Совок 9 (СИ) - Агарев Вадим
— Мне можно, я следователь и еще любимый племянник здешнего завотделением! — самонадеянно и самозвано отрекомендовался я.
— Чего ты врёшь⁈ — уже в полной мере оправившаяся от моего напора тётка, сузила глаза, — Сроду у меня таких племянников не было!
— Это не то обстоятельство, которым следует гордиться! — мягко укорил я женщину, — Кстати, как вас зовут, красивая женщина? — убрал я руку с монолитного туловища заведующей.
— Галина Владимировна! — не стала впадать в амбицию заведующая травматологией номер два, — Вы нахал, молодой человек! Впрочем, ладно, пойдёмте, посмотрите на своего друга, но только халат наденьте!
На посту мне протянули дежурный халат неопределённого размера и после того, как я накинул его на плечи, мы отправились дальше.
— Не вздумайте его будить! — придержала меня за руку дородная докторица перед тем, как я взялся за ручку двери.
Будить Гриненко не понадобилось. Стас стоял сразу за дверью в палату и рассматривал свои перебинтованные бока в зеркале умывальника. Левая его рука была в гипсе.
— Больной, вы зачем встали? — закудахтала Галина Владимировна, — Немедленно вернитесь на место! У вас строгий постельный режим! Если вам нужно в туалет, утка у вас под кроватью и я сейчас позову санитарку.
Стас запахнул пижаму и решительно отказался от услуг санитарки. Осторожно неся свои ломанные рёбра к постели, он неторопливо зашаркал больничными тапками.
— Рассказывай, как всё произошло? — задал я интересующий меня вопрос после того, как удалось выпроводить из палаты местную врачующую начальницу. — Что думаешь? Случайность это или нет?
Болезненно кряхтя и постанывая, опер в два приёма улёгся на кровать.
— Извини, Серёга, не уберёг я твою ласточку! — глазами побитой собаки, снизу вверх посмотрел на меня он, пропустив мой вопрос мимо ушей.
— Да хрен с ним, с этим железом! — оборвал я товарища, опираясь на шкалу ценностей в своём сознании, которое давно уже не считало вазовскую «шестёрку» за великое счастье, — Главное, что жив остался! Кто с тобой был в машине? Вязовскин? Где он?
— Так в ИВС должен быть! — поморщился от боли Стас, забывчиво пожав плечами, — Его Гусаров на трезвяковском «луноходе» еще раньше отвёз. Из Октябрьского суда. Я в суд попутно заехал по своим делам, там Борю и встретил. У него в ИВС связи получше моих, вот я его и отправил с остальными суточниками. Перегрузил Вяза в «луноход» вытрезвителя к рассмотренным «мелким» и попросил Борю, чтобы он твоему клиенту одиночку организовал. Ты не думай, я, как ты и велел, Гусарову пузырь «Столичной» отдал для изоляторного кума.
— А кто тогда с тобой в моей машине был? — облегченно переведя дух, задал я очередной, волнующий меня вопрос, — Что за мужик и где он?
— Да это «шурик» мой, — замявшись на несколько секунд, виновато посмотрел на меня Гриненко, — Где он сейчас, я не знаю. Свалил, наверное, по тихой грусти! Его-то сторона не пострадала.
Опер по простоте искренней души и, исходя из совковых приоритетов, совсем не о том рвал душу. Его явно тяготил ущерб космического масштаба, который я понёс.
— Серёг, ты извини, что так получилось! Подфартило с твоими колёсами, вот я и решил воспользоваться случаем, чтобы везде успеть и все дела сделать. У меня сроки поджимают, вот я и метнулся за агентом. Он у меня по внутрикамерной разработке спец великий. Я его в ИВС по грабежу решил закинуть, а Гусарова обратным ходом в райотдел хотел оттуда забрать. Мы с ним так и договорились. А оно видишь, как всё получилось!
С моей души свалился тяжкий камень. И волк почти цел, и баран Алёша в стойле. От переизбытка добрых чувств я без сил опустился на вторую койку.
— Теперь давай подробно! С чувством и с толком! — подложив под спину подушку с больничным клеймом, я поудобнее расположился на соседней койке. — Что за грузовик и как так получилось, что он тебя долбанул?
