Владимир Моисеев - Наивный наблюдатель

               — Вы хотите, чтобы жадины совершили для Усадьбы что-то подобное?

               — У них получится. Подчинятся инстинкту и сделают все, как надо. К всеобщему удовольствию. Прогресс — довольно зловредная штука, скрывающая в себе мощный разрушительный заряд. Предоставленные самим себе ваши интересующиеся быстро развалят всё, до чего смогут дотянуться. Их пытливость надо уравновешивать соображениями выгоды. Таким образом, жадины — те, кто сможет сбалансировать разрушительные устремления разных участников процесса, создав из них — возможно, не слишком симпатичную, но стабильно работающую — систему, которая будет выгодна всем и принесет прибыль жадинам.

               — Прощай, свобода!

               — Ерунда. На помощь согражданам придете вы, Зимин, и обеспечите максимальной свободой всех нуждающихся. Правда, только в придуманных вами мирах. Но об этом догадаются единицы.

               — Значит, это мне придется уравновешивать вред от разрушительных порывов жадин?

               — Да. Вы должны создавать устойчивые миры.

               — А зачем вы мне рассказали про жадин?

               — Придумывая миры, нельзя про них забывать. Без них нельзя.

               — Жадность — не мое сильное место.

               — Почему вы решили, что я предлагаю легкую работу?

               Разговор получился интересный, но продолжить его не удалось. За окнами раздался необычный грохот: скрежет, свистки, громкие нечленораздельные выкрики.

               — Ух ты, — сказал Нау. — Быстро он развернулся.

               Зимин отдернул занавеску и увидел, как по двору его виллы слаженно, подчиняясь приказу своего командира, стоящего во весь рост на бронемашине, передвигаются бойцы в камуфляже, бронежилетах и касках. В руках у них были короткоствольные автоматы.

               — Что это все значит? — спросил удивленный Зимин.

               — А, по-моему, все ясно, — ответил Нау. — Эти люди пришли арестовать вас.

               — За что?

               — Боюсь, что не смогу угадать точную формулировку обвинения, которое вам предъявят. Наверное, придумают что-то экстравагантное.

               — Подложные обвинения? Но кому это понадобилось? Кто я такой, чтобы ради меня проводить целую войсковую операцию?

               — Вы — Зимин.

               — Это ничего не объясняет.

               — Вот еще один очень важный момент, на который вам обязательно следует обратить внимание при работе с придуманными мирами. Представления людей в гораздо меньшей степени определяются формальной логикой и детерминизмом, чем об этом принято думать. Довольно часто жизнь людей строится на совершенно невозможных выдумках. Не только здравый смысл, но и законы физики не для всех указ.

               — Не понял.

               — Скажу проще — если ложная память человека будет содержать информацию о том, что он встречал дракона, волшебника и эльфа, для него это не станет катастрофой, он будет уверен, что так оно и было.

               — Учту. Но, возвращаясь к реальности, сейчас бойцы начнут ломать дверь. Не пора ли мне воспользоваться ограничителем?

               — Не поможет, — сказал Нау.

               — Почему?

               — Ограничители против ограничителей не действуют.

               — Меня преследует кто-то из Центра?

               — Ага. Егорин.

               — И что делать?

               — Поговорим с ним, узнаем, чего он добивается.

               Нау достал коммуникатор.

               — Эй, Егорин, сейчас же перестань валять комедию! — сказал он. — Я знаю, что эту суматоху организовал ты. Чего тебе от нас нужно? Приходи, поговорим.

               Егорин вылез из бронемашины, Зимин впустил его в дом. Если бы не бронетехника, можно было подумать, что встретились два друга.

               — Что тебе нужно, Егорин? — спросил Нау.

               — Сущий пустяк. Я требую, чтобы вы подчинились Правилу. Зимин должен немедленно покинуть Усадьбу. Это не обсуждается.

               — Ничего не понимаю, — сказал Зимин.

               — Егорин ссылается на восьмой пункт Правил, — пояснил Нау. — «Обитатели Центра не должны наносить ущерб целостности Усадьбы».

               — Совершенно верно. Проживание Зимина в Усадьбе разрушает ее устои.

               — Я? Чего-то там разрушаю? Чушь!

               — А ведь верно. Твои обвинения беспочвенны.

               — Согласно Правилу для запрета проживания в Усадьбе достаточно опасения одного члена Центра.

               — И кто же этот бдительный человек?

               — Я. Надеюсь, вы не станете переубеждать меня?

               — Нет, не будем, — легко согласился Нау. — Придется вам, Зимин, перебраться в Центр. Я тут ничего не могу поделать. Послушай, Егорин, Зимину и так приходится нелегко, постоянные переезды с места на место мешают сочинять. Зараза, ты пронимаешь, что срываешь работы с ложной памятью?

               — Не ругайся, ты еще мне спасибо скажешь.

               — Ага. Жди.

               Зимин растерялся. Он понял одно — от писательской работы его никто отстранять не собирается. Остальное, честно говоря, его мало интересовало.

               — А можно я вернусь в Трущобы? — спросил он.

               — Странное желание, — удивился Нау. — Зачем?

               — Пока не знаю, — признался Зимин.

               — Неужели вам так неприятны обитатели Усадьбы? — удивился Нау. — Почему вы их так не любите?

               — Все люди разные. От некоторых надо держаться на расстоянии. Но, честно говоря, особых чувств они у меня не вызывают, только глубокое разочарование.

               — Не считаете их элитой?

               — Элита — смешное слово, не правда ли?

               — Представить не могу, что с вами будет дальше, — сказал Нау. — Интересно будет проследить.