Виталий Амутных - ...ское царство

Повесив на рычаг тяжеленную трубку, прикованную к аппарату стальной цепью, я вышел из будки. Можно было заглянуть в ближайшую забегаловку и выпить бутылку водки. Можно было пройти к фонарям ближайшего проспекта и найти сердобольную проститутку. Но, поразмыслив, я решил оставить эти средства релаксации Степану, а сам потопал сквозь лиловеющие сумерки куда глаза глядят, на ходу припоминая, что совсем рядом…

Спортивная студия Святослава Вятичева находилась в нескольких сотнях шагов от нашего телегнезда. Через пять минут я уже пересекал небольшой сквер, раскинувшийся перед одноэтажным вытянутым строением, большие прямоугольные окна которого утешающе слали мне сквозь частокол лысых пока тополей свой милостивый желтый свет.

Дежурный дедушка на проходной безмятежно спал, я пересек пустынное гулкое фойе и, пройдя крашенный синей масляной краской коридор, остановился у приоткрытой двери в борцовский зал. В двух метрах от меня вдоль края зеленого татами выстроились в ряд разновидные шлепанцы, а далее, по зеленому полю, бегало, выкамаривая несусветные танцы, добрых две дюжины босоногих людей в белых кимоно. Только я собрался раскрыть дверь пошире, как в зале прозвучал командирский клич:

— Матэ!

И вся команда «танцоров» послушливо устремилась к краю татами, где и расселась в рядок на коленках. В центр зала вышел сам Святослав Вятичев. О, в белом кимоно и широченных черных хаками с бойцовской выправкой он гляделся просто роскошно!

— Еще раз напоминаю: нам важно научиться управлять энергией нападения, а не противопоставлять противнику свою силу. На сильного всегда найдется еще более сильный. Не забывайте: вода течет, вода не с кем не борется, но вода всех побеждает, — не без пафоса заплетал слова Святослав. — На сегодняшней же тренировке особенное внимание мы обращаем на перемещение. В айкидо, можно сказать, вообще, главное ноги, а не руки. Руки могут быть даже связаны. Айкидо — прежде всего защита. А защита — это уход. Магомет!

Темноволосый дюжий детина поднялся со своего места и приблизился к тренеру.

— Сегодня мы занимаемся только шихо наге, — продолжал Святослав. — Магомет, ай ханми катате тори!

По этой команде чернокудрый Магомет порывисто схватил учителя за руку, а тот, как-то хитро извернувшись, переадресовал направление того порыва, так что нападающий как бы своей собственной волей влип в пол. Причем все это произошло точно в замедленной съемке.

— Вы сами видите, — комментировал свои действия тренер, — чем активнее, чем сильнее противник, тем легче им управлять. Смотрите еще раз.

Следующий показ фиксировал каждую фазу движения, как в стробированном видео.

— Делаем на пяточках тэнкай, проходим под рукой… Обратите внимание: проходя у него под рукой мое плечо касается его плеча.

После шестого показа на несчастном Магомете, который всякий раз звонко шлепался на татами, Святослав наконец оставил подопытного, и отойдя скомандовал:

— Хаджи мэ!

Тотчас же группа засыпала все свободное пространство зала, все разбились на пары и принялись истово овладевать великим искусством координации, — грохот то и дело падающих тел затопил все пространство. Вятичев же бродил между усердными своими учениками, гордый, как фазан, что-то подсказывая то одному, то другому.

— Ира, ты так руку ему сломаешь!

— Егор, падая, подгибай ногу. Страхуйте себя от травм!

И вот наконец приметил меня, стоящего в дверях.

— Вы что-то хотели? — без особой теплоты в голосе поинтересовался он.

— Да, Вятичев, не сказать, что ты избыточно любезен.

— Тимур! Это ты?! — расплылся он в яркой улыбке, устремляясь ко мне, протягивая на ходу руку для приветствия. — А я смотрю, стоит какой-то остолоп пытливый. Что это за кепка на тебе?

— Отличная кепка, кожаная, чем она тебе не нравится? — зачем-то сурово отвечал я, чувствуя, как оттаиваю от направленной на меня человеческой улыбки. — Я, может, записываться к тебе пришел, в японцы.

— Прекрасно! Давно пора, — продолжал улыбаться Святослав, а за его спиной грохотали то и знай падающие ученики. — Десять баксов в месяц, — и на этот срок ты почти японец.

— Фу! Какое дерьмо, Слава! — не удержался я. — И ты уже, как какая-то тупоголовая шлюха, сразу заговариваешь о деньгах.

— Ну я же шучу… — панибратски толкнул он меня в плечо, однако по тускнеющей улыбке можно было подметить, что замечание мое не показалось ему слишком приятным. — Шучу я. Приходи, если хочешь. Конечно, тебе это ничего стоить не будет.

— О-о! — простонал я. — Тебе кажется, что «тебе это ничего стоить не будет» сильно отличается от «десять баксов в месяц»! Слава, ну, что же это случилось-то с людьми! С такими, как я и ты. Говорят, что мир неизменен, и во веки веков все в нем было так, как сейчас. Но я-то помню, что еще десять, пятнадцать лет назад все было иначе. Скажи, отчего эта алчная, эта сладострастная порода тунеядцев взяла над нами с тобой столь затянувшийся реванш?

— Ты устал, — сострадательно посмотрел на меня Святослав. — Тебе нужно отдохнуть. Может, пока еще сезон не закрылся, съездим на охоту?

— С большим удовольствием я бы отправился на охоту. Но только зачем убивать симпатичных зверушек, которых и без того уже почти не осталось? Уж лучше отстреливать вредоносных, тлетворных существ в человеческой оболочке. Во всяком случае, сокращая популяцию этой разновидности, я бы имел надежду возвратить самому себе и мне подобным отнятое жизненное пространство.

— Что это значит?

— Это значит то, что я хотел бы жить в реальности удобной для представителей моего вида, я хотел бы культивировать ценности характерные моим сородичам, а не обслуживать подлые интересы жадного чуждого племени.

Святослав, прищурясь, смотрел на меня долгим холодным взглядом.

— Но ты ведь для этого не владеешь элементарными навыками бойца, — произнес он наконец.

— Зато у меня есть пламенное желание. И этого достаточно для начала.

— Да? — опять испытующе оглядывал меня Святослав. — Тогда, может, с сегодняшнего дня и начнем овладевать средствами сопротивления?

— Начнем, — ни на секунду не задумываясь отвечал я.

Так и закончился непродолжительный пролог, предваривший мой путь упорных упражнений в осваивании новых для себя трудов.

Возле обширного ярко-голубого бассейна на огромном топчане обтянутом белой лайкой покоится необъятное тело Розы Цинципердт. Кое-где в складках жира просматриваются лоскуты лиловой ткани — это детали купального костюма. Роза лежит навзничь, лицо покрывает широкополая шелковая панама цвета моркови. Панама шевелится, очевидно потому, что челюсти Розы привычно пережевывают какую-нибудь пищу. И действительно, с правой стороны от нее к топчану примостился маленький столик с разного рода закусками. Жарко, — все гигантское синюшное тело Розы вспотело. Невдалеке под оцепеневшей сенью готовящейся расцвести акации тоскуют двое охранников в белых рубашках, затянутых у горла черными галстуками.