— Обычный бортовой «газон», — смежив веки, начал выдавать информацию Стас, — Номера его, сам понимаешь, я заметить не успел. Пока он стоял, мне он на хер не был нужен. А когда увидел, что он слева рванул мне в левую бочину, я газанул до пола. Если бы не дёрнул, он как раз бы в мою дверь впечатался. И лежал бы я сейчас не на этой койке, а на оцинкованном столе морга.
— Стас, это же не американское кино, это обыкновенная советская жизнь! — стараясь не обидеть друга, попытался я умерить его эмоции, — Невозможно такое подгадать, чтобы так точно всё сделать! Тут две скорости обеих машин просчитать надо! Даже у профессиональных каскадёров такое не с первого раза получится.
— А он и не подгадывал! — упрямо сверкнул глазами Гриненко, — На хера ему было две скорости рассчитывать⁈ Он стоял на перекрёстке в правом ряду и ждал в пяти метрах от моей полосы. Там дальше, до самого ИВС больше ни одного поворота! Мы этот т-образный притык никак не могли объехать! Я тебе точно говорю, ждал он, сука, твою машину!
Я вспомнил картинку с т-образного перекрёстка со своей смятой «шохой». Спина моя похолодела. Если всё обстоит так, как говорит опер, то в его рассуждениях присутствует абсолютная объективность. Вряд ли Гриненко сейчас фонтанирует выдуманными фантазиями.
Закрыв глаза, я прислонился затылком к прохладной стене. Минуты две я отматывал все сегодняшние события в обратную сторону. Времени, чтобы подготовиться к ДТП у злодеев было с избытком. Я сам собственным речевым аппаратом, да еще в полный голос, не единожды на весь райотдел объявил, что намерен задержать Вязовскина на трое суток и поместить его в ИВС. Сам уведомил всех заинтересованных лиц, что не в СИЗО его повезу, а именно в ИВС. Теперь даже при всём желании я не смогу вспомнить, кто из сотрудников в ту минуту находился рядом. А кто-то наверняка был не рядом и я просто не видел, и не мог видеть его у себя за спиной.
И да, это был последний перекрёсток перед ИВС. Промахнуться невозможно и сложный расчёт там был ни к чему. Вот он и не промахнулся. Просто стоял и ждал, перегазовывая. Если бы Стас не рванул и движок «шестёрки» не был бы таким ухоженным, то грузовик левую дверь легковушки своим бампером прислонил бы к правой. Смяв в котлету тех двоих, что сидели на передних сиденьях моего жигуля.
— За машину не переживай, она застрахована! — полагая, что ложь во благо, большим грехом не считается, успокоил я друга, — Выздоравливай, а я завтра тебе каких-нибудь пестицидов принесу!
Услышав про придуманную страховку, Гриненко оживился и даже заулыбался, облегченно выдохнув.
Дверь палаты распахнулась без стука и появившаяся в проёме уже знакомая мне фигура главной дюймовочки отделения, застыла на пороге.
— Ухожу! — бодро вскочив с застиранной простыни больничной койки, заверил я строгую женщину, — Как же обидно, что это не меня переехал грузовик! Мы бы с вами тогда могли видеться здесь ежедневно!
С трудом протиснувшись в дверном проеме мимо впавшей в задумчивость врачихи, я поспешил за пределы отделения.
План «Перехват» по линии ГАИ, конечно же, как и всегда давно уже объявили. И, как всегда, результат будет нулевым. ДТП произошло практически на окраине города. Это раз. Вокруг промзона и в этих курмышах полно мелких шараг с гаражами и ангарами. В которых грузовик с помятым бампером и мордой может не только отстояться. Его вполне могут привести в порядок. В самое короткое время. Это два.
Значит, снова нужно рвать в клочья шаблоны и идти, как говаривал брательник бомбиста и висельника Саши Ульянова, другим путём. Но не тем, которым ходит Пал Палыч Знаменский из «Знатоков». Из серии в серию раскрывающий сложнейшие преступления, не снимая белых лайковых перчаток.
Разматывать дело традиционно, двигаясь от преступления к человеку, у меня сейчас просто нет времени. Его мне не оставили. Ни моё руководство в лице Данилина, ни расхитители социалистической спиртовой собственности. Непрерывно посягающие на мою жизнь и здоровье. Следовательно, выбор у меня не то, чтобы невелик. У меня его просто нет.
Время у меня еще оставалось, но не так, чтобы шибко много. И я отправился в сторону ликёро-водочного предприятия. Мысленно настраиваясь на недобрые деяния, выходящие за пределы правового поля.