Ревизор: возвращение в СССР 33 (СИ) - Винтеркей Серж

Прибыли на место, и нас выстроили в шеренгу по одному. По очереди выступали командир части полковник Воробьёв, затем слово дали нашему начальнику кафедры, затем замполит части взял слово. Наше сборище дилетантов торжественно назвали Университетскими соревнованиями и объявили об их начале. Стреляли по двое. Проигравший сходил с дистанции, выигравший выходил в следующий раунд. Каждому давалось пять выстрелов, победа присуждалась после коллективной оценки мишеней офицерами. Евдокимов фотографировал нас во время стрельбы. Откуда-то появились зрители, как офицеры, так и солдаты-срочники. Инструкторы, конечно, больше всего боялись, что кто-то из штатских неправильно схватит винтовку и выстрелит в толпу. Понятно было по их напряженным лицам, когда очередные двое стрелков устраивались на позиции. Ну, это и правильно, есть чего боятся. Сколько народу на стрельбищах перемерло! Иногда и шальной пули не надо, достаточно кусочку от нее отколоться рикошетом, и пробить ту же самую сонную артерию. Нужен рядом опытный врач, чтобы спасти в такой ситуации. Он-то знает, что там пережать нужно на шее и как, чтобы дать человеку шанс. И то не факт, что до больницы удастся довезти…

За третье и четвёртое места боролись Витя Макаров и Ираклий Тания. Витя вырвал победу с небольшой разницей по очкам. За второе и первое места ожидаемо бодались мы с Булатовым. Староста оказался совсем не промах, и стрелял очень прилично. У нас с Евгением ситуация в финальном поединке сложилась одинаковая по очкам, и офицеры приняли, было, решение просуммировать все наши результаты и выявить победителя по сумме всех мишеней. Но я предложил разделить нам с Евгением первое место на двоих. Виктору Макарову отдать второе место, а Ираклию — третье.

— Если всех это устраивает, — оглядел коллег командир части, — то можно и так.

Возражений не было. Соревнования и так растянулись…

— А чего ты не захотел по сумме всех мишеней победителя определить? — спросил меня уже после награждений Догеев. — По сумме очков победа твоя была.

— Она и так моя, — показал я ему, улыбаясь, грамоту за первое место в университетских соревнованиях по стрельбе.

— Но у Булатова такая же, — возразил он и мне показалось, что ему обидно за меня, как за своего ученика.

— Ну и что, Глеб Александрович? Булатов же мой друг… Что мне друга-то не порадовать?

— Ну, так-то да, молодец, — был вынужден согласиться он. — Такой довод я принять могу.

Вообще, судя по лицам, офицеры остались очень довольны этим мероприятием. Догеев и Евдокимов вывели нас через два КПП, а сами отправились обратно.

Наши поехали сразу на работу, кто на стройку, кто в Верховный Совет. Предложил им подбросить кого-нибудь до метро. Ко мне подсели Булатов, Лёха Сандалов и Ираклий. Сегодня была их смена в Кремле. Высадил их у метро «ВДНХ» и поехал к себе.

По возвращении домой сразу набрал Титову в детский дом, представился, поздоровался.

— Александра Мироновна, ну что там с Данченко? — спросил я с замиранием сердца.

— Всё хорошо! — почему-то шёпотом ответила она. — Говорят, Исаков, председатель комиссии по усыновлению, был вне себя, но не решился с нашими артистами связываться. У них такие связи оказались!..

— Ну, то есть парня им отдают?

— Да! Я им уже позвонила в театр, порадовала.

— О! Ну там сейчас вся труппа, наверное, гуляет и празднует, — рассмеялся я. — Кина вечером не будет!

— Это точно, — рассмеялась она.

— Пойду Брагиным хорошую новость принесу!

— Опоздал. Мне Женя уже сама звонила.

— Ну, вот!… Когда теперь нам ждать нового соседа?

— На следующей неделе, — пообещала она.

— Ну, поздравляю нас всех! — с искренним облегчением проговорил я, и мы попрощались.

Вечером заранее отправился в аэропорт. Лучше там посижу подольше, чем нервничать буду на дороге, если нештатная ситуация какая-то случится. Это в двадцать первом веке у всех мобильники, можно и техпомощь вызвать в случае чего, и такси, при срочной необходимости. Да тот же звонок другу никто не отменял. А в семидесятых надежда только на себя и на водительское братство…

УВД Гагаринского района г. Москвы.

