Иван Наумов - Обмен заложниками

Обвел взглядом стены, окна, потолок, показушно развел руки:

— Это ж я, наверно, не в тот поезд сел! Извиняйте, господа, не по злобе, а во хмелю!

— Мы на аварию выезжали, — развернулся к тэнсу Лекс. — Автобус упал в реку. Тридцать человек с гипотермией. Скольких могли, загрузили в чёлн. А сами — своим ходом.

Парень часто заморгал.

— А чёй-то ты мне это рассказываешь? Я говорю: гип в электричке, а ты мне про автобус…

— Да то, что мы врачи! — встряла Дэйзи. По ее голосу никак нельзя было догадаться, что она нервничает. Холодная острая бритва. — Вытаскивали из воды, может, твоего брата, а может, тетку. Едем домой. Уставшие. И просто хотим, чтобы нас не трогали.

— Я что, — удивился тэнс, — кого-то уже трогал? А брата у меня нету, цыпа. Да и какие вы, на хер, врачи? Вы — мастера!

И продолжил уже в пустоту:

— Мока, валите сюда! — Черная пирамидка, торчащая из середины его нижней губы, служила не только украшением, но и микрофоном. — Не тормози, говорю, есть тема.

— Чего он хочет? — негромко поинтересовался мастер Зонц.

— Ничего не хочет, — ответил Лекс, сжимая и разжимая в карманах вмиг заледеневшие пальцы. — Конфликта хочет. И зовет на помощь кого-то из своих.

— Давайте пойдем, а? — заерзала Дэйзи.

— А куда, детка? — Лекс снова посмотрел на пританцовывающего у дверей паренька. — До Владимира еще минут двадцать, не по вагонам же нам бегать.

— Конфликт — это война? — недоверчиво спросил гип.

— Нет, — ответила Дэйзи, дрожащей рукой дергая замок сумки.

— Мини, — поправил ее Лекс. — Ограниченный контингент, примитивное вооружение. Как правило, не до смерти, а только до увечий. У вас так не принято?

Мастер Зонц набычился, его голова залоснилась, промятая скула выправилась.

— А мы имеем право защищаться?

— У нас свободная страна, — сказал Лекс. — Все имеют равные права.

— Даже репатрианты? — уточнил гип.

Дэйзи нервно рассмеялась.

— Они вооружены? — мастер Зонц с академическим интересом изучал все аспекты неприятной ситуации, в которую их затягивало.

— Предположительно. Ножи, моньки, могут быть шокеры, — ответил Лекс, методично обхлопывая карманы. За Дэйзи — или из-за ее реплик, не всегда приходящихся к месту, ему приходилось драться больше десятка раз. Потом решил пояснить: — Моньки — веревки из вашего же моноволокна, хоть за пазуху прячь, хоть в подол зашивай. А под напряжением — маленьким, батарейки достаточно — костенеет, получается палка. Или еще что-нибудь. Не знаю местных обычаев.

Тэнс у дверей приободрился. В тамбуре началось какое-то шевеление. Женщина с прямой спиной вдруг засобиралась, подхватила хозяйственные сумки и поспешно перешла в следующий вагон. Парочка тоже исчезла.

Один за другим из тамбура появлялись тэнсы. Расслабленные, самоуверенные и жаждущие активной деятельности. Куртки, на один манер расшитые ти-эф-эйчами, создавали ощущение униформы.

— А, грёбаные гипократы! — почти натурально обрадовался кривоносый детина, выбритый полосками. Он сел на краешек скамьи через проход от Зонца. Недобро щерясь, стал разглядывать Дэйзи и Лекса. — Пристроились под бочком у гуттаперчевых! Все хотел спросить, холуи, из-за кого это моя сестренка осталась без образования, когда ее медучилище сократили. Девочка хотела честно сверлить зубы, ставить пломбы, помогать людям. Четыре года отпахала в отличницах, кусок хлеба на всю жизнь, считай, уже в кармане. А тут добрые дяди — нате вам, земляне, укольчик в десну. Ни кариеса, ни работы.

