Дмитрий Леонтьев - Идущие за кровью

Мы с Петровым одновременно переглянулись. Я на минуту задумался, потом уточнил:

— Слушай, Рокфеллер, у тебя с нюхом все в порядке?

— Да я как на духу отвечаю, — испугался мужик. — Говорю — спал… Бить-то за что?

— Я про обоняние, — рассмеялся я. — Носом ты хорошо чувствуешь?

— Не жалуюсь. На другом углу чердака бутылку зарой, так я её, родимую, с завязанными глазами, на запах найду…

— Вчера ночью ничем не пахло?

— Воняло, как обычно. Одним ароматом больше, одним меньше — при таком «букете», как здесь, это без разницы… Нет, начальник, вчерашняя ночь обычной была. Пришел, принес флакончик «красной шапочки», «раздавил» да под музыку заснул…

— Под какую музыку? — одновременно спросили мы с Петровым.

— Под обычную. Пищало что-то… Плаксиво так, жалобно… Вот не как ныне, а как раньше, в оркестрах…

— Скрипка?

— А леший её разберет… Хотя нет, не как скрипка. Как будто свистел кто… Только не губами, а… Знаешь, дудочки такие есть? Эти… Как их?..

— Флейты?

— Во! Они самые!.. Я в этом деле не разбираюсь, но красивый такой свист, жалобный…

— Когда это было? Хоть примерно?

— Когда? — задумался бородач. — Когда я бутылку выпил…

— Тьфу! Я тебя о времени спрашиваю!

— Да откуда ж я могу знать?! — обиделся он. — Нет у меня здесь ничего такого, по чему время узнавать… Хотя… Внизу, подо мной, квартира какой-то глухой бабки. Я специально это место выбрал, чтоб она на меня участковому не жаловалась, мол, над головой по ночам брожу… Так у неё обычно радио на всю катушку орёт. Я частенько полуночное «пи-пи-пи» слышу… Ну, раньше ещё гимн в это время играл… А теперь: «пи-пи-пи»… Мне казалось, что полночь уже должна наступить, а сигнала этого я так и не дождался — заснул… Так что где-то около полуночи…

Я вытащил бумажник, отсчитал несколько купюр и протянул бродяге:

— Держи.

— Что, милиции наконец начали платить столько, сколько обещали? — весело спросил он, пряча деньги в одну из своих многочисленных дыр на одежде.

— Нет, но ты подсказал мне настолько интересную идею, что на пару бутылок «снотворного» заработал честно… Рокфеллер, а ты можешь насвистеть эту мелодию? Ну, хоть приблизительно?

— Вот этого не могу, — расстроился бродяга. — Хоть я и сплю на чердаке, но, видать, и здесь слоны бегают. Во всяком случае, один из них мне на ухо наступил — это точно… Но музыка была такая, словно плакал кто-то. Жаловался и плакал. Меня аж за душу взяло… А потом так хорошо стало, спокойно… Я и заснул.

— Ну, бывай, Рокфеллер, — кивнул я ему. — И ехал бы ты, парень, в деревню. Тому, у кого отобрали все, кроме рук и головы, — жить там своим трудом в самый раз. Нет худа без добра: может, твоя «вторая» жизнь будет лучше «первой»?

— Нет, начальник, извини. Я уж как-нибудь бутылками «прокормлюсь», — махнул рукой бродяга. — Здесь привычней.

— Как знаешь, — сказал я, и мы с Петровым пошли к выходу, а бродяга вновь зарылся в свою ветошь, устраиваясь поудобнее.

— Свирель или флейта, — сказал Петров. — Их усыпили музыкой. Как же мы сразу не догадались?! С глубокой древности разным мистическим тварям приписывали удивительные музыкальные способности. Достаточно вспомнить сирен, заставляющих своим пением терять рассудок слушавших их. Кто из известных нам созданий обладает голосом, похожим на звук свирели или флейты?

— Птицы, — сказал я. — Но это уже что-то из египетской мифологии… Хотя у нас уже так тесно переплелись многие восточные и западные мифы, легенды, религии и учения, что понять, из какой страны к нам попала эта тварь, сложно. Ладно, с этим после разберемся. Важно то, что мы установили, почему соседи не слышали грохота разламываемой мебели. На какое-то время жильцы дома впали в состояние, более глубокое, чем сон, нечто вроде потери сознания и восприятия, и за это время эта тварь успела вынести дверь, ворваться в квартиру и устроить погром, судя по всему — что-то разыскивая. Но делала она это с необычайной яростью. То ли от того, что не находила требуемого, то ли от того, что без этого «требуемого» ей было весьма… нехорошо. Нет, пока гадать бесполезно… Можно такого наворотить, что даже мистика маразмом покажется. Теперь стоит определиться, каким образом эта тварь, или твари, вышла незамеченной. Не могли же они усыпить и прохожих, и продавцов ларьков?..

Я остановился возле парадной и оглядел улицу.

— Если предположить, что они не могут исчезать по собственному желанию и вынуждены передвигаться во тьме, то они вполне могли спрятаться вон в том лесопарке… Но как же они дошли сюда и вернулись обратно?.. Непонятно…

Подойдя к первой попавшейся машине, припаркованной у подъезда, я пнул колесо ногой. Почти одновременно с взвывшей сигнализацией окно на втором этаже распахнулось, и оттуда показалась взлохмаченная голова.

— Я тебе знаешь, что сейчас вырву?! — проорал мужик, виляя всем телом так, словно хотел пролезть ко мне через форточку. — Отойди от машины, поганец!

— Ваша машина? — уточнил я.

— Да уж не твоя!

— Уголовный розыск, — представился я, демонстрируя удостоверение. — Почему паркуете машину на газоне?! Сколько можно предупреждать?!

— Очередная облава, что ли? — недовольно проворчал мужик, но тон снизил втрое. — У вас что ни день, то новая операция. Я всю жизнь здесь паркуюсь и пока ещё никому не мешал… Вон сколько машин рядом стоят, почему их владельцев не штрафуют?! А я знаю, почему! Слева от меня — машина прокурора, а справа — директора гастронома… Вот на бедном стоматологе и отрываетесь.

— Вы не за других, а за себя отвечайте. Дойдет очередь, и с них спросим, — парировал я. — Вы за своей машиной хорошо смотрите?

— Да уж подарка угонщикам делать не собираюсь, — ворчливо отозвался стоматолог. — Посматриваю…

— Вчера вечером, примерно около двенадцати часов ночи… Может быть, в половине двенадцатого, вы не видели возле парадной человека… или парочку людей… Несколько необычных на вид? Или с необычным поведением?

— Что, все-таки что-то угнали? Или квартиру обчистили?

— Значит, видели?

— Ну, не знаю, как насчёт «необычности», но наглости им не занимать, это точно. Примерно без пятнадцати двенадцать, когда фильм по телевизору закончился, я выглядываю в окно, а возле моей машины крутятся два подозрительных типа.

— А почему — подозрительных?

— В куртках с капюшонами… Знаете, типа таких солдатских плащ-палаток? Весь день дождь шел, но под вечер стих, а эти все равно капюшоны не снимают. И возятся вокруг моей машины едва ли не на четвереньках, словно вынюхивают что… Я на них из окна заорал: мол, чего здесь отираетесь?! Тот, который потолще, плечистый такой, на меня аж зарычал со злости. Баском таким, со злобой… Но тот, который поменьше, за рукав его подхватил и к парадной потянул…