ОПГ «Деревня» 4 (СИ) - Alchy

Тихой сапой зараза родноверия расползалась по всему горно-заводскому округу. А тут ещё и студенты горного училища, наездами посещающие комплекс, помимо копирования и переписывания журналов «Техника — Молодёжи» (Егор за дедовскую подшивку держался обеими руками, выдавал крайне неохотно, лишь под присмотром и для снятия копий, что тоже фиксировалось и проходило под грифом «Секретно») — приобщались к язычеству…

Больше всех от всплеска интереса к славянской мифологии выиграл Федус, имевший в личном пользовании машинку для партаков, сделанную из старой электробритвы. Художественными навыками он не обладал, но при наличии трафарета с коловратом — это не было проблемой. А Егор щедро выделял спирт для дезинфекции, хватало и для приборчика, и для хозяина. Желающих посетить полу-подпольный тату-салон было столько, что Егор даже порой грозился отправить Федуса к Мане на кодировку, особенно после напряженного для того вечера, примечательного наплывом клиентов.

Для баланса и расстановки сил Егор опекал и курировал обособившуюся группу талантливых ученых, склонных к атеизму. Культивировал в них здоровый цинизм и и мысль: «Лучший двигатель прогресса — милитаризм и война, без всякой жалости к противнику!» Пацифистов в их среде не было, а вот занимающиеся боевыми отравляющими веществами и взрывчаткой — присутствовали. Этих Егор подсадил на эстрадные хиты, особенно по душе им пришелся женский вокал звездного состава Миража. И неожиданно — уральская исполнительница регги Оля Маркес из группы «Alai Oli». Устраивал для них просмотры по вечерам с экрана компьютера фильмов. Эту фракцию Егор считал будущей научной элитой, поэтому ни времени, ни сил на общение с ними не жалел.

Обычный и неискушенный человек испытал бы когнитивный диссонанс, при виде молодых людей в антураже химической лаборатории, под растаманские ритмы и тексты, пронизанные темой любви ко всему миру и сущему — с хладнокровным видом рассуждающие о лучших и экономичных способах, как уконтрапупить вероятного противника. Сам же Егор в этом никакого противоречия не видел и своим собеседникам старался донести, что любовь — она в первую очередь на семью и родину должна быть направленна. Ну и заниматься любовью лучше всего тогда, когда отсутствуют те, кто может этому помешать, а то и воспрепятствовать. Даже гипотетически.

Принципом не пить с местными — однажды пришлось поступиться. При тесном знакомстве с людьми из тайного приказа, которых с легкой руки Федуса стали называть особистами. Пять человек прибыло из ведомства Макарова и разместилось в Известковом официально. И как высказал свою догадку Егору Федус: «Ещё кто-то из их братвы есть, зуб даю! Под прикрытием здесь шкуру трут и это не считая их агентуры!» Егор согласно кивнул: «Шаришь!»

Особисты оказались людьми компанейскими и весьма ловкими в обхождении, так что поначалу Егор на их настойчивые приглашения совместно выпить — попытался вежливо и с шутками отказаться. Старший потемнел лицом и обиделся:

— Нешто лжу какую измыслил против государя и империи, что выболтать во хмелю опасаешься⁈

— Да вы заебали! Не вывожу я столько пить, как вы! — Сдался Егор. — Пошли, бухнем. Только сразу говорю, я в подпитии не всегда адекватен, потом не говорите, что не предупреждал!

Дружеская попойка окончилась стандартно — память, как засвеченная фотопленка, организм, словно после борьбы в партере с трактором и потерянным из-за отходняка днем после. Зато с в отношениях с тайным приказом наступила полная ясность. Речь про дружбу до гробовой доски не шла, но в глазах матерых мужиков сквозило уважение. И последующая от них настоятельная просьба показала, что это для Егора была пьянка, а люди работали. Озвученное пожелание, скорее даже завуалированный в вежливые обороты приказ был прост — отныне никуда за территорию производств и лаборатории без уведомления кого-нибудь из службы тайного приказа.

— Сугубо для твоей пользы и обережения! — Сказал как припечатал рыцарь плаща и кинжала, а затем добавил. — И для умаления жертв среди невинных и непричастных!

