Александр Розов - Голод богов (1)

— Ну и что тебя удивляет? Империя распалась — знания утрачены. На Земле было то же самое после распада римской империи.

— А империя почему распалась?

— Империи всегда распадаются, — заметил Тойво, — это закономерность социальной кибернетики.

— И знания после этого всегда утрачиваются? — поинтересовался Румата, — ну, к примеру, вот распалась испанская империя или там британская империя — что, знания утратились?

— Знания утрачиваются при распаде империй в период перехода от рабовладельческого строя к феодальному, — уточнил Роберт.

— А этот вывод откуда?

— Из истории.

— Чьей? — спросил Румата, — только земной и эвритянской? А как на счет остальных четырех планет?

— Саула еще не дошла до эпохи феодализма.

— Пусть так — хотя это довольно сомнительно. Но остаются еще три. Что там было?

— Ими институт не занимается, — отрезал Александр Васильевич, — цивилизации четвертого уровня и выше находятся в исключительной компетенции КОМКОНА.

— Вот оно как? Что, и книжки по их истории нельзя почитать?

— Да читай. Никто тебе не запрещает.

— А вы-то сами их читали?

— В общих чертах.

— Ну и…?

— Антон, я же сказал «в общих чертах». Я не готов делать скоропалительные выводы.

— Я не знала, что такие источники существуют, — заметила Лена.

— Существуют, — подтвердил Тойво, — могу дать тебе адрес ресурса в БВИ.

— Вот и почитайте, — заключил Румата, — потом мне расскажете. А сейчас, извините, мне пора армией командовать.

— Антон, подожди! Как с тобой можно будет связаться? — спросил Александр Васильевич.

— Не знаю, но точно не по этому каналу.

Румата бросил клипсу коммуникатора на землю и аккуратно раздавил ее каблуком.

… Им не пришлось штурмовать Арко. Страх оказался надежнее катапульт и ландскнехтов. Ворота открылись лишь только армия Светлых показалась ввиду города.

Делегация из аббата, нескольких благородных донов и главы магистрата торжественно вышла на дорогу — встречать новых хозяев.

Молоденькие миловидные девушки, выставленные вперед, держали на подносах ключ от города, каравай хлеба и кубок с вином.

— Похоже, мужество им изменило, — заметил дон Пина.

— Обосрались, короче, — уточнил Йона, бывший мельник, а ныне — холопский полковник.

— Похоже, Светлый, твои чудо-снаряды здесь не понадобятся, — добавил Верцонгер.

— Вижу, — лаконично отозвался Румата и повернулся к Кире, — ну, кто будет принимать капитуляцию?

— Вместе, — сказала она, — и не спешиваясь. Так будет правильнее.

— Ладно, — согласился он, — попробуем так.

Румата извлек из ножен меч и ловко поддел им символический ключ от города.

— Дон Пина, ловите!

Капитан лангснехтов с легкостью поймал ключ и подбросил его на ладони.

— А что мне с ним делать?

— Пристегните на пояс для официальности. Мы назначаем вас комендантом. Берите пять сотен на ваш выбор и принимайте город под охрану. С гражданскими обращайтесь строго, но дружелюбно, не пугайте их — они и так напуганы, дальше некуда.

Вторым движением меча Румата поддел каравай и передал его Йоне, пояснив.

— Ты вроде бы разбираешься в ремесле хлебопека, полковник. Что скажешь?

Бывший мельник откусил кусок, не торопясь прожевал и солидно произнес:

— Скажу, что за такой хлеб у нас в деревне пороли в семь ремней.

— Да, — задумчиво произнес Румата, — ну, что ж. Возьми-ка своих людей, поезжай вместе с доном Пиной, и наведи здесь порядок в смысле еды, питья и постоя для войска.

Тем временем Кира, изящно перегнувшись с седла, схватила с подноса кубок. Отхлебнула пару глотков и заметив:

— А вино здесь все еще неплохое, — передала кубок Румате.

Тот, в свою очередь, отхлебнул немного и передал кубок Верцонгеру.

Варварский вождь церемониться не стал, а опрокинул кубок себе в глотку, рыгнул, вытер губы рукавом и сообщил:

— Вино как вино. Хотя похуже ируканского. Что мне делать, Светлые?

— Пусть твои воины выловят всех подозрительных, что шляются вокруг города, — сказала Кира, — но без членовредительства. Всех приводить ко мне, а я сама решу, что с ними делать.

— Ну, почтенные, — обратился Румата к делегации, — теперь мы вас очень внимательно слушаем.

Первым, начал дон Тамэо, без которого уж точно не могло обойтись подобное мероприятие.

— Как рады мы приветствовать вас, благородный дон Румата и вас, несравненная Кира! Наконец ярмо Ордена сброшено и… И… Мы от всего сердца… Вручаем вам … Бразды…

— Где магистр Цоган? — спросила Кира.

— Я… не знаю… Вчера мы с доном Сэрой… Посетили одно заведение…

— Понятно, — перебил Румата, — посетили так, что до сих пор не протрезвели. Идите спать, дон Тамэо. Это — лучшее, что вы сейчас можете сделать… Аббат, мы желаем знать, где находится магистр Цоган и его люди. Вы в состоянии ответить?

— Да, сын мой… — священник увидел нехороший блеск в глазах Светлого, запнулся, и от испуга отступил на несколько шагов, — да, благородный дон. Как мне стало ведомо, его преосвященство изволили ночью отбыть по делам Святого Ордена вместе со своими офицерами.

— То есть, магистр бежал, — уточнила Кира.

— Можно сказать и так… Э… Благородная донна. А ближе к рассвету некие люди, переодетые братьями Святого Ордена, криками «Хозяйка идет! Румата идет!» устроили панику… И подняли мятеж. Несчастных братьев хватали и предавали смерти. Меня же и прочих мирных монахов, пожалели ради Господа, и отправили вместе с этими достойными людьми встречать вас.

— Гм, — произнес Румата, — кажется, я догадываюсь, кто стоит во главе этих людей. Его зовут Арата, не так ли?

— Вы прозорливы, благородный дон, — ответил аббат, — ибо это ни кто иной, как Арата Горбатый, каковой Арата ждет вас, как он сказал, во дворце арканарских королей, чтобы выразить вам должное почтение.

— Понятно… Кира, поехали туда, пока наши ребята не устроили драку с его ребятами.

… Арата оказался предусмотрителен. Ни один из его людей не шлялся по городу и лишь потому обошлось без кровопролития. Единственными следами их деятельности были орденские солдаты, повешенные тут и там на воротах, на балках, и вообще на всем пригодном для этой цели.

Кое-где к ним уже слетелось вездесущее воронье.

Народ по обыкновению попрятался — так что из живых на улицах были лишь ландскнехты, уже расставленные расторопным доном Пиной, как положено, по двое на каждом перекрестке.