на балу? – задал вопрос отец, и, дождавшись, когда я кивну, продолжил, – каким-то немыслимым образом она активировала в тебе этот ген. Проблема в том, что должна она была это сделать намного позже!

Они с бабулей переглянулись, послали друг другу флюиды зла и демонстративно отвернулись. Вольтер же улыбнулся мне и произнес низким вкрадчивым голосом, словно говорил совсем не то, что я слышала.

– По правилам тебя нельзя было трогать до того момента, как ты родишь ребёнка. У женщины, уже пережившей состояние болевого шока, больше вероятность выжить.

Я кивнула и нахмурилась больше. Значит, у меня был шанс не очнуться и погибнуть от этого самого "превращения"? Звучит немного жутко, хоть во мне никогда и не было страха смерти.

Взор мой тут же метнулся к замершей на миг Актинии.

– Зачем? – тихо, но не желая опускать взгляд, спросила я.

Женщина хмыкнула, но промолчала, подняв и тут же опустив взгляд. Словно хотела что-то сказать, но передумала. Ответил за нее Вольтер, подтвердив то, о чем я и так догадывалась.

– Хотела спасти от меня.

Логики здесь, конечно, было мало. Например, зачем такие сложности, если через месяц я и так буду свободна? Или, допустим, почему после того, как я стала висталкой, именно Вольтер должен отказаться от меня? Но задать я их не успела, потому что на голову мне упал очередной ком снега.

– И еще, – произнес Вильгельм, нахмурив брови и непроизвольно заставив это сделать меня, – твоё "превращение" длилось несколько дольше, чем хотелось бы.

Все резко нахохлились и опустили глаза. Бабуля, которая чуть ли не подлетела на месте, улыбнулась мне, блеснув белоснежной улыбкой, и даже подмигнула.

– Насколько дольше? – спросила я, не веря собственным ушам.

Потому как слишком много проспать я не могла. Однако, судя