Господин следователь 6 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

Был бы швейцар ветераном, отставным солдатом, то постеснялся бы. А тут стоит у входа здоровый мужик в ливрее, руками машет, пытается что-то мне разъяснять — мол, у них тут генерал живет! Да я и сам знаю, что тут живет генерал. Вот, для генерала-то мы картошку и привезли. А что, генералы картошку не едят? И все прочее они кушают. И как такого не припахать? И всего-то на второй этаж поднять. Не переломится. А у входа я сам постою, народ отпугну.

Правда, я был уверен, что батюшке полагается казенная квартира. А может, квартира считается казенной, если за нее казна платит?

Самое забавное, что я знал этот дом по Фурштатской. Пару лет назад (ну, или сто сорок с чем-то вперед) мы с Ленкой здесь снимали номер. И ходили на третий этаж по лестнице, что нынче считается черной. А третий этаж в старом питерском фонде — это пятый, по-нашему. Ошалеешь, пока поднимаешься.

Матушке вчера довелось пережить некоторый шок. Она-то ждала, что сын привезет с собой деревенскую девку в сарафане, в платочке и каком-нибудь шушуне, а тут… Вполне себе прилично одетая девушка, выглядевшая… А кто его знает, как выглядела? Это могла быть и дворяночка из не слишком богатых, и дочка купца или мещанина.

В общем, наобнимавшись и нацеловавшись с сыном, матушка перевела взор на мою спутницу.

— Иван, а кто эта барышня? — растерянно спросила матушка. — На твою невесту она точно не похожа. Да и по возрасту еще слишком молода. Надеюсь… — тут голос супруги товарища министра внутренних дел дрогнул, — ты не украл эту барышню? Но если украл, так будь добр, хотя бы представь мне ее.

— Маменька, да ты что! — возмутился я. — Как ты могла подумать? Отродясь маленьких барышень не крал. Я же писал, что приеду не один, а с кухаркой. Вот это она и есть.

— Кухарка?

Глаза матушки округлились. Но окончательно ее добило, когда Нюшка бодро произнесла: «Бонжур, мадам» и сделала книксен, отчего генеральша сама заговорила с ней по-французски…

Спасибо Наталье Никифоровне за то, что я понимал не только книжную, но и разговорную речь. Правда, беседа была этакая, дежурная. Матушка поинтересовалась — как барышне нынешняя погода? Нравится ли ей Санкт-Петербург? Ну и прочие, малозначительные фразы.

Разговор длился недолго. Все-таки, маленькая кухарка принялась учить чужой язык недавно, здесь даже я перед Анькой выглядел знатоком.

— Так что, дорогая маменька, это моя кухарка. Зовут ее Анькой, но откликается и на Аню, и на Анну Игнатьевну, — представил я девчонку. — Никто ее не воровал, отправилась с хозяином добровольно, как декабристка.

— М-да, — только и произнесла мама-генеральша. Повернувшись к отцовскому камердинеру, приказала: — Степан, отнеси вещи Ивана Александровича в его комнату, да и молодого барина проводи. Пусть умоется. — Подумав, приказала горничной. Той самой, молоденькой Лидочке. А я-то думал, что девушку нанимали на определенный срок. — Лида, а ты проводи Анну… Игнатьевну в комнату для гостей. Покажешь ей — где можно умыться с дороги, да и иное — ну, ты поняла. А потом проводишь на кухню и проследишь, чтобы Матрена девочку накормила.

Вот это да! Определенно, для моей Нюшки изрядное повышение. Я-то считал, что ее определят в комнату для прислуги. Но хоть свой чемоданчик (надо бы выяснить, у кого Нюшка его одолжила?) девчонка несла сама. И кормить ее станут при кухне. На кухне приличных барышень не кормят, зато там самое вкусное.

А мы с матушкой так вчера толком и не поговорили. Меня тоже накормили, а потом я понял, что устал. И спать ужасно хочу. Три дня в дороге, а спать в почтовой карете не очень-то удобно. И на постоялом дворе мы с Нюшкой подремали кое-как. И вот, теперь все навалилось.

Так что, маменька отправила меня спать, а уж проснулся я сам, в семь утра. Но оказалось, что и завтрак готов, и пора к столу.

Наевшись, Александр Иванович со значением посмотрел на меня.

— Вкусно, — сообщил он и спросил: — А что твоя кухарка еще умеет готовить?

— На обед судака запечённого обещала изладить, — сообщил я.

— Судака?

