Начало - Александр Нерей

Сначала насторожился, а потом усердно закивал, пока её следующий вопрос совсем не вывел меня из равновесия.

— Дед тебя не кормил? И где обещанное варенье?

«Так вот оно что. У меня, оказывается, оправдание есть. Я целый день трудился за банку варенья и пачку печенья. Значит, я Мальчиш-плохиш, а никакой не тимуровец. Ну, бабуля. Ну, удружила. А ведь я её ни о чём таком не просил», — обрадовался я, и тут меня словно прорвало.

Врал, в подробностях расписывая все якобы выполненные работы. Фантазировал умеренно, но со вкусом. Соображал, что же такого обычного могло со мной случиться, и сам верил во всё сказанное. «Я теперь в двенадцати лицах, значит, мне всё нипочём», — подбадривал себя и своё краснобайство.

Меня накормили завтраком, обедом и ужином одновременно, а я облизывал пересохшие губы и ел, ел. Потом удалился в сторону своего теперь уже посреднического ложа.

«Койка Александра-XII, не абы кого», — подумал и обессилено повалился на кровать.

Так закончился полный событий день, а впереди, суча ножками, уже ждало неведомое, но увлекательное будущее. И первый пугавший морок, и первое прямое общение с миром, и первые робкие прогулки с близнецами, и первая работа над ошибками. Полным-полно всего интересного и невообразимого.

— Где вы, приключения? Иду к вам. Встречайте, — шептал я, проваливаясь в сон.

Я стал замкнутым и нелюдимым. Казалось, что из-за своих приключений сделался взрослым, поэтому с друзьями и одноклассниками общаться не хотелось.

И забот прибавилось: нужно было себя постоянно контролировать. Всё время держать в голове мысли о тайнах, чтобы нечаянно о них не проболтаться.

Настроение портилось постоянно, и не было впереди ничего, что могло отвлечь или успокоить.

С родителями и бабулей не клеилось. На вопросы отвечать они не хотели, а идти к строптивому Павлу у самого не было желания. Я вредничал к месту и не к месту с ровесниками, со взрослыми. То и дело получал нагоняй, но поделать с собой ничего не мог.

Первое сентября давно прошло, и я ходил, опустив голову, в опостылевшую школу. Своей первой учительнице, ни с того ни с сего нагрубил. Дал понять, что больше не хочу учиться во втором классе, потому как, мне давно пора в третий. Она снисходительно улыбнулась и продолжила обучать наравне со всеми.

Дома усиленно корпел над уроками, читал все детские книги подряд, а когда их стало не хватать, пришёл в школьную библиотеку и потребовал учебники для третьего класса. Меня, конечно, тотчас выдворили, как расшалившегося шалопая.

Делать было нечего. Так или иначе, оставалась одна дорога в дедов подвал, а оттуда в чужие миры. Других занятий или интересов у меня не осталось.

Кое-как вытерпел до октября. Осень ещё не вступила в права, но стало заметно прохладнее. «Теперь на голову можно что-нибудь напялить для неузнаваемости, и вперёд», — кумекал я, когда собирался к деду.

Оделся теплее и, на всякий непредвиденный случай, захватил пол-литровую бутылку из-под лимонада, давно приготовленную и наполненную обычной водой.

Но в этот раз Павел на посту не сидел, а возился где-то во дворе. То, что он от калитки ни ногой, я знал точно, а вот какие у деда имелись на то настоящие причины, уже сомневался. «Если он немощным только прикидывается, а на самом деле сарай волшебный охраняет?» — понадеялся я, и покликал хозяина через забор, но мне никто не ответил.

«Дрыхнет», — решил я, осторожно открыл калитку и начал красться в сторону сарая.

Прошёл все окна, что таращились из белёной стены, свернул направо за времянку… И тут, на тебе! Дед с бабой Нюрой сидели и пили чай прямо у входа в сарай, из которого вынесли стол и табуреты.

Я замер. «От кого схоронились?» — оторопел сначала, но потом вспомнил слова одиннадцатого о том, что баба Нюра в моём мире умерла. Стало не по себе, а оба пенсионера сидели, мирно беседовали и не обращали на меня внимания. Они, конечно, сразу меня увидели, но не выказали никакого интереса.

Наконец, старики изволили обратить на меня внимание, и дед нехотя поинтересовался:

— Чьих будете, мил-человек?

— Мы наших будем, — начал я в тон деду, но тот оборвал меня на полуслове.

— Доложите, как положено, рядовой! — приказал он.

— О чём? — растерялся я.

— Жду рапорт, кто вы, из какого мира, и по какой надобности прибыли? — строго изрёк старикан.

Я расправил плечи и громко отчеканил:

— Александр, житель двенадцатого мира. Прибыл для получения нагоняя или задания. Лучше задания, конечно. Или беспрепятственного пропуска в одиннадцатый мир.

— Эвон чего захотел, — удивился дед, но его напускную строгость прервала баба Нюра.

— Пусти его. Он и так дольше всех маялся. Сашка мой уже дюжину раз приходил.

«Я оказывается… Меня оказывается…» — все мои мысли разом перемешались, как и в прошлое посещение деда. Меня давно ждали, а я всё не шёл за новыми приключениями, за мнимыми и настоящими тренировками.

Пока соображал и вспоминал, что хотел узнать от деда, тот не вытерпел и спросил:

— Что стоишь как истукан? Проходить собрался, или что?

— Мне прежде ответы надобны, — начал я вредничать. — И подробности всякие, а то я самый неграмотный из посредников.

Дед округлил глаза, но от грубостей воздержался.

— Какие подробности вам надобны, Александр из двенадцатого мира?

— К примеру, почему меня старшим считают? Мы же ровесники, а я ещё и последний по счёту? — выпалил ему и, осмелев, продолжил: — В каких местах другие мирные входы-выходы, в которые люди забредают? Где вход в первый мир? Мне рассказывали, что можно к двум соседним посредникам ходить. Как к одиннадцатому пройти я знаю, а к первому как?

— Стоп! — скомандовал дед. — Тебе никто небо в алмазах не обещал. Пока ученик не дозреет, учителю нечего почём зря знания вдалбливать. Ему в одно ухо закатится, а в другое выпадет.

— Обидно, что меня за балбеса держишь, — насупился я и засобирался домой.

— Ладно. Слушай и зарубай на носу. Или узелки вяжи для памяти, — дед вздохнул и неохотно начал обучение: — О том, что ты главный над всеми, тебе рано знать. После просвещу. Это, брат, мне и самому неприятно. Верь или нет, но дело так обстоит. А о проходе к первому, я думал, ты сам смекнёшь. Влезаешь в