Юрий Леляков - На пороге Галактики
И тут новая мысль заставила Кламонтова остановиться — тоже лишь мысленно, ведь физически он и стоял на месте…
"Вот именно… И то, чем я собирался заниматься — вопросы очень даже серьёзные! Это сейчас их превратили в околоконтактный балаган, мeлкиe политические, вероискательские и прочие подобные игрища на великом и глубинном. А на самом деле тайны сознания, биополя, живой материи — никак не шутка! Не более шутка — чем атомный проект лунная программа, пересадка сердца! А уж в таких делах… эти, с их "нетрадиционной логикой" и "познанием путём веры" — вряд ли нужны и как подсобные рабочие!. Но то они, и что им терять — шуты и есть шуты — а что будет со мной? После того, как уже звонил домой из деканата, и пришлось при всех говорить в трубку: со мной, возможно, произошло аномальное явление, потому не помню, где провёл ночь? А потом — объяснял сотрудникам деканата: мол, просто не знал, как сказать правду, и придумал такое, а на самом деле будто бы понимаю: всего лишь, зайдя поздно вечером перед самым закрытием в учебный корпус, потерял сознание и пролежал всю ночь на полу в коридоре? И что даже не помню — зачем приходил, если я в академотпуске… Тоже — кто чему поверит, и что это будет означать? Хотя что сказано, то сказано… А дома — не то что "скорую помощь", городские морги успели обзвонить! Вот так "нетрадиционные" пути, вот так духовность… И принято считать, что в cфepe "аномального" подобные события и вообще некоторая чудаковатость — норма жизни, но вот случилось наяву — и думай теперь, как объяснить, чтобы не испортило биографию будущего учёного, не закрыло доступ к чему-то серьёзному! А то разговоры разговорами, а как до дела — ещё неизвестно, где что примут всерьёз, в чём можно признаться без риска повредить карьере, репутации… В реальной-то жизни — всё равно непохоже чтобы за операционный стол вставали юродивые в веригах под белыми халатами, в парламенте заседали дервиши, а у ядерной кнопки дежурил схимник. Они и есть "нетрадиционные", "альтернативные" — не у реальных дел. И… стало быть, за реальным — всё равно сперва в вуз, к лягушкам, а там видно будет?
Ой… А — Селиверстов? — спохватился вдруг Кламонтов. — Студент мединститута! А там — тоже лягушки… И как с этим у него — экстрасенса? Или нет… Встретились-то в университете… Хотя я его там раньше не видел… Или — вообще не тот, за кого его принимаю? Но кто же тогда?"…
…И тут Кламонтову показалось: он… как-то ощутил присутствие Селиверстова, и даже — его мысли! И он снова — не пройдя и нескольких шагов — остановился и прислушался…
"Хельмут, это ты? — донеслось уже отчётливее. — Хельмут, где ты?"
"Где я? — переспросил Кламонтов, не замечая, что говорит вслух. — Иду вверх от трамвайной остановки у главпочтамта. А ты где?"
"Значит, я иду прямо за тобой. Подожди меня там…"
Кламонтов обернулся — но увидел лишь ещё один сворачивающий трамвай. От неожиданности он не знал, что подумать. В самом деле он, услышав мысль Селиверстова, ответил на неё? Или — игра воображения, отразившая то, о чём он думал, и — вдруг понял — подсознательно ожидал? Или… того хуже — что-то расстроилось во взаимоотношениях сознания с подсознанием? Но осталось только ждать, чтобы проверить…
А трамвай подошёл к остановке — и тротуар заполнился толпой вышедших из него людей. Но перед тем Кламонтов успел заметить: дальше до перекрёстка улица была пуста… И в толпе, вышедшей из трамвая — никого похожего на Селиверстова не оказалось. И спустя какое-то время Кламонтов уже готов был подумать, что это игра воображения, и уйти — но тут Селиверстов появился из поравнявшейся с ним толпы.
— Ах, вот ты где… — сразу начал он. — Но зачем ушёл оттуда? Я же сказал — выйду совсем ненадолго. Отметиться на лабораторной работе…
— А я не помню, как ты уходил… — удивлённо ответил Кламонтов. — И не помню, чтобы ты это сказал. Правда, сам — ну, как бы отключился. Был в каком-то полусне…
— Или я действительно только хотел, но не сказал, что скоро вернусь, — усомнился Селиверстов. — Да, уже вспомнил: меня что-то отвлекло. Не та ли самая человеческая душа в астральном коридоре? Или нет… Не всегда сразу понятно — что чувствуешь. Это кто не знает, так уверенно говорят: кто — Высшая Реальность, кто — галлюцинации… Очень у них всё просто… А какая-то человеческая душа — явно чем-то привязана к вашему зданию… Не знаешь, кто бы это мог быть?