Начальник ОБХСС подполковник Волобуев поразмыслив, какие у него, собственно, есть варианты насчёт той информации, которая случайно попала к нему в руки, решил, что это не его уровень.

Кто в здравом уме и трезвой памяти начнёт копать под своё собственное партийное начальство?

Он позвонил в главк и договорился о встрече по личному вопросу с первым заместителем начальника ГУВД Москвы. Генерал-майор Горьковенко принял его в тот же день.

— Хотелось бы иметь более конкретные данные, — прочитал он записи, что принёс Волобуев. — Правильно, Валентин Петрович, что принёс всё это, не поднимая лишнего шума. Ни к чему нам самим волну нагнетать, тем более, на основании таких размытых обвинений. Для этого есть начальство.

— Согласен, Борис Васильевич, — с облегчением оставил подполковник все остальные материалы и попрощался.

Едва он покинул кабинет, как генерал взял тетрадку, ещё раз перечитал записи и потянулся к телефону.

— Виктор Павлович. Горьковенко. Встретиться надо бы, — проговорил он. — Чем быстрее, тем лучше.

Самолёт жены приземлился, и я снял газету с букета. Толпа с самолёта выстроилась на паспортный контроль. Ещё издали увидел Галию, а она меня, помахал ей цветами, а она послала мне воздушный поцелуй. Пустячок, а так стало приятно. Пройдя паспортный контроль, она отправилась получать багаж и на таможенный контроль. Еле дождался, пока она его пройдёт.

Жена вышла с нашим старым чемоданом на самодельных колёсах, и с новеньким импортным чемоданом красивой яркой расцветки. Смотрелись они рядом, конечно, очень странно. Как богатый родственник и бедный родственник. Вернее, очень-очень бедный родственник…

— Ух ты! Фирдаус напряг-таки отца, — сразу понял я, а жена принялась мне рассказывать, что приезжал заместитель Тарека Эль Хажж Алонзо. Фамилию она его не запомнила. Поцеловал её и вручил цветы.

— Как дома дела? — спросила она первым делом.

— Всё отлично, — успокоил я её. — Совместными усилиями удалось добиться, что нашим артистам разрешили Мишку усыновить.

— Да? — остановилась она, широко распахнув глаза. — Ура!!!

Жена повисла у меня на шее… Сколько же радости у всех за чужого ребёнка. Я сам так рад! И за Лару, что получит себе своего друга под бок, и за маленького Мишку, что попадет в семью, и за Якова с Идой.

А потом я ей рассказал, что Тимур с Веткой нас на свадьбу пригласили в августе и жена стала самым счастливым человеком во всём терминале.

Всю дорогу в машине Галия восторгалась родственниками Фирдауса и Дианы.

— Алонзо приехал весь такой важный, с переводчиком. Знал бы ты, как на меня наши стали смотреть! Вся делегация меня сразу зауважала. И такое рассказывали про подарки! Сокровища! Представляешь? Какие же, всё-таки, молодцы родители у Фирдауса! Сын попросил, они и сделали! Столько вещей, сладостей!.. Моя соседка по номеру, Наташа, как в музее это всё разглядывала…

Знала бы она, что Тарек не ради Фирдауса это всё устроил, а только потому что я совладелец этой фабрики чемоданной, и он захотел мою жену порадовать. И сказать же ей об этом нельзя. Зачем советскую женщину так пугать? Я кандидат в члены компартии и вдруг капиталист. Это же советская компартия семидесятых, а не китайская компартия двадцать первого века, когда в ней полно долларовых миллиардеров. Нельзя Галие, советской комсомолке, такое рассказывать. Вот во времена перестройки, когда и коммунисты, и комсомольцы рванут в бизнес вполне официально, и все ценности бессребреничества будут официально отринуты, и расскажу ей. Тогда она не испугается, а обрадуется.

— Надо как-то разобраться, что там наше, что Диане с Фирдаусом, — заявила, вдруг, жена. — Детские вещи, что в двух экземплярах, точно нам. А остальное надо смотреть… И я немножко свою соседку по номеру угостила, надеюсь, это было не из угощений, что для них передали…