Дэйзи, игнорируя докладчика, поймала взгляд Зонца и слегка взметнула брови — смотрите, мастер: живой пример всему вышесказанному.

— Ребят, давайте не будем делать глупостей, а? — Лексу совсем не нравилось соотношение «восемь к трем», особенно с учетом того, что из трех одна — девчонка, а другой — резиновая игрушка.

— А скажите, уважаемые, — сказал мастер Зонц, — разве статус гостя, безусловно имеющийся у меня в любой точке этой планеты, не является для вас неким… нравственным барьером, что ли? Для подобного к нам обращения?

— Отошел от своего челна — потерял статус, дядя! — констатировал рыжеволосый вожак с огненными спиралями на щеках, видимо, Мока собственной персоной. — Или ты тётя?

— Мастер Лекс, — демонстративно громко спросил гип, — я обязан соблюдать правило не нападать первым?

— Никак нет, мастер Зонц! Вы вольны действовать по своему усмотрению. Нанесенных оскорблений уже достаточно, чтобы считать их первопричиной инцидента.

Тэнсы жизнерадостно заржали, неторопливо разматывая прозрачные моньки.

— К тебе, гуттаперча, у нас вопросов нет, — подвел итог вожак. — А вот с этими двумя…

Он не договорил, потому что Зонц, до этого сидевший, вдруг выпрыгнул с места вперед с нечеловеческой силой, и, перелетев спинку сиденья, врезался в основную группу тэнсов. В ту же секунду Лекс коротко, без размаха, ударил полосатого собеседника правой в нос, а крюком слева в челюсть обрушил громоздкое тело в проход между лавками.

От удара сбоку монькой по шее перед глазами поплыли цветные медузы, но Лекс повернулся и дотянулся обидчику ногой в пах. Над головой просвистела черная сумка Дэйзи, где одна косметика тянула килограмма на три, и тэнс улетел в кучу-малу у входных дверей, где отважно сражался мастер Зонц. Лекс прыгнул следом.

Тэнсы дрались молча и сосредоточенно. Хорошо дрались, умело. Но не знали, что делать с аморфным, гнущимся во все стороны гипом. Кулаки и палки вязли в его серых щеках, как в подушках, и Лекс мимолетно вспомнил, что в голове Зонца и мозга-то нет, из важного — только рот, глаза и уши, а все органы равномерно распределены по клапанам-перегородкам между воздушными пузырями, из которых состояло все тело гипа. Кто-то сравнил такую структуру с Интернетом… Пропущенная зуботычина напомнила Лексу, о чем стоит думать именно сейчас.

Зато Зонц быстро разобрался, как нанести противнику максимальный урон. Ласты, покрытые с внутренней стороны многофункциональными отростками-щупальцами, при замахе растягивались чуть ли не до полутора метров, и каждая попадающая в цель оплеуха сдирала с лиц обидчиков лоскуты кожи.

Один из тэнсов щелкнул выкидухой и, поднырнув под удар Зонца, погрузил нож по рукоять в его податливый бок. Гип сдавленно свистнул на такой частоте, что у Лекса зарябило в глазах, и поймал нападавшего двумя ластами за голову. Тэнс заорал, пытаясь вывернуться, запахло паленым, и гип отбросил на пол бесчувственное тело с дымящимися волосами.

На мгновение возникла статичная картина: Зонц и Лекс образовали линию обороны поперек вагона, чуть позади в проходе между ними встала Дэйзи, отведя свой боевой снаряд назад для быстрого замаха. Трое тэнсов корчились на полу, четверо в нерешительности замерли попарно напротив гипа и человека. А восьмой тэнс, стоящий далеко позади своих товарищей, деловым и неторопливым жестом выдернул из-за пазухи короткоствольный револьвер, и, почти не целясь, выстрелил перед собой.