— Не знаю, — ответил Кламонтов. — На моей памяти никто из студентов и преподавателей там не умирал… Да, но подожди — где ты отмечался на лабораторной работе? Неужели ты — студент нашего факультета? Но я помню, ты собирался в мединститут… И там, у нас, мы даже не встречались ни разу… — вдруг решился Кламонтов, правда, уже не зная, какого ответа ждёт. Тем более — Селиверстов мог поступить за время его академотпуска…
— Да, студент мединститута, — подтвердил Селиверстов. — И тоже — лягушки… И тоже не всякий решится взять на душу грех — хотя не всякий и чувствует, скажем так, что-то особенное. А кто не чувствует — тому не объяснишь, что чувствуют при этом другие. Учебная программа, видите ли… Такие дела с новой эпохой чистой духовности — которая конкретно до нашего института всё никак не дойдёт… Ну, а почему часть наших занятий проходит у вас — так временно, пока наш корпус закрыт на ремонт…
— И всё-таки — студент… — ответил Кламонтов, поняв, что Селиверстов слышал его мысли и решил сразу снять сомнения. — А я уж, признаться, готов был подумать всякое…
— И может быть, как раз правильно думал… Да я и так о многом хотел тебе рассказать. Тем более — насчёт телепатии ты уже убедился. А разряды… Бывают у меня — в форме спонтанных телепатических контактов на волне сильных эмоций, например — когда чувствую какую-то несправедливость, враждебность… Ну, как тебе объяснить… Вот был у нас в школе случай: учитель физкультуры начал рассуждать вроде бы о честности и доблести в спорте — и вдруг понёс насчёт конкретного ученика, освобождённого по болезни: он, видите ли, симулянт, ненадёжный товарищ, в разведку с ним не пойдёшь, и всё такое. А я слушал — и вдруг подумал: с таким успехом можно придраться к применению лично им, этим учеником, допинга на Московской Олимпиаде! И что ты думаешь? Учитель ляпнул это вслух, всему классу! Потом, правда, пытался объяснять, что его не так поняли… Или бывало: на последних уроках уже нет сил думать, а тут ещё надо записать в дневник домашнее задание, и тоже просто от усталости на ум приходит подобное, а назавтра оказывается — задание, причём сразу у многих, записано, к примеру, так: по литературе — представить свой вариант второго тома "Мёртвых душ"; по математике — опровергнуть Великую теорему Ферма или квадратуру круга; и даже вот помню, было по военному делу — провести в детском саду учебную атомную тревогу! Учителя, конечно, возмущались, но и свалить не на кого — сами диктовали задания. Да, но это ещё что… Вот с людьми определённого типа — ну знаешь, есть такие: без больших целей, идей, за которые стоило бы бороться, но с вечно уязвлённым самолюбием, готовы часами рассуждать, как их где-то "затирают", не дают куда-то там "пробиться", хотя куда, с чем, ради чего, непонятно — так вот, с такими у меня бывали вообще поразительные случаи. Один даже совершенно серьёзно заявил — будто у них на работе, кто критиковал директора на собрании, уводят в отдельную комнату, оттуда сбрасывают в глубокие ров, а потом трупы достают и съедают у директора на даче! Такие у некоторых комплексы… А какие истерики закатывали, сравнивая свой заработок с заработком начальства, не бедные в общем-то люди! А — фронтовые и лагерные воспоминания людей, никак не подходящих по возрасту? И — почти точно по газетам, которые я сам незадолго до того читал! Вторая половина 80-х, шквал разоблачительных публикаций, многих вдруг "озарило": вся история страны тех времён — история Гулага, и ничего больше! А взрослые вообще любят лезть в душу к молодым со своим прошлым — будто без нашего потрясения от их слов сами в нём не уверены… И тоже, как иногда не подумать ненароком: ну скажи уж, что был там-то и там-то! И что ты думаешь — прямо сразу об этом и начинают! А я хоть и удивлялся, конечно, как возможно, чтобы так часто случались такие совпадения, да и в каком же возрасте, получалось, эти люди сидели в лагерях или командовали взводами и ротами — но полагалось верить, что и не может быть ничем иным, кроме совпадений, вот я и верил…