— Анна Игнатьевна очень вкусно его готовит, — заверил я. — Тем более, что рыба из Шексны. Можно сказать — что свежая. Такую в Неве точно не поймать.

Господин товарищ министра посмотрел на супругу, но та лишь пожала плечами. Матушка тоже не знает, на что способна прислуга ее сына. Но она уже познакомилась с Нюшкой и, с моей легкой руки, стала называть ее Анной Игнатьевной.

— Уверена, что Анна Игнатьевна хорошо готовит, — кивнула матушка. — Вон, посмотри-ка — у нашего Ванечки щечки появились! В январе, помнится, они чуточку поменьше были.

Какие щечки! Это не щечки, это румянец у меня во всю щеку.

— Точно, — хохотнул батюшка. — И пузо у него скоро станет, как у меня. Ладно, что он длинный, а то бы уже заметно было.

Батюшка мне об этом уже говорил. Как раз, когда я приезжал на Рождественские праздники. Но в ту пору виновата в моем наметившемся пузе была Наталья Никифоровна. А теперь Анька. Я же не виноват, что меня так хорошо кормят? Так что, все беды от женщин!

— Нет у меня никакого пуза, — обиженно заявил я. — А ежели что намечается, так это трудовая мозоль и сокровищница опыта и мудрости.

— Вот, Оленька, — еще раз хохотнул товарищ министра, похлопав себя по животу — в отличие от моего, между прочем, внушительному. — Ты мне все время талдычишь — мол, пузо висит, а это не пузо, а сокровищница.

— Ага, сокровищница, — грустно отметила матушка. — Еще год-другой, так ты уже сам и шнурки завязать не сможешь!

Мне вспомнился доцент Михаил Юрьевич из моего мира, и даже с нашей кафедры, у которого имелся свой собственный тест — если он умудрялся зашнуровать ботинки, не присаживаясь на табурет, то все нормально. А если нет — тогда пора бежать в тренажерный зал.

Нет, определенно нужно поменьше жрать. И с завтрашнего дня стану заниматься гимнастикой. Куда годится заполучить пузцо в двадцать один год?

— Батюшка, ты не переживай, — решил я слегка подколоть отца. — Если у тебя животик большой, ничего страшного. Хорошего человека должно быть много.

— Нет, определенно, очень вкусные лепешечки, — еще раз похвалил Анькину стряпню отец. — Как ты сказал их у вас называют?

— Драники, — поспешно подтвердил я. — Череповецкие драники. Можно сказать, что наше национальное блюдо. Их только у нас готовят.

Братья-белорусы, простите меня! А что делать? Не станешь объяснять родителям, что это я научил свою кухарку готовить драники?

Я ведь уже говорил, что кроме яичницы ничего не умею готовить? Так вот, это я врал. На самом-то деле, прекрасно умею варить суп из пакетика (если туда добавить картошечки и колбаски — шедевр), готовить пельмени (в водичку, кроме соли, еще укропчика кинуть!), а еще макароны с сосисками. Еще могу сотворить тушеную картошку с мясом.

Но было еще несколько блюд, которые я знал чисто теоретически, но, при желании, сумел бы исполнить. Например — эти самые драники. Моя Ленка (из прошлой жизни), уверяла, что по отцовской линии у нее имеются белорусские корни. На какой глубине эти корни, она не знала, но твердо усвоила, что глубже, нежели клубни картофеля! А как же истинный белорус, да без картофельных изысков? Обычно, блюда из картофеля в нашем доме ограничивались лишь вареной да жареной картошкой, потому что после макарон посуду мыть легче, но иной раз, когда на мою жену нападало вдохновение, а макароны вставали поперек горла, она начинала кулинарить, предпочитая блюда своей национальной кухни. Но так ничего иного, кроме драников, она не знала, то весь пыл и вдохновение уходил именно в них. А мне поручалось самое сложно — чистка и натирание клубней на терке. При этом, Ленка ворчала — мол, картошку я чищу неправильно — слишком много шкурки счищаю, а натираю так, что кусочки летят по всей кухне.

О драниках я Нюшке успел поведать уже в Петербурге. Как раз тогда, когда наша карета выворачивала с Невского проспекта на Лиговский. Вот, пока ехали по Лиговскому до поворота на Фурштатскую, я и успел рассказать Аньке о хитростях готовки драников. Но там и хитростей-то особых нет. Очень простое блюдо, но очень вкусное. Однажды Ленка обнаружила, что яйца у нас закончились, а в магазин бежать было лень, так нажарила драники без яиц. И, ничего, вполне себе съедобно получилось.