Пьер Бордаж - Воители безмолвия. Мать-Земля

— Рыцарь! Прошу вас оставить его мне! — взревел Филп Асмусса. — Напоминаю, речь идет о моей миссии!.. Моей!..

Это стремление присвоить все заслуги себе было здесь неуместным, смешным, даже бессовестным. Гордыня гнала воина к опасной черте, но Лоншу Па решил не вмешиваться. Кси была материей столь тонкой, столь беглой, что могла рассеяться при малейшем раздражителе. Он кивнул и приготовился вступить в действие, если заметит признаки слабости воина.

Филп влил в крик смерти всю свою ментальную мощь. Зеленый силуэт сотрясали сильнейшие конвульсии. Звук, пронзительный свист, рожденный в области диафрагмы, а не в глотке, усилился, обрушился на скаита. Тот согнулся, но не упал. По покрывшемуся складками лбу воина потекли ручейки пота. Он начал уставать, не в силах справиться с соперником.

Лоншу Па понял, что силы воина на исходе. Он мысленно окунулся в озеро Кси, куда стекались все потоки жизненной энергии.

Но приоткрыть губы и издать свой звук ему не пришлось: зеленая фигура покачнулась и вытянулась во весь рост на металлической крыше среди белых масок, серых комбинезонов и сверкающих дисков. Выложившийся до предела Филп Асмусса облегченно вздохнул и победно выпрямился. Чисто ребенок, подумал Лоншу Па.

Рыцарь вбежал в кабину аэрокара и увидел окровавленного и ошеломленного Тиксу, который с трудом выдержал пронзительный взгляд человека, хотя глаза его на угловатом лице казались безжизненными.

— Девушка? — сухо спросил рыцарь.

— Вот она, — ответил Тиксу, указывая на скамью. -Жива?

Его вопросы походили на сухие и точные удары бича. Оранжанин с трудом выпрямился и машинально стер рукавом кровь, запекшуюся на губах и подбородке. Рана на языке саднила и мешала говорить.

— Да… но очень плоха… Из-за лихорадки, от вируса… Кто… кто вы?

— Не важно! — ответил Лоншу Па. — Главное — получить девушку. Успокойтесь — мы не собираемся продавать ее! Нам нужны кое-какие ее знания…

В этот момент появился Филп Асмусса. Его мокрые от пота черные вьющиеся волосы прилипли ко лбу и вискам. Черные глаза, которые он таращил после бессонной ночи и жестокой ментальной борьбы с существом в зеленом бурнусе, удовлетворенно сверкали. Красивый мужчина! — подумал Тиксу. Все его движения выдавали благородное происхождение. Он был из того же круга, что и сиракузянка. На него она бы глянула по-иному…

— Видите, воин! Девушка здесь и жива! — воскликнул Лоншу Па. — Они перебили друг друга, чтобы завладеть ею. Сорняки уничтожили сами себя. Нам остается лишь сорвать цветок!

— Вы жаждете поздравлений, рыцарь? Я вас благодарю! — презрительно бросил Филп Асмусса.

Напряженные отношения между этими двумя людьми не ускользнули от внимания Тиксу, хотя по титулам он сразу понял, что они принадлежали к Ордену абсуратов. Как любой уроженец миров, входящих в Конфедерацию Нафлина, он не раз слышал хвалы достоинствам и заслугам Ордена. На Оранже приукрашенная история абсуратского рыцарства вот уже три стандартных века входила во все школьные программы. Вмешательство абсуратов грозило смертью врагам Конфедерации.

— Давным-давно прошли те времена, когда я стремