Игорь Градов - Грустная история Васи Собакина

— Не до того сейчас. Представляешь, она мне отказала!

— А поподробнее — кто и в чем?

— Аллочка. Выйти за меня замуж. Отказалась напрочь. Сообщила, что я, по ее мнению, не подхожу на роль мужа и отца. Нет, ты представляешь?

— А как ты ей сделал предложении?

— Как ты и советовал, все честь по чести: «Пошли, мол, в загс, распишемся, что ли…» А она мне в ответ: «Не хочу, моему ребенку настоящий отец нужен, а не приходящий папа».

— А ты?

— Что — я? — взвился Славка. — Не знаю теперь, что делать… Если ребенок и правда мой, то почему она так себя ведет? По идее, должна была от радости на стенку лезть, что я ее замуж позвал…

— Плохо ты знаешь женщин, Славка, — вздохнул я, — у них логика особенная, извращенная, нам с тобой, простым мужикам, не понятная. Это ты думаешь, что Аллочка счастлива с тобой расписаться и жить, а у нее свои планы, далеко идущие, стратегические. Она прекрасно понимает, что ты вскоре после свадьбы все равно станешь налево бегать, вот и хочет тебя покрепче привязать. Сначала она поломается, может, потянет время, пока ребенок не родится, а потом предъявит тебе младенца и скажет: «Смотри, Славик, он весь в тебя!» И дрогнет у тебя сердечко, взыграет, ретивое, как увидишь ты свое чадо родное… Захочется настоящим папашей стать, воспитанием заняться. Воскресные прогулки, тихие настольные игры, первые слова ребенка, первые его шаги… Прелесть! Опомниться не успеешь, как настоящим семейный человеком станешь. Только представь себе: сидишь вечером на диване перед телевизором, а твой карапуз рядом ползает, машинку по полу катает… И забудешь ты тогда про всех своих телок, будешь думать только о том, как бы от любимой супружницы удрать на часок да со мной пивка попить, постоять и поговорить свободно, без нудного бабского пригляда. Красота!

Славку от моих слов аж передернуло — видимо, вообразил себе эту замечательную картину.

— Ладно, — кивнул он, — я все понял. Но что мне делать?

— Да ничего, — пожал я печами. — Живи спокойно, как всегда, не переживай и не дергайся, следующий ход за Аллочкой. Если позвонит, позовет — беги, сдавайся, а нет — держись, проявляй стойкость и мужество. Мол, я на ваши бабские штучки-дрючки не ведусь…

— Но ты сам сказал, что она может другого найти и замуж выйти…

— Может, — согласился я, — однако маловероятно. Аллочка уже поняла, что ты готов сдаться, вот и ждет твоей полной капитуляции. Зачем ей другой, когда ты под рукой есть? Все-таки столько лет вместе, притерлись друг к другу, притерпелись… Запомни: женщин — существа, как правило, весьма разумные и практичные, никогда объезженного коня на дикого жеребца не променяют. К чему, спрашивается, ей лишние хлопоты и заботы? Нет, Славка, тут все решено, так что расслабься и жди.

— Да дуры они все…

— Не скажи, — возразил я, — вот совсем недавно на личном опыте убедился, что бабы подчас гораздо умнее нас, мужиков. Или, по крайней мере, хитрее…

И я рассказал Славке историю жизни Эллы.

— Кстати, — заметил мой друг, — ты знаешь эволюцию слова «дура»?

— Нет, — признался я.

— До свадьбы — «какая милая дурочка», через пару лет — «какая дуреха», еще позднее — «полная дура».

Я рассмеялся:

— Верно…

— А если не позвонит? — Славка снова стал серьезным.

— Позвонит, — уверенно кивнул я. — насколько я знаю Аллочку, она собственница еще похлеще моей Ленули и такого красавца, как ты, никогда не упустит и никому не отдаст. «Вся жизнь впереди, надейся и жди», — процитировала я слова популярной песни моей юности.

Славка немного успокоился и расслабился.

— Слушай, а может, дерябнем в честь такого радостного события? — предложил он. — Все-таки не каждый день женишься…

Я пожал плечами — поркуа бы и не па, как говорят французы. Ленуля в Египте, я полностью свободен, завтра воскресенье — если что, отойду, отосплюсь. Я вручил Славки несколько купюр, и он радостно побежал в магазин, а я решил еще немного почитать.

«Выздоровление мое было медленным — бок сильно болел, временами шла кровь. Одно спасало — отвары из матушкиных трав, которые готовила Элли. Они облегчали мои страдания и помогали заснуть. А спал я много — набирался сил, восстанавливал тело. Мои скудные познания в лечебном колдовстве позволяли заживлять раны, сращивать кости, притуплять боль, но их явно не хватало для быстрого полноценного исцеления. Спасибо Элли, которая обо мне заботилась: перевязывала, поила отварами, натирала бок мазью. У нее, несомненно, были хорошие способности к целительству — после ее перевязок я чувствовал себя намного лучше.

Однажды я спросил:

— Элли, ты столько возишься со мной — кормишь, ухаживаешь… Но это ведь не только потому, что я спас тебя, верно? Ты ко всем эльфам так хорошо относишься?

Элли пожала плечами:

— А почему я должна вас ненавидеть?

— Ну, не знаю, — протянул я, — люди боятся эльфов, полагают, что мы хотим всех убить, чтобы вернуть свои исконные земли.

— Разве не так?

— Нет, — покачал я головой, — мы сражаемся лишь за свой лес. Пойми, он для нас — святыня, всякое вторжение в него мы воспринимаем как оскорбление. А вы, люди, бездумно рубите старые деревья, уничтожаете зверей и птиц…

— Но ведь нам нужно из чего-то строить дома, топить очаги, заготавливать на зиму ягоды и грибы, — возразила Элли, — как же нам без леса? Где мы возьмем дерево и хворост?

— Мы понимаем, — кивнул я, — поэтому и не возражаем, если вы, крестьяне, бережно пользуетесь нашим лесом. Но если вы начинаете вырубать все под корень… Представь, что было бы, если бы мы пришли в вашу деревню и сожгли дома, уничтожили скот. Вам понравилось бы?

— Нет, — покачала головой Элии. — Хотя своего дома у меня никогда не было…

— Да? А почему?

— Отца я никогда не знала, — призналась Элли, — он умер до того, как я родилась. На память от него у меня осталось лишь это, — она показала на свои коралловые бусы. — Отец подарил их моей матери, а она перед смертью отдала мне. Больше от родителей у меня ничего нет…

— От чего умерла твоя мать?

— Она сильно простыла зимой, долго болела, кашляла, а потом скончалась. Мне тогда было пять лет. Мы жили очень бедно, в развалюхе на самой окраине деревни, почти у леса, и у нас не было дров, чтобы развести огонь. Зима в тот год стояла особенно холодная и снежная, я все время мерзла и плакала. Вот мать и пошла в лес, чтобы набрать хворост, зажечь камин и согреться. Но попала в метель, сильно простудилась и заболела… Одежда-то у нее была старая, рваная, совсем не зимняя. Моя мама батрачкой работала, — пояснила Элли, — получала мало, хватало только нам на еду…