Пенсионер – пионер - Ал Коруд

Налили еще по одной. В этот раз я пил осторожней, прошло лучше. Видимо, дело привычки. Короткостриженый пацан, посматривая на мою кислую физиономию, хохотнул:

— Лимонад. Вот Агдам вещь! Сразу по шарам дает.

— Зато похмелье после него.

— А чё! Мы с утра в деревне бражкой закинемся и на речку.

— Как там рыбалка, Шура?

— Около деревни так себе. Надо в лес, на озера. Вот там такие щуки!

Он показал руками нечто невообразимое. Парни захохотали. Шура обиделся, но доказать не мог. Я же приналег на принесенные кем-то консервы с черноморской тюлькой в томатном соусе. А вкусно! Сардины в масле также понравились. Надо же! А я смотрел на них свысока. Их же везде продают, но народ охотится за шпротами.

На электрической плитке стояла исходящая паром большая кастрюля с картошкой. В воде плавали зонтики укропа. Народ первоначально заправился и начал вспоминать события текущего лета. Обсудили и меня. Не все знали, что Сеня крепко приложил мою голову об железо ворот. Здоровьем интересовались не абы как, а искренне и это радовало. Вообще, ощущалось некая сердечность и подобие братства. То ли оттого что все знали друг друга с раннего детства, можно сказать, выросли вместе. То ли от влияния эпохи, когда человек человеку друг и брат. Можно было смеяться над подобной формулировкой, но я чувствовал, что эти слова наполнены неким смыслом.

Нет, я далек от мысли о всеобщем братстве. Злобы, глупости и зависти хватало и здесь. Но точно не в таком количестве, как в будущем. И люди подобными качествами явно не гордились, скелеты в шкафах тщательно охранялись, былое гнилье запихивалось в самые дальние уголки души. Все потому, что люди надеялись на лучшее. На поступательное движение прогресса и счастливую долю потомков. И пока это получалось. Сравнить, как жил дед Ростика, и он сам. А всего-то лет прошло! И вдобавок по стране пронеслась разрушительная война. Видел я на прадедовом кладбище памятник погибшим. Сотни имен. С одного села. Раньше как-то представлял все абстрактно, а на днях осознал все с точки зрения собственной семьи. А ведь кому-то, как сестре прапрадеда и вовсе не удалось создать её. Какой-то фашистский летчик нажатием на гашетку оборвал все нити её дальнейшей судьбы.

Стало горько от осознания невозможности что-то сделать, и я потянулся за стаканом.

Мы кушали рассыпчатую картошечку, очищая от кожуры каждый самостоятельно. Макали её в пустую консервную банку с сероватой солью, закусывали соленой балтийской килечкой, запивая все плодово-выгодным. Языки развязались, вспоминали не только удаль молодецкую, ведущую на подвиги, но и романтические встречи. Серый в лицах изобразил мою драку на танцплощадке. Пришлось показать, как у меня получается ловко крутить палкой. Пацанам понравилось, мой уровень поддержки вырос прямо на глазах. А они и так был немаленький.

Пошли обмены мнениями по женскому вопросу. Судя по хвастовству, большинство парней на самом деле еще не «вкусило сладкого». Слов было слишком много. Помалкивали лишь я, Серега и Андрей, многозначительно поглядывая друг на друга. Леха в какой-то момент покосился в мою сторону:

— Говорят, что ты Галку с вашего дома «откупорил»?

Все застыли в предвкушении скабрёзного рассказа.

Я же нахмурился:

— Это кто у нас такой смелый языки распускает? Я ему его обязательно обрежу.

Меня тут же поддержал Серый:

— Они давно поссорились, да и не было ничего. На фига нам малолетки.

Парни переглянулись, а затем воззрились на помалкивающего доселе кореша.

— Серый, да ты никак в деревне наследил?

— И как дойки у сельчанки?

— Слышал я, что у него там зазноба.

— Ну ты и жук!

Внимание переключилось на приятеля, а затем на Андрея. Тот также отмалчивался. Разгоряченные вином пацаны требовали подробностей. Сами они дальше поцелуев и обжиманий, скорее всего, не продвинулись. Желания у девушек этой эпохи иные. Замуж, дети, или карьера. Последнее также уже распространено. Отличный пример — моя, то есть дедова сеструха.

Затем мы пили чай с пряниками и пирогами. Пошли задушевные разговоры о будущем. Пацаны делились планами, мечтали о разном. Ничего в их надеждах не было такого особенного. Поступить дальше учиться, в основном в техникум, максимум в областной институт. Затем армия и работа. Кто-то уже и невесту себе присмотрел заранее. Незамысловатые радости бытия. В голову пришла мысль, что в разных эпохах люди зачастую мыслят одинаково. И наши поколения не так далеки друг от друга. Разве что будущее развивается дольше. Но ведь и мой школьный корефан Павел сразу после армии женился и строит семейное гнездышко. Стало грустно. Где я, зачем я?

Меня беззастенчиво толкнули:

— А ты куда Ростик пойдешь?

— В техникум хотел же.

Я глянул на пацанов и выдохнул:

— Никто из вас не знает своего будущего. Тогда чего тут сидите, рассусоливаете?

Леха подначил:

— Ты как будто знаешь?

— Свою нет. Но кое-что из будущего могу предсказать.

Все тут же замолкли и уставились на меня. Андрей так же с интересом собирался выслушать мои откровения, но я вовремя себя одернул. Политики еще не хватало.

— Давай рассказывай.

— Ему после удара мячом будущее открылось.

— Ростя Мессинг!

Все заржали, не обидно, с легким подначиванием. Прервал веселье Андрей:

— Хорошо ржать! Вдруг человек дело скажет?

«Вот сволочь, подставить хочет!»

И меня внезапно понесло. Сначала пацаны слушали вполуха, затем замолкли и боялись пропустить хоть одно слово. Про мобильную связь, Интернет, электромобили, компьютерные игры. Техника явно интересовала советскую молодежь и такое будущее, как ни странно, их не удивляло. Ведь научно-технический прогресс шел прямо на их глазах. Полеты в космос, появление массового телевидения, транзисторы, магнитофоны. Новые города в глухой тайге, глубоководные аппараты в глубинах океана, сверхзвуковые пассажирские лайнеры. Чем их на самом деле можно удивить? Но я удивил. После подробного рассказа о толерантности кто-то побежал на улице тошнить. Культура отмены вызвала много гневных выкриков.

— Такое будущее нам не нужно!

— Так это не у нас, а на Западе, — поспешил я успокоить парней. — Особенно в Америке.

— Там так и будут негров обижать?

— Да нет, это негры начнут обижать белых.

Все смеются. Знали бы вы ребята, как лет через пятьдесят всем будет совсем несмешно. Человеческая цивилизация так запуталась, что