Ложная девятка, часть третья (СИ) - Риддер Аристарх
— Ярослав, не отвлекайся, — окликнул меня Валентин Иванов. — Сосредоточься на своей работе.
После тренировки нас собрали в видеозале. Два часа мы изучали французов, как будто готовились к экзамену. Хотя почему как будто, завтра у нас у всех экзамен. В школе я их пропустил, притом все. Буду сдавать здесь, в париже.
— Смотрите, как Платини открывается между линиями, — говорил Малофеев, он останавливал запись чуть ли не каждые пятнадцать секунд, — Алейников, твоя задача — не давать ему принимать мяч в этой зоне. Сергеев, обрати внимание, как высоко поднимаются их крайние защитники. При перехвате это наш шанс для быстрой контратаки.
Я впитывал каждое слово. Малофеев был очень конкретен. Он раскладывал игру французов на простые элементы, показывал слабые места, объяснял, как их использовать.
После обеда я завалился спать, но сон не шел. В голове крутились эпизоды полуфинала с датчанами, мой гол, обрывки разговоров с трибун. Я представлял, как выйду один на один с Баттистоном и перекину мяч через голову Жоэля Батса. Так и не уснув толком, отправился на вечернюю тренировку.
На этот раз работали над тактикой. Нам с Заваровым Малофеев уделил особое внимание.
— Саша, Ярослав, вы будете нашим главным оружием. Завтра ваше взаимодействие должно быть безупречным. Вне зависимости от того когда я выпущу Славу.
Мы отрабатывали быстрые комбинации на ограниченном пространстве. Заваров — гений паса, да и я не пальцем деланный. Плюс сыгранность у нас отменная. Нормально должны сыграть
После тренировки — массаж. Михалыч, наш массажист, работал со мной дольше обычного.
— Мышцы перед финалом должны быть как струны на гитаре, — приговаривал он, разминая мои ноги. — Ни одного узелка, ни одного закрепощения.
За ужином мужики пытаясь снять напряжение принялись травить байки, разные и многие далеко не про футбол,. Я больше молчал. Малофеев подсел ко мне:
— Не нервничай. Ты уже доказал, что готов к таким матчам. Давно доказал. Португальцы, немцы, Испанцы, датчане, теперь вот эти. Французы сильны, но они тоже люди. И знаешь что? Им есть что терять, а нам — нет. Мы уже перевыполнили план, выйдя в финал. Играй в свое удовольствие.
Перед отбоем подошел Дасаев. Его рука была замотана эластичным бинтом.
— Как рука? — спросил я.
— А ты как думаешь, Слав? Болит.
— Но ты выйдешь?
— А ты как думаешь? Конечно выйду!
В одиннадцать вечера в номере погас свет. Я лежал с открытыми глазами, прокручивая в голове завтрашний матч. Кто выйдет у Франции, какой состав будет у нас, сможет ли сыграть Дасаев. С этими мыслями я и уснул, сам не заметив когда.
27 июня 1984 года. Париж Франция, Стадион Парк де Пренс. +25 градусов ясно, 18:00 по местному времени. 47368 зрителей.
Финальный матч чемпионата Европы по футболу 1984 года между сборными Франции и Советского Союза.
главный судья Войтек Христов (Чехословакия)
Сборная Франции: Жоэль Батс, Жан-Франсуа Домерг, Максим Боссис, Патрик Баттистон, Ивон Ле Ру, Луис Фернандес, Мишель Платини, Ален Жиресс, Жан Тигана, Брюно Беллон, Бернар Лякомб
Главный тренер: Мишель Идальго.
Сборная СССР: Михаил Бирюков, Анатолий Демьяненко, Василий Жупиков, Андрей Зыгмантович, Виктор Круглов, Сергей Боровский, Сергей Алейников, Геннадий Литовченко, Александр Заваров, Юрий Желудков, Олег Протасов
Главный тренер: Вячеслав Малофеев
Парк де Пренс — настоящая французская крепость. Стадион, на котором «Пари Сен-Жермен» играет свои домашние матчи, сегодня стал полностью сине-бело-красным. Флаги, баннеры, шарфы — всё в цветах триколора. Я сидел на скамейке запасных, невольно вспоминая, как спустя тридцать лет этот же стадион будет принимать матчи Евро-2016. Забавно, как переплетаются нити времени. Но сейчас — 1984-й, и я часть истории, которую пытаюсь изменить.