«Чо я им там причесал по синей дыне, интересно⁈ Я же не такой!» — Ломал голову Егор после той беседы. Но недолго, все непонятки не с последними людьми в государстве были улажены и даже больше — с их приездом и самому Егору стало спокойней, а повседневные дела и заботы никуда не делись. Дальнейшее, хоть и нечастое общение — лишь укрепило его уверенность в профессионализме особистов.

Май перевалил за середину, по подсчетам Ксюши и прогнозам врачей — до родов оставался примерно месяц. Егор старался нет-нет, да выбраться в село, постройку будущего дома оставив всецело на попечение Федуса, а коллеги ученые — были практически самостоятельны, чем непомерно его радовали. Совсем без присмотра оставлять их было чревато, хоть трагических происшествий и не случалось, но предпосылки были. А вот выехать под вечер, ночь и утро провести дома, к обеду вернуться — выходило, чем Егор и пользовался.

Ксюха на последнем месяце беременности, на субъективный взгляд Егора — чудо как похорошела. И даже гормональные всплески, с завидной регулярностью её настигающие — ничуть не портили отношений, а даже в чем-то придавали пикантности. Впрочем, Егору всегда нравились девчонки с легким флером ебанутости (хотя панкушка из Подмосковья, с подтвержденным и задокументированным диагнозом шизофрения — была перебором), так что и Ксюха была довольна. Муж любит и не избегает, чего ещё желать от жизни…

А предстоящие роды пугали больше Егора, чем её. Ей то чего — никуда не деться с подводной лодки, хоть как рожать придется. А вот Егор, с его богатой фантазией и мнительностью — весь извелся. Ладно хоть ума хватило жену не тревожить своими домыслами и опасениями. А вот врачи вздрогнули от его посещений, но терпели, так как не с пустыми руками приходил. Анатолий Сергеевич, благодаря Егору — приобрел условный рефлекс и вместо приветствия выпаливал:

— Это нормально, Егор!

Только Маня, склонная к прямоте и безапелляционным оценкам и не зависящая от булькающих и позвякивающих подношений, закатив глаза — высказала в глаза дядьке общее мнение:

— Ну и родственники любимые у меня, оба с припиздью! Одна трясется, чтоб муж из ремиссии не сорвался, второй паникует, будто самому рожать придется без наркоза! Хорошо всё будет, лично прослежу, хватит людей отвлекать от работы, параноик!

— А вы чо, дадите Ксюше наркоз? — С надеждой переспросил Егор.

— Какой наркоз⁈ — Маня погнала дядьку их кабинета. — Иди отсюда! Здоровая у тебя жена, с наркозом только кесарево делают!

Конечно же, Егор Мане не поверил, любой нормальный человек знает, что наркоз во врачебной практике — первое дело, и без него никуда. Другой коленкор, что из опасения для здоровья детей применить опасаются. Хотя скорей всего — просто жмут! С такими мыслями будущий отец вернулся к себе в Известковое и постарался отвлечься в работе и общественной деятельности. Что частично получалось, но по вечерам накатывало обострение. Тогда Егор запирался у себя, и включив один из любимых сохраненных ютубовских клипов — негромко подпевал, изредка посматривая на экран:

'Виш, ю вир хиар,

Ми о май, кантримен,

Виш, ю ви хиар,

Виш, ю ви хиар,

Донт ю ноу стов ис геттинг колдер,

Энд ай мисс ю лайк хелл,

Энд айм филлинг блю…'

Солистка из реднекс хоть и не походила ничуть на Ксюху внешне, но было в них что-то общее, скорей всего — блондинность и субтильность. И так он на репите мог эту песню до часа сидеть слушать, потом обычно приходил Федус, поначалу робко скребся в дверь, потом стучал настойчивей и поневоле приходилось вставать и открывать. Первый раз зампобор вообще пришел на звуки «пения», как потом признался: «Грешным делом подумал, что ты щенка истязаешь, с особым цинизмом и до смерти…» Обычно разговор с Федусом действовал на Егора благотворно, особенно в комплексе с парой стопок из фляжки, принесенной товарищем. Как бы то ни было, после Федуса Егор обычно притихал и более менее спокойно засыпал, с довольством, успокоением и пониманием: «Как же хорошо, что интернета нет! Иначе бы такого начитался, пары стопок не хватило, чтоб угомониться!»