Айзек Азимов - Позитронный человек (сборник)

– Но ты как будто не пострадал.

– Как будто нет, – осторожно сказал он. – Если бы я проглотил с полдюжины живых рыбешек, я бы тоже не пострадал, но вряд ли захотел бы проделать это еще раз. Я им сказал, чтобы закрыли свой проклятый Туннель. Это мое мнение как эксперта, и они, думаю, ему подчинятся. Мы просто не рассчитаны на то, чтобы выдерживать столько Тьмы, Лилиат. Минута-другая – и мы начинаем барахлить. Я уверен, что это врожденное, заложенное в нас миллионами лет эволюции. Тьма – самое противоестественное явление на свете. А уж продавать ее людям в качестве развлечения… – содрогнулся Ширин. – Ну, теперь все это в прошлом, и я снова дома. Что новенького в университете?

– Да ничего. Все те же идиотские свары, все те же заседания на факультете, выспренные речи по поводу разных злободневных событий – ну, ты знаешь. – Она помолчала и сжала рулевой рычаг обеими руками, ведя машину по глубоким лужам на шоссе. – Вот в обсерватории, кажется, какая-то заварушка. К тебе приходил твой друг Биней 25-й. Мне он почти ничего не сказал, но им как будто пришлось пересмотреть одну из своих ключевых теорий. Все засуетились. Сам старый Атор возглавляет работу, можешь себе представить? Я думала, что у него мозг атрофировался еще сто лет назад. Биней привел с собой какого-то журналиста, автора популярной колонки в газете. Теремон, кажется. Теремон 762-й. Я не слишком-то обращала на него внимание.

– Это знаменитость. Поборник справедливости, хотя я не знаю толком, о чем он там пишет. Они с Бинеем проводят много времени вместе.

Ширин взял себе на заметку позвонить молодому астроному, как только разложит вещи. Биней вот уже почти год жил с Раисстой 717-й, дочерью сестры Ширина, и у двух мужчин завязалась дружба, настолько близкая, насколько позволяла двадцатилетняя разница в возрасте. Ширин интересовался астрономией, и это тоже связывало их.

Атор вернулся к научной работе? Подумать только! Что же такое случилось? Может, какой-нибудь выскочка опубликовал статью с нападками на закон всемирного тяготения? Нет, на такое никто бы не отважился.

– Ну, а ты? – спросил Ширин. – Ты ничего не говоришь о том, что делала в мое отсутствие.

– А как по-твоему, что я делала? Занималась дельтапланеризмом? Посещала собрания Апостолов Пламени? Политически просвещалась? Я читала, вела свои группы, придумывала, что приготовить тебе на обед, когда вернешься. Ты случайно не сел на диету, нет?

– Конечно, нет. – Он любовно положил ладонь на ее руку. – Я о тебе все время думал, Лилиат.

– Уверена, что думал.

– И не могу дождаться, когда будет обед.

– Вот это похоже на правду.

Дождь вдруг припустил еще пуще. Масса воды обрушилась на ветровое стекло, и Лилиат потребовалось все внимание, чтобы удерживать машину на дороге. Они как раз проезжали мимо Пантеона, великолепного Собора Всех Богов, утратившего часть своего великолепия от потоков дождя, текущих по кирпичным стенам.

Небо потемнело еще на пару делений. Ширин весь съежился под давлением окружающего сумрака и стал смотреть на ярко освещенную приборную доску.

Ему не хотелось больше оставаться в замкнутом пространстве машины. Хотелось выйти наружу, несмотря на ливень. Но ведь это безумие. Он вмиг промок бы до нитки. Мог бы даже утонуть – такие потоки разливались повсюду.

Думай о чем-нибудь хорошем, приказал он себе, о чем-нибудь теплом, светлом. Думай о солнечном свете, о золотом свете Оноса, о теплом свете Трея и Патру, даже о холодном свете Тано и Ситы, о слабом красном свете Довима. Думай о сегодняшнем обеде. Лилиат устроит пир в честь твоего возвращения. Она так хорошо готовит.

Ширин, как ни старался, не ощущал никакого аппетита. Какая еда в такой мрачный серый день – такой темный… Но Лилиат очень ревностно относится к своей стряпне. Особенно, когда готовит для него. Ширин решил съесть все, что она подаст, даже если придется себя принудить. Ну не смешно ли: он, Ширин, известный гурман, будет принуждать себя к еде! Лилиат покосилась на него, слыша, что он смеется.

– Что тебя так насмешило?

– Да то, что Атор вернулся в науку, – нашелся Ширин. – Это после стольких-то лет на троне светлейшего государя императора от астрономии и чисто административной деятельности. Надо будет тут же позвонить Бинею. Что там у них такое творится?

Шел третий день пребывания Сиферры 89-й в университете Саро, и все это время шел дождь. Какой освежающий контраст с высохшей насквозь пустыней Сагиканского полуострова! Сиферра так долго не видела дождя, что ее поражало само явление льющейся с неба воды.

На Сагикане каждая капля воды представляла собой огромную ценность. Вода расходовалась крайне бережно и использовалась повторно где только возможно. И вот пожалуйста – течет ручьями с неба, словно из гигантского резервуара, который никогда не высохнет. Сиферру так и тянуло сорвать с себя одежду и пробежаться по обширным зеленым газонам университетского городка, чтобы дождь, струясь по телу нескончаемым потоком, отмыл наконец ее кожу от въедливой пыли пустыни.

Такого тут еще не видали. Чтобы холодная, надменная, лишенная всякой романтической жилки Сиферра 89-я бегала голая под дождем! Стоило это сделать только лишь ради того, чтобы насладиться видом ошарашенных лиц, глядящих из каждого окна, как она пробегает мимо.

Да нет, ничего не выйдет.

Это совсем не в ее стиле.

Да и дела не позволяют. Сиферра, не успев приехать, без промедления взялась за работу. Большинство найденных в Беклимоте предметов ехало грузовым транспортом и должно было прибыть не раньше, чем через несколько недель. Но нужно было вычертить схемы, закончить наброски, проанализировать стратиграфические снимки Балика, подготовить образцы почвы для радиографического анализа и сделать еще миллион разных вещей. А главное, – поговорить с палеографом, Мадрином 505-м, о табличках из Томбо.

Таблички из Томбо! Находка из находок, их важнейшее открытие за полтора года! Так, по крайней мере, считала Сиферра. Все, конечно, зависит от того, сумеет ли кто-нибудь расшифровать их. Как бы там ни было, надо без промедления усадить за них Мадрина. Содержание табличек, и само по себе занимательное, может перевернуть все устоявшиеся представления о доисторическом мире. Потому-то Сиферра и не отправила их вместе со всем прочим, а сама привезла в Саро.

В дверь постучали.

– Сиферра? Сиферра, ты здесь?

– Да, входи, Балик.

Могучий стратиграф промок насквозь.

– Паскудный дождь, – пробормотал он, отряхиваясь. – Смотри, как меня вымочило, а я ведь только перебежал через площадку между нами и библиотекой Уланда!