Справа от меня Дасаев с болезненной гримасой растирал запястье, пока Мышалов накладывал новую повязку. На разминке рука снова дала о себе знать. Перелом? Растяжение? Никто толком не знал, но в ворота отправился Бирюков.
— Миша не подведет, — сказал Ринат, поймав мой обеспокоенный взгляд. — Ты главное будь готов. Без тебя точно не обойдется.
То что в итоге я начну на скамейке Малофеев сказал только перед самой игрой, видимо до конца сомневался как правильно поступить — Ярослав, ты наш джокер. Точно как в матче с датчанами. Французы наверняка ждут тебя в стартовом составе. Пусть думают что мы сделали выводы после Дании и решили сразу играть на встречных курсах. А я наоборот, хочу дать тебе больше возможностей. Против уставшей обороны ты эффективней. Да и нельзя сбрасывать со счетов дополнительное время, вернее его возможность.
План звучал логично, но чертовски тяжело было смотреть матч со скамейки. С каждой минутой напряжение росло.
Французские болельщики создавали невероятную атмосферу. «Allez Les Bleus!» — скандировали они, и весь стадион вздрагивал от этого клича. Потом начинали петь «La Marseillaise», и у меня мурашки бежали по коже от этого. Могут, умеют, практикуют.
Впрочем, наши болельщики тут тоже есть. В дальнем секторе виднелось красное пятно — несколько сотен советских флагов. Маленький островок в бушующем сине-белом море.
С первых минут стало ясно, что нам будет тяжело. Хотя, в этом никто и не сомневался. Французы контролировали мяч, да и трибуны работали на все сто. Их «волшебный квадрат» в центре поля — Платини, Жиресс, Тигана и Фернандез — творил настоящие чудеса. Каждая передача, каждый финт вызывали восторженные «Оле!» с трибун.
— Хороши, ублюдки французские, хороши — пробормотал я себе под нос, не в силах скрыть восхищение, когда Платини одним ложным движением убрал сразу двух наших защитников.
— Держи Платини! Держи же! — я невольно вскочил со скамейки, когда французский капитан в очередной раз ушел от опеки Алейникова. Сергей старался, но Платини был словно из другого измерения — он чувствовал игру на несколько шагов вперёд, всегда оказываясь там, где его не ждали.
Десять минут спустя Жиресс выдал гениальный пас между линиями на Рошто, тот пробил — Бирюков потащил, трибуны одобрительно загудели.
— Молодец, Миша! — закричали мы со со скамейки. Ринат так и вовсе зашёлся в залихватском свисте что твой Соловей разбойник.
Французы всё прибавляли. Каждая их атака вызывала волну на трибунах — люди вскакивали, размахивали флагами, скандировали имена игроков. Особенно громко кричали «Пла-ти-ни! Пла-ти-ни!», когда мяч оказывался у капитана.
На 17-й минуте произошло неизбежное. Платини получил мяч в полумесяце от Жиресса, легко убрал его под правую ногу, и когда Зыгмантович выдвинулся навстречу, изящно переложил на левую и пробил точно в дальний угол. Бирюков бросился в отчаянном прыжке, но мяч уже был в сетке.
Парк де Пренс взорвался. Люди обнимались, прыгали, размахивали флагами. Платини побежал к угловому флажку, и вся команда окружила его в восторженном объятии.
— Черт! — я в сердцах ударил кулаком по скамейке, чувствуя, как внутри поднимается жгучее желание выйти на поле и всё исправить. — Дай мне выйти, Васильич! — прошептал я, хотя понимал, что ещё не пришло моё время.
Малофеев вскочил со скамейки, хлопая в ладоши: — Нормально, ребята, нормально! Пережили Данию и это переживем! Спокойно! Алейников, держи позицию!
Трибуны всё не утихали. Минут пять после гола французы скандировали «Ми-шель! Ми-шель!», а потом запели какую-то песню, которую я не узнал. Возможно, это была специальная кричалка для Евро.
Наши пытались огрызаться, но французы были везде. Каждый раз, когда мяч оказывался у Заварова или Протасова, к ним моментально подлетали сразу двое или трое синих футболок. Французы так высоко прессинговали, что порой казалось, будто на поле их не одиннадцать, а все пятнадцать.
— Саша слишком глубоко отходит, — от напряжения я комментировал каждый эпизод и обращался к Черенкову, сидевшему рядом. — Если бы он держался ближе к Протасову, у них бы получалась короткая передача.