Юлий Буркин - Всё будет хорошо

— Чтоб тебя! — заорал Виктор и в сердцах кинул очки ей вдогонку. Помолчал, глядя на пятнышко неверного света где-то в стороне, и сказал спокойно: — Идиот.

Сколько прошло времени, Виктор не знал. Он почти вывернул плечо, пытаясь дотянуться до проклятого переключателя. Во время недолгих передышек пересказал Нине почти все самые значимые события своей жизни. А Нина всё никак не приходила в себя, только постанывала иногда жалобно и тихо. Но хоть жива, и то хорошо.

— Ничего, Ниночка, вот выберемся отсюда, пойдём ко мне, — Виктор уже говорил, лишь бы не молчать. — Посажу тебя на лоджии, налью горячего чая — ты ведь любишь чай? — закутаю тебя в плед. У меня с лоджии замечательный вид — на парк и на озеро, на фонтан, правда, он не работает, но ведь достаточно иногда и просто фантазии. Я его часто рисую. У меня там планшет. Замечательный старый планшет… — Виктор аж поперхнулся, хлопнул себя сначала по лбу, а потом по нагрудному карману. — Идиот номер два!

В нагрудном кармане лежало стило — обычное, старое и БОЛЬШОЕ стило для планшета. Нет, Виктор не носил его всегда с собой, но сегодня как раз заходил в мастерскую, поменять наконечник — старый истёрся совсем, а новый только в спецмастерской можно поставить, в обычном магазине такой антиквариат не продают.

Воздух с лёгким хлопком покинул цилиндры пневмозамков, и дверь под Виктором как бы расслабилась, но не раскрылась. Пришлось ещё приложить усилия, чтобы развести створки на достаточное расстояние, пока Виктор вывалился из вагона. Падать, к счастью, было не высоко, но зато он получил по макушке своей же продуктовой коробкой и был засыпан разноцветными пакетиками.

Нина оказалась на удивление тяжёлой. С остановками, медленно, изнемогая от усталости и боли, Виктор тащил её к выходу из тоннеля. Затем по остановившимся эскалаторам — на улицу.

Низкое небо сыпало серым пеплом. Виктор сидел прямо на тротуаре и осматривал разрушенный город. Нина лежала головой на его коленях.

— Дядьвить, — прошептала очнувшаяся девочка, — что это?

— Что?

— Сыпется.

— Сыплется, — машинально поправил Виктор и ответил: — Пепел.

— Ааа, — протянула Нина понимающе и прикрыла глаза ладонью.

Тишина давила на уши. Виктор подвигал челюстью, сглотнул, но не помогло — ощущение пробок в ушах осталось. Мимо прошёл мужчина — грязный, оборванный с диким взглядом, — оставляя в толстом слое пепла быстро оплывающие борозды.

— Эй! Что случилось?! — окликнул мужчину Виктор, но тот не обратил на окрик внимания.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Виктор и погладил Нину по слипшимся от крови волосам.

— У меня ничего не болит, — ответила.

— Всё будет хорошо, — прошептал он, — всё будет хорошо. — Помолчал немного, пытаясь разглядеть сквозь серое месиво в воздухе холмы, где стоял его дом, где был парк и пруд с неработающим фонтаном. — А знаешь… Нинель, у меня есть для тебя подарок на день рождения.

Он достал из нагрудного кармана стило и вложил его в холодную ладошку девочки.

— А что это? — спросила она.

— Это стило. Хорошее старое стило, им я рисовал фонтан на хорошем старом планшете.

— А что оно ещё может делать?

Виктор с удивлением посмотрел на Нину. Подумал.

— Открывает двери.

— Полезная штука. Спасибо. Пошли домой, — тихо сказала Нина и улыбнулась. Виктор оглянулся на вход в метро и прошептал: «Пошли».

— Ксю, — прошептал он в полумраке.

— Грабли забери, ты! Я тебе не Ксюха твоя!

— Мишка, блин, — он откатился на свою половину дивана, еще более тесную, чем в детстве, и еще более скрипучую. — Ты чего не в школе?

— Того же, чего ты не в ПТУ. Каникулы. А ты спать не даешь, Гришка, блин. Отлезь.

— Некуда уже, — огрызнулся он, все-таки подвинувшись на самый край.

И вспомнил.

И взвился так, что диван взвизгнул, истошно напрягая, словно голосовые связки, последние пружины. Мишка, брательник, заорал в унисон:

— Ты чего?!

— Бли-и-ин, — он прыгал на одной ноге, натягивая джинсы, — мы ж сегодня малого... который час, Мишка?.. Ксюха меня убьет. Мы же Славку... в поликлинику!

Отыскал почему-то под столом — вот гад Мишка, им и раньше-то с трудом удавалось поделить общую комнату, а уж тем более теперь, когда он, Гришка, вернулся приживалом и захватчиком на уже единолично братову территорию, — старый растянутый реглан, оделся, подобрал по комнате носки (возможно, и Мишкины, плевать), и, не заглядывая в ванную, влез в кроссовки и выскочил из квартиры. Хлопнула дверь, застучали, удаляясь по ступенькам, гулкие шаги.

— Псих, — резюмировал младший брат, раскидывая руки на всю ширь дивана.

* * *

У них ничего еще не было готово.

Полуголая Ксюха металась по квартире, поминутно спрашивая, где то-то и то-то, положили уже то или другое, в кроватке орал Славик, а теща, естественно, не нашла ничего лучшего, чем повернуться к Гришке и бросить сквозь зубы, будто директор завода младшему помощнику уборщика цеха:

— Гриша, вас во сколько просили быть?

— В полвосьмого, — угрюмо отозвался он. — Я проспал, извините.

— И кто же вам теперь не дает спать?

— Мама! — крикнула Ксюха. — Ты бутылочку не видела? Не эту, а запасную, на двести грамм?

— В шкафчике посмотри. Не в этом, а в подвесном, на кухне. И давай побыстрее, уже, вон, даже Гриша соизволил прийти.

— Мама!..

Гришка подошел к детской кроватке, повозил ее туда-сюда на колесиках; одно слегка разболталось, надо подкрутить. Славик умолк и разглядывал его внимательно и серьезно, как большой. Один глаз у него слегка съехал к носу, но Ксюха говорила в прошлый раз, что оно так бывает у грудных детей, она прочитала в специальной книжке.

Ксюха подскочила, выхватила Славку из кроватки, положила на клеенку на столе и начала переодевать, малой задрыгал ножками и снова захныкал.

— Ой, памперсы кончились... Мама, где у нас новая пачка?

— Ксюша, а муж тебе ничем не может помочь?

Он огляделся по сторонам в поисках памперсов, ничего, понятно, не увидел, он вообще мгновенно переставал ориентироваться здесь, в Ксюхиной квартире; помнится, доходило до смешного, даже туалет не мог с первого раза найти, вечно путал с ванной. И все равно — если б не теща, не вечные ее придирки, не издевательское «вы» («в вашем возрасте, Гриша, не то что детей...») Короче, они бы нормально жили с Ксюхой, разве нет? И плевать, что Славка не хотел спать по ночам, как-нибудь привык бы. И даже что Ксюха вечно вскакивала к нему в самый момент. И вообще...