Андрей Лазарчук - Весь этот джакч (дилогия)
Она не только сама пошла среди ночи к дозеру – она потащила и своего сынка-джакчееда. И Кел Карони, трясясь и рыдая, всё как есть поведал штаб-майору…
Джакч, с Гаем Тюнрике всё вышло более чем коряво, надо извиняться и в ножки кланяться… Может, свадебный подарок им с Лертой купить с ближайшей выручки? Ну да Рыба что-нибудь придумает…
– А теперь к делу, – повторила Нолу Мирош в заключение. – Я зарегистрировала в мэрии кооператив «Гриб озёрный». На имя моей бабушки, потому как мы-то все несовершеннолетние, то есть неженатые и безмужние. А доктор… ну ты знаешь. Это чистая формальность. Ну, разве что придётся теперь ещё и Мукомолу отстёгивать, так ведь я и расценки ой-ой как загнала… Тебе, кстати, мы с Пауком подарок приготовили…
– Всё бы тебе шальные деньги тратить, – сказал я.
– Это не за деньги, – сказала Рыба. – Ладно, побегу я, сегодня ещё дел всяких полно…
– Нолу, – сказал я напоследок. – Я уже давно хотел у тебя спросить – муравьи-прыгуны и вправду такие опасные?
И вижу, что Рыбка моя вся с лица сбледнула…
У изголовья страждущего героя-3
Ну, значит, Князю и вовсе нельзя подобные вопросы задавать – у него же сердце…
Динуат Лобату тоже пришёл с серьёзными гостинцами – и пахнет обалденно, и булькает весело.
– Знаешь, – сказал он. – Мне тоже там паршивенько было. Ничего не знаю, Рыбы нет, доктора нет, Паук молчит, весь охотник на мне… Я даже поверил, что Грузовик тебя и вправду отоварил сзади дубиной…
– А я тут как-то даже забыл про охотника нашего, – сказал я. – Как-то отошёл он у меня на задний план… Ну ладно, надо встречу отметить…
Мы поставили рядом две тумбочки, и получился приличный стол. А если придёт всё-таки следователь – сам виноват, раньше надо было являться…
– И что новенького нынче показывают по ментоскопу? – сказал я, когда мы выпили по первой.
– Да если бы не ментоскоп, я бы вообще умом тронулся, – сказал Князь. – Одна отрада. К тому же и польза…
– Какая же тебе там увиделась польза?
– А такая, что я теперь полностью усвоил, как нужно обращаться с мушкетом. То есть скорчером. Он регулируется в зависимости от обстоятельств и твоего желания…
– Как-то это сильно на сказки смахивает, – сказал я.
– Сказки не сказки, – сказал Князь, – а когда цель далеко, перед правым глазом возникает сам собой кружок с перекрестием и получается оптический прицел. Кроме того, можно регулировать мощность заряда – мелкая дичь, крупная, гигантская… Эх, Сыночек, в каких местах бывал наш охотник! Хоть бы одним глазком…
– Так ты глазком и глядел, – сказал я.
– Ну, хоть одной ногой ступить, – сказал Князь. – Иные Саракши, такие разные… И обитатели – невероятные, невообразимые…
Ну, что у меня слов не хватает, чтобы описать увиденное в ментоскопе – это понятно. Но ведь и у Князя, умника записного, их не хватало! Он даже временами на стихи переходил! Махал руками и сиял глазами! На четвереньки становился для наглядности!
– А чего это его на охоту потянуло? – спросил я. – Ведь не для прокорма же они охотятся…
– По профессии, – сказал Князь. – Он в университете, или как там это заведение называется, специализировался по естествознанию. Вообще-то он был животновод. Крупный рогатый скот и тому подобное. Только, видно, так достал его крупный рогатый, что плюнул он, взял мушкет и пустился в странствия… То ли натура у него такая непоседливая, то ли начальства и дисциплины не любит… У него даже дома своего толком не было, так, жил в каких-то… гостиницах, что ли. На том Саракше человек куда ни приедет, ему сразу найдётся где жить…
– То есть звериные бошки над камином не вешал, – сказал я.
– Над камином? Ему такие попадались бошки – в доме не поместятся! – сказал Князь. – Он на музей работал. Ну уж там музей! Циклопические арки Древнего Арита отдыхают! И там не одни чучела, нет – и живые экземпляры в вольерах и аквариумах. Клубится в стеклянном ящике бурое облако – ни лап, ни глаз, ни формы…
– Как же его к нам занесло? – сказал я.
– Не понял, – сказал Князь. – То есть я до этого места ещё не добрался…
– Да уж, – сказал я с завистью. – Мне-то с другими чудовищами пришлось встречаться…
– Я же тебе предлагал подстраховаться, – сказал поэт. – Но ты ведь у нас гордый…
– Не горже… не гордее некоторых, -сказал я. – Что бы ты сделал? Испепелил «отчичей»? Тогда бы совсем уж несусветная вонь поднялась!
– Нет. Я бы из них чучел набил, – мечтательно сказал Князь. – И поставил в гимназическом дворе вокруг Гуса Счастливого. Представляешь – приходят наши на занятия, а там…
– Все, наверное, уже развлекаются в лагерях, – сказал я.
– А вот и нет, – сказал Князь. – Вышло распоряжение, чтобы до Дня Отцов сезон не открывать. Чтобы все, значит, прошли маршем и прониклись. Отправили в Старую крепость только младшие классы… Да многие и так остались в городе поработать, в последние-то вакации… Странное дело – судя по газетам, мы процветаем, а уровень жизни не повышается, даже наоборот… К войне Отцы готовятся, вот что я тебе скажу…
– Они вечно готовятся, – сказал я. – Это их любимое занятие… Князь, а ведь с таким мушкетом да на поле боя… Ведь он любой танк разнесёт на первичные частицы!
– Конечно, – сказал Князь. – Только потом несколько часов заряжаться будет. А тут и второй танк подкрадётся…
– За победу нашего оружия! – сказал я и поднял стакан.
Динуат Лобату крякнул, утёрся и задумался.
– С танками придётся по-другому, – сказал он. – Мушкет наш не только испепелить, он и обездвижить может. Не убить, а именно обездвижить. Хоть какую зверюгу с хоть какой толстой бронёй. Мы выведем из строя экипажи, только и всего. Поразим нервную систему зверя. Тогда заряда на целую танковую армию хватит… Ходи потом по полю, вытаскивай хонтеев да складывай штабелями…
– А почему хонтеев? – спросил я. – Почему не пандеев? Они нам как-то ближе…
И заржал самым идиотским образом.
Тогда мы принялись планировать пандейскую кампанию. Для начала мушкет разрушит пробку в туннеле, а потом…
– Стой, – говорю, – пока помню. Только честно: ты в кидонскую рулетку играл?
Он башкой помотал – и на меня смотрит. Потом медленно так говорит:
– На самом деле – нет. Но снилось мне это джакч сколько раз. То пустое гнездо окажется, то – осечка. А страшнее всего, когда вроде бы капсюль вспыхивает, а порох нет, и тогда пулька из ствола то ли вываливается, то ли даже выползает, как здоровенный такой опарыш… Ну его. Налей.
И полились единым потоком свекольная самогонка, пандейская кровь и боевые песни вроде «В далёкий поход созывает всех Старый Енот, в дорогу жена ему пачку бельишка даёт, а там – красные кальсоны, йо, красные кальсоны, йо, красные кальсоны…» Там официально какие-то другие слова, но их мало кто помнит.