Тайновидец. Том 4: Обратное течение - Алекс Рудин

— Степан Богданович, что вы говорите? — попытался образумить его Миша.

Но Прудников быстро развернулся. Он был похож на лисицу, которую загнали в угол собаки.

— Помолчите, господин Кожемяко! — голос его звенел от напряжения. — Я немедленно иду к пострадавшей. Один! И я вытащу из нее все, что она знает. Если потребуется, я увезу ее в полицейское управление, там-то она заговорит! А если вы вздумаете мне помешать, я сообщу об этом прямо господину полицмейстеру.

Словно в ответ на крик Прудникова воздух в комнате ощутимо сгустился. Угрожающим басом загудела невидимая струна, но этот звук слышал только я.

— Он просто идиот, — беззвучно сказал я дому. — Неприятный, но не опасный. Не нужно его убивать.

— С дороги! — громко потребовал Прудников.

— Вы очень смелый человек, Степан Богданович, — улыбнулся я. — Не боитесь бросить обвинения в лицо такому монстру, как я.

— Саша, это всего лишь версия, — быстро сказал Миша Кожемяко. — Степан Богданович не обвинял тебя прямо.

— Да, это версия, — упрямо подтвердил Прудников. — И я ее проверю.

Я посторонился, пропуская Прудникова.

— Что ж, прошу. Идите, мы подождем здесь.

— Имейте в виду, я запрещаю увозить пострадавшую куда-либо, кроме госпиталя! — вмешался Горчаков.

— Разберусь без вас! — через плечо бросил следователь, проворно спускаясь по лестнице.

Он скрылся из вида. Затем внизу громко хлопнула дверь, и наступила тишина.

Я подождал несколько секунд и получил подтверждающий сигнал от дома.

— Все в порядке, — улыбнулся я Мише, который с тревогой смотрел на меня. — Теперь он нам не помешает. Идем, нужно расспросить девушку.

— Так-то он человек неплохой, — сказал Миша, имея в виду Прудникова. — Чересчур дотошный, но в нашей работе это хорошо. Неудача с делом Кляева его подкосила. Боится еще раз оплошать. Полицмейстер грозился разжаловать его в городовые.

— Миша, а ты уверен, что Прудников станет тебе сочувствовать, если раскроет дело первым? — поинтересовался я.

— Это вряд ли, — задумался Миша.

— Вот именно, — кивнул я. — Идем.

Мы спустились на первый этаж, и я постучал в дверь гостевой комнаты:

— Сударыня, разрешите войти?

— Входите! — отозвался женский голос.

Я толкнул дверь и жестом пригласил Мишу войти первым. Надеялся, что его полицейский мундир успокоит девушку.

— А где Степан Богданович? — удивился Миша, недоуменно оглядывая комнату.

— Наверное, ошибся дверью, — усмехнулся я. — Немудрено. У меня очень старый дом, и здесь очень много комнат.

Это была наша с домом месть Прудникову за его хамство и глупость. Пусть побродит в одиночестве по комнатам, подумает над своим поведением.

Девушка лежала в постели, натянув одеяло до подбородка и настороженно смотрела на нас. Ее усыпанные веснушками щеки уже порозовели, на лбу белела свежая повязка. Рыжие кудри были убраны в хвост и перевязаны обрывком бинта.

Дрова в камине прогорели, но в комнате было тепло.

— Доброе утро, — улыбнулся я. — Разрешите представиться. Граф Александр Васильевич Воронцов. Еще меня иногда называют Тайновидцем. Вы сейчас находитесь у меня в гостях. Это полицейский следователь Михаил Кожемяко, он расследует ваше дело. Господина целителя вы уже знаете. Он рассказал вам, что с вами случилось?

— Да.

Девушка кивнула и с любопытством уставилась на меня. Она была очень молода. Смущенный взгляд и веснушки только усиливали это впечатление.

— Господин Тайновидец? — задумчиво спросила она, словно пробуя незнакомые слова на вкус. — Кажется, я что-то слышала, но не могу вспомнить… Это вы меня спасли?

Я с улыбкой развел руками.

— Так уж получилось. Видимо, течение сначала затянуло вас под мост, а потом вынесло — как раз вовремя, чтобы я вас заметил.

— Благодарю вас, ваше сиятельство, — серьезно ответила девушка.

— Как вы себя чувствуете? — спросил я.

— Уже лучше. Только голова немного болит.

— Сотрясения нет, — вполголоса заметил Иван. — Удар пришелся вскользь.

— Вы разрешите мне присесть? — спросил я.

Дождался ее кивка и опустился на стул, не придвигая его слишком близко к кровати.

— Когда я доплыл до вас, вы были в сознании, — сказал я. — И сказали, что кто-то ударил вас по голове. Вы помните это?

Девушка едва заметно покачала головой.

— Нет.

— А что было перед тем, как вы упали в воду? Тоже не помните?

— Не помню.

В ее светло-серых глазах появился страх.

— Не волнуйтесь, — сочувственно улыбнулся я. — Вы непременно вспомните. Человеческая память — удивительная штука. Но она редко уходит насовсем.

Иван открыл рот, как будто хотел что-то сказать. Но передумал и промолчал.

— Свое имя вы тоже не можете назвать? — спросил я.

— Нет. Почему-то мне кажется, что меня зовут Лиза… Елизавета. Но я не уверена.

— Замечательное имя, — улыбнулся я. — Давайте, пока остановимся на нем. А потом узнаем и настоящее. Не думаю, что на это понадобится много времени.

Я не просто так подробно расспрашивал девушку. Мне было важно установить между нами хотя бы минимальное доверие. А еще проверить — не обманывает ли она.

Поэтому я чутко прислушивался к ее словам, используя свою магическую способность.

— Значит, вы ничего не помните о нападении, — кивнул я. — А о своей прошлой жизни? Может быть, какие-то обрывочные картинки, впечатления?

— Совсем ничего, — покачала головой девушка. — Память словно стерли начисто. Вы мне не верите?

В ее глазах снова мелькнул испуг.

— Верю, — успокоил я ее. — У меня есть магическая способность, которая позволяет мне безошибочно отличать правду от лжи. Вы говорите правду.

— Так и есть.

Елизавета несмело улыбнулась. Это была ее первая улыбка с начала нашего разговора. Я почувствовал ее радость, которую вызвали мои слова.

— Но вы не забыли родной язык, — сказал я. — Помните значение слов. Наверное, знаете в какой стране мы с вами находимся?

— Конечно, — обрадовалась девушка.

— И помните, как зовут императора?

— Помню. Я забыла только то, что связано со мной, с моей жизнью.

Продолжая неторопливо задавать вопросы, я понял, что она получила неплохое