Александр Дихнов - Битва за Эгрис

Довольно долго я никак не мог побороть ощущение легкой нереальности происходящего и нервно ждал, что вот-вот произойдет какая-нибудь очередная гадость, и эта мирная непринужденная обстановка исчезнет как дым… Но время шло, новогодний подарок от Альфреда все не подносили, и постепенно выпивка и компания сделали свое дело. Я совсем расслабился, а называя вещи своими именами, надрался и принялся веселиться от всей души…

Признаться, с трудом припоминаю, что было дальше. Мы просидели почти до рассвета. Много болтали, даже песни пели, по-моему, Джарэт дурачился и показывал фокусы, а Илайдж и расшевелившийся по ходу дела Клинт устроили показательный бой на четырех шпагах… Но из всего вечера, подернутого изрядной алкогольной дымкой, очень четко мне запомнился лишь один кусочек из разговора с Лаурой и Вотаном.

– Слушай, – спросил я с чего-то вдруг у Вотана, – а какой дар ты получил от Оракула?

– Да никакой, – благодушно ответил богатырь. – Видно, у него в закромах не было припасено для меня ничего стоящего.

– Странно. – Чуть подумав, я предположил: – А, может, твой дар сродни дару Илайджа? Что-нибудь типа улучшения боевых кондиций?

– Ну, если и так, то я не заметил… Я и до Оракула головы разбивал превосходно. Для этого много ума не надо.

– Это точно, – согласилась Лаура. – По-моему, еще на Земле один философ говорил, что уничтожить человека легко, невозможно уничтожить идею.

К моему удивлению, Вотан недовольно наморщил лоб.

– А я так скажу, что этот твой философ, сразу видно, ни того не пробовал, ни другого. Вот и болтает. – Налив себе вина, Вотан опрокинул бокал. – Ваше здоровье!.. Уничтожить можно все. Разница состоит только в том, что для уничтожения Человека нужен всего лишь другой Человек, а для идеи соответственно идея!

Эти его слова как-то странно отозвались в моих мыслях, будто бы подталкивая к чему-то, но я был слишком пьян для озарений… А Лаура увела тем временем разговор в сторону от темы бренности сущего…

Что касается концовки новогоднего вечера, то она совсем испарилась из моей памяти. В какой-то момент я просто осознал, что больше не могу ничего, и с грехом пополам дополз до своей комнаты, где с превеликой радостью встретился с подушкой. Засыпал я с единственным желанием – проснуться где-нибудь в другом месте и по возможности времени…

Однако проснулся я, разумеется, там, где положено, и так, как положено. То есть с сильной головной болью, сухостью во рту и прочими, менее значительными симптомами похмельного синдрома… Правда, жаловаться тут было не на кого, и, пытаясь кое-как придать себе хотя бы видимость человекоподобия, я мог лишь в который уже раз в своей жизни удивиться, почему, поднося ко рту рюмку, все знают, чем это кончится, но все равно пьют. Все, в том числе и я…

Тем не менее совершенно искренне утешившись мыслью, что могло быть и хуже, я довольно бодро отправился в гостиную, где застал только Джарэта, печально жующего вчерашний салат. Состояние его лица, как мне показалось, было еще прискорбнее моего, поэтому, сев в кресло у камина, я поинтересовался:

– Неужто вы и вовсе не спали?

– Спал, – меланхолично ответил он. – Но недолго, к сожалению. Решил встать пораньше. Надо подумать.

Несмотря на то что я не стал задавать вопросов, через некоторое время он продолжил:

– Я узнал в пустыне много интересного. Там…

– Ваше Величество, – не слишком вежливо перебил я. – К чему рассказывать два раза? Все равно потом придется повторять для всех. К тому же я пока думать не в состоянии.

Это было чистой правдой и внушало определенные опасения, потому как не требовалось быть провидцем чтобы знать – на предстоящем совете мне стоит находиться в лучшей форме…

– Кстати, Джарэт, а на вашей родине не разработали случайно какого-нибудь чудодейственного средства от бодуна?

– На Яфете не пили. И правильно делали, – отрезал он и, чуть погодя, спокойно добавил: – Если не можете думать, просто примите к сведению: или мы в ближайшее время переходим к активным действиям наступательного характера, или нам крышка!

– Хорошо! – я поднялся. – Переходим к активным действиям наступательного характера…

Заключались они в отыскании среди остатков пиршества пары бутылок самого легкого вина с последующим их опустошением.

Что ж, атака удалась. Медленно сдавая позиции под моим натиском, часика через полтора похмелье откатилось на рубежи, где всерьез могло не рассматриваться. К этому моменту гостиная уже вновь заполнилась моими товарищами, занимавшимися в основном решением проблем, схожих с моей. У кого-то дела, по моим наблюдениям, шли получше, у кого-то похуже, но на свеженького Илайджа, с шутками и прибаутками убирающего со стола, смотреть было просто противно…

Завершив приборку, Илайдж же и подал сигнал к сбору. Выйдя на середину гостиной, он обвел взглядом наши постные лица и поинтересовался:

– Ну, чего сидим-то как клуши? Деда Мороза ждем? Или кого?

Судя по вялым репликам с разных сторон, ждали все-таки не Деда Мороза, но по существу Илайдж был прав, поэтому я поднялся и, пересчитав присутствующих по головам, убедился, что не хватает только Джейн.

– Ладно, садимся. – Проходя мимо Илайджа, я похлопал его по плечу: – А ты, как самый бодрый, сходи, пожалуйста, за Джейн.

Но он лишь покачал головой.

– Я заходил сегодня к ней. Она просила передать, что состояние Эрсина ухудшается, и поэтому его невозможно оставить.

Я по инерции прошел еще пару шагов, но потом остановился. Что-то мне в этом здорово не понравилось… Обернувшись, я уже без шуток повторил:

– Нет, ты все-таки сходи! Скажи, что если Эрсину случится умереть в ближайшие пару часов, то это, конечно, будет чрезвычайно неприятно, но Джейн нужна мне здесь.

Удивленный скорее моим тоном, нежели словами, Илайдж повел в воздухе рукой.

– Да зачем, Рагнар? Ты можешь сказать?

– Не могу. Потому что не знаю. – Я глазами указал на дверь, и, фыркнув, он скрылся в коридоре.

К его возвращению вместе с Джейн, прямо-таки шатавшейся от усталости, остальные уже изобразили видимость готовности к совещанию. Так что, когда вновь прибывшие заняли свои места, наш военный совет начался. И первым делом я попросил Джарэта поделиться результатами своей разведки. Он не стал препираться и, со скрипом оторвавшись от стула, приступил к рассказу:

– Короче говоря, узнал я следующее… – слегка замявшись, он нахмурился, а потом махнул рукой. – Нет, короче не интересно. Начну-ка я, пожалуй, с начала… Так вот, еще в самый первый момент, когда с юга пришло сообщение о надвигающейся угрозе, меня поразила его невнятность. Что значит «какие-то странные существа»? Или почему, например, не указана их численность, хотя бы приблизительная? Складывалось впечатление, что, отправляя это послание, мои наблюдатели находились в состоянии, хорошо описываемом словом шок, а ведь туда отбирались самые рассудительные и спокойные ребята из моих войск… Тем не менее я поборол искушение немедленно посмотреть на все своими глазами и отправился сюда, предупредить вас. Но дни шли, а ничего для прояснения ситуации не предпринималось. – Джарэт покосился в мою сторону. – Ну, скажем так, по достаточно объективным причинам… Да, но потом мне стало невмоготу, и я перенесся в одно из «орлиных гнезд», откуда ведется наблюдение за пустыней.