Василий Владимирский - Повелители сумерек
Но Эдик, ее ровесник, оставался еще пацан пацаном — целовался с ней пару раз, но, похоже, просто из детского любопытства, — и все. Вот и сегодня: заманил с необычайно таинственным видом в чулан-кладовку и… продемонстрировал извлеченные из какого-то тайника два кошачьих скальпа — охота с подаренной отцом мощной пневмашкой увлекала его куда больше, чем общение с прекрасным полом в лице Таньки…
— Бли-ин, совсем забыл! — хлопнул себя по лбу Эдик и выскочил в соседнюю комнату. — Во! В это мы и сыграем! — гордо объявил он, вернувшись через минуту-другую.
В руках у него была книга — старая, пожелтевшая, в мягкой потрепанной бумажной обложке.
— Что это? — подозрительно спросил Борис.
Книги как форма проведения досуга его совсем не привлекали.
— «По Флауэру и Тарханову», понял? — прочитал Эдик наверху обложки, где обычно ставится имя автора, и наставительно поднял палец вверх. — «Самоучитель гипнотизма» — прикинь, а? Самому можно научиться! «Какъ стать гипнотизеромъ. Заставьте окружающихъ подчиниться вашей воле», — с расстановкой, значительно, прочитал он еще ниже на обложке.
Заинтересованный Борис потянул самоучитель у него из рук. Подчинять других своей воле ему очень даже нравилось. Еще ниже на обложке змеились загадочно изогнутые буквы:«Таинственныя сила внушенiя». И совсем внизу, мелким шрифтом:
С.-ПЕТЕРБУРГЪ
Типографiя 1-ой Спб. Трудовой Артели. — Лиговская, 31
1912
— Древняя, может, еще дореволюционная… — уважительно сказал Борис.
— Ты че, дурной? До революции царь был. А тут — трудовая артель. Сталинская, факт, — Эдик говорил твердо и уверенно.
Димка, смотревший на самоучитель из-за плеча Бориса, с сомнением покачал головой, но оставил мнение при себе. Он вообще предпочел бы сыграть во что-нибудь спокойное и безобидное. В шахматы, например.
— Я тут в главное уже въехал. Все просто… Берем блестящий предмет…
Выступать в роли гипнотизируемого (по книжке — медиума) Борис наотрез отказался. Он не слишком внимательно, перелистывая при этом книгу, смотрел, как Эдик водит взятой с отцовского стола золоченой зажигалкой перед носом глупо хихикающей Таньки, первого добровольца.
Взгляд Бориса зацепила картинка — несколько человек в старомодной одежде (дамы в юбках до пола, мужчины в светлых летних костюмах) окружили гипнотизера, вперившего магический взгляд в одного из них. Дело происходило на большой открытой летней веранде; гипнотизер выделялся среди всей компании черным фраком и необычайно внушительным видом — Эдику, в его тренировочном костюме, было до этого салонного мага далеко.
…Танька, одеревенело уставясь в одну точку, поднялась со стула и неподвижно застыла.
— Ты балерина! Ты… ну эта… Волочкова, во! Танцуй! — Эдик командовал голосом повелительным и более низким, чем обычно разговаривал.
Танька начала выполнять какое-то движение, но не выдержала, громко расхохоталась, смеялась долго, до выступивших слез; не в силах ничего сказать, упала на диванчик и показывала на Эдика пальцем.
«…Выбрать одного, показавшегося по внешности наиболее способным к восприятию внушения…» — прочитал про себя Борис, спотыкаясь на ятях и твердых знаках.
Да уж, Танька у нас только по внешности и способная, да все что-то не на то способная, подумал Борис скептически, он вообще не сильно верил в гипноз, телепатию и прочую медитацию-левитацию…
— А что так слабо заказал, Эдичка? — Танька наконец просмеялась и игриво поглядывала на Эдика. — Мог бы уж попросить сразу танец со стриптизом…
«Тебе бы только сиськи кому показать, дура… — мысленно констатировал брат не состоявшейся Волочковой. — Достал этот придурок со своими идиотскими играми… Сейчас Димку начнет гипнотизировать, куда тот денется… Будет изображать для Эдика всякие фортели, он и без всякого гипноза тут по стойке „смирно“ стоит и по струнке ходит…»
Борис как в воду глядел. Эдик, не разочарованный первой неудачей, принялся за Димку. Новые опыты по проверке внушаемости прошли успешно: после уверений доморощенного мага в своей над ним власти Димка сначала не смог поднять руки с подлокотника кресла, а потом расцепить сцепленные пальцы — и весьма успешно при этом, по мнению Бориса, изображал легкий испуг и удивление. Довольный Эдик снова начал шаманить с отцовской зажигалкой.
— Смотри внимательно. Не отводи взгляда. Ты видишь только этот предмет и слышишь только мой голос. — Эдик говорил настойчиво, но монотонно; блестящая зажигалка покачивалась перед глазами Димки, медленно приближаясь к ним. — Твои руки отяжелели, ты не можешь их поднять. И не пытайся, твои глаза закрываются, ты засыпешь, но продолжаешь слышать мой голос…
Димка послушно прикрыл глаза и ровно задышал.
«Да уж, — решил Борис, чего бы ему не потешить Эдика, пока тот еще какую игру покруче не придумал…»
— Ты спишь, но продолжаешь слышать мой голос… Сейчас ты откроешь глаза и встанешь, но будешь продолжать спать… Встань! Открой глаза! Ты не видишь и не слышишь ничего вокруг, только мой голос, и делаешь только то, что скажу я…
Димка встал и открыл глаза. Танька, с любопытством наблюдавшая за этим камланием, удивилась, как он умудрился изобразить такой невидящий, абсолютно отсутствующий взгляд — глаза смотрели не на что-то одно в комнате, а вообще на все сразу и ни на что конкретно.
— Вытяни руки ладонями вперед! — (Димка вытянул.) — Сейчас я положу на них два предмета, они легкие, ты можешь держать их сколько угодно!
Эдик метнулся к подоконнику, тут же вернулся с двумя цветочными горшками и поставил их на подставленные ладони.
«Точнехонько по третьей главе шпарит, прямо из книжки», — догадался Борис.
А Эдик гордым жестом показал на застывшего статуей Димку.
— Ну и что тут такого? — разочарованно спросила Танька.
— А вот сама попробуй!
Эдик принес еще один горшок и поставил на ее ладонь.
Горшочек, как и те два, был не особенно большой и тяжелый, но верхушка цветка (Борис не знал его названия) колебалась из стороны в сторону, делая видимой мельчайшую дрожь ладони. Два первых стояли абсолютно неподвижно.
— Поняла? Под гипнозом знаешь сила какая? Цепи рвать можно…
Цепей, для проверки, под рукой не оказалось. Борис решил разоблачить шарлатанство иным способом.
— Значит, ничего не видишь и не слышишь, — зловеще протянул он, надвигаясь на Димку; осторожно, двумя пальцами, снял с него очки и положил на стол. — Не видишь, значит…
Он широко размахнулся и ударил Димке в глаз, остановив летящий кулак в паре сантиметров от его лица. Никакой заметной реакции у Димки не было, и ни один листочек на цветах не дрогнул.