Журнал «Если» - «Если», 2001 № 04

Раздался тошнотворный хруст, голова Олдоса Хаксли, точнее, то, что от нее осталось, завертелась и покатилась к одной из стопок книг. Тело перестало дергаться. Гораций уронил прут и, спрятав лицо в руках, скорчился на полу, не в силах сдержать стон и слезы.

Несмотря на испытанное потрясение, Майкл понял, что может снова двигаться. Не отдавая себе отчета, почему он это делает, он подошел к тому месту, где лежала голова Олдоса Хаксли.

Череп, лицо и шея были разбиты вдребезги, превратившись в гротескное подобие человеческих. Шея, неестественно длинная, имела неровные края в тех местах, где голова оторвалась от туловища. И ни капли крови.

Майкла затошнило. Но у Горация началась истерика, к тому же требовалось что-то сделать с телом, и времени на собственные эмоции не оставалось. Майкл проглотил неприятный комок, застрявший в горле, вытащил из кармана фонарик и заставил себя наклониться над головой сухаря, чтобы внимательно ее рассмотреть.

Крови нигде не было, ни единой капельки. Но у основания черепа, в том месте, где болтались обрывки кожи, он заметил какую-то черную пластинку. Из нее торчали жесткие проволочки, некоторые погнутые, по-видимому, в результате яростной атаки Горация.

Майкл ничего не мог сделать для Олдоса Хаксли.

Гораций по-прежнему лежал на полу, скорчившись и прикрыв глаза руками. Он стонал и тихонько подвывал, точно перепуганный насмерть ребенок.

Майкл опустился рядом с ним на колени, обнял приятеля за плечи и попытался успокоить.

— Что случилось, Гораций? — мягко спросил он. — Расскажи мне, что с тобой произошло.

Гораций не ответил. Его трясло, он продолжал негромко стонать. Майкл крепче обнял его за плечи и предпринял еще одну попытку понять, что же все-таки случилось.

— Ты должен мне все рассказать, Гораций. Мне нужно решить, что делать дальше.

— Ящеры, огромные! — всхлипывая, проговорил Гораций. — Они напугали меня до смерти, и я помчался назад, а потом наткнулся на… на… и я подумал… что он… — Слова дались ему с таким трудом, что его снова затрясло.

Майкл продолжал прижимать Горация к себе, стараясь успокоиться, заставляя себя думать… а лунный свет заливал пыльные стопки книг и мертвую голову сухаря.

На то, чтобы привести Горация в чувство, ушло много времени. Слишком много. Майклу придется сочинить какое-нибудь убедительное объяснение, почему он так поздно вернулся домой. И Горацию тоже. «Несладко ему придется, когда родители начнут задавать вопросы», — пронеслось у Майкла в голове.

Но сейчас думать об этом не стоит. Сейчас нужно успокоить Горация, выяснить, что же все-таки с ним случилось, и как-нибудь избавиться от останков Олдоса Хаксли. Одно ясно наверняка: его нельзя бросать здесь, в библиотеке. Если его обнаружат, Семья окажется под угрозой.

Терпеливо, мягко и уверенно (хотя на самом деле Майкл находился в таком же смятении, как и сам Гораций) он попытался убедить друга в том, что если они оба поведут себя разумно, все будет хорошо.

Наконец Гораций пришел в себя настолько, что смог убрать от лица руки и посмотреть на то, что он натворил. У него было мокрое от слез лицо, но он больше не плакал и перестал стонать, лишь время от времени вздыхал, как человек, смертельно уставший после тяжелой физической работы.

Гораций рассматривал тело сухаря почти равнодушно, бросил взгляд на установленную на спине черную пластину с отверстиями, которые соответствовали проволочкам у основания черепа.

— Вот, значит, как они соединяются, — проговорил он. — Как ты думаешь, что мы обнаружим у него внутри — кучу маленьких моторчиков, проводков и клапанов, как в старом радиоприемнике?

— Не знаю, — ответил Майкл. — Но мы с тобой не станем это выяснять. Лучше расскажи мне, что произошло, а потом мы решим, как поступить с… деталями.

Казалось, Гораций его не слышал. Он внимательно изучал голову Олдоса Хаксли и погнутую проволоку на черной пластине.

— Посмотри, Майкл. Какая потрясающая мысль! А если один сухарь в состоянии иметь сразу несколько разных голов — или одна голова может прикрепляться и к другим телам? Кожа порвана, потому… ну, из-за того, что я сделал. Но наверняка есть какой-то способ его собрать и разобрать.

— Гораций, нам сейчас некогда рассуждать. Позже обсудим твою идею… если нам, конечно, удастся выбраться из этой передряги.

И снова ему показалось, что Гораций его не слышит.

— Тогда ясно, как сухарям в школе удавалось расти вместе с нами, — возбужденно проговорил он. — Я за ними внимательно наблюдал. Они развиваются не так равномерно, как мы. Довольно долго остаются одного размера, а потом за один день становятся выше на целый дюйм. — Он рассмеялся, и в его голосе снова прозвучали истерические нотки. — Конечно. Они просто меняют тела. В следующий раз, когда я встречу Эллен Терри, нужно будет ее хорошенько рассмотреть — а вдруг ей по ошибке выдали туловище мальчика.

Он визгливо хихикнул. Майкл схватил его за плечи и хорошенько встряхнул. Но это не помогло. Тогда Майкл влепил Горацию пощечину. Со всей силы. Боль привела его в чувство.

— Извини, Майкл… я тут ужас что натворил, правда? И теперь у нас будут серьезные неприятности.

— Послушай, — взорвался Майкл. — У нас нет времени на сожаления. И размышлять о том, как устроены сухари, нам тоже некогда. Ты должен быстро рассказать, что произошло.

Гораций взял себя в руки и заговорил. Обнаружив во время первого похода в библиотеку подземный коридор, он решил, что тот обязательно уходит за пределы Лондона. И решил исследовать его, как только представится подходящий случай. Он ничего не сказал Майклу и Эрнесту, потому что они погрузились в чтение своих проклятых книг, и Гораций не сомневался, что они будут откладывать экспедицию до тех пор, пока не узнают что-нибудь существенное.

— Кроме того, — признался Гораций, — мне хотелось провести собственное расследование… Я не очень люблю, когда мной командуют, Майкл. Ты, наверное, это уже понял. А еще я решил: вдруг мне удастся найти что-нибудь очень интересное или важное, тогда я приду к вам и скажу: «Смотрите, какой я приготовил сюрприз!»

— Вот уж это точно, — мрачно заявил Майкл. — Ты нам преподнес настоящий сюрприз.

Гораций рискнул забраться в библиотеку днем. Он прихватил с собой железный прут и фонарик со свежими батарейками. Прежде чем войти внутрь библиотеки, он обошел площадь Аполло-12 дважды, хотел убедиться, что за ним нет слежки. Но никого не заметил. Значит, Олдос Хаксли уже находился внутри здания, когда туда проник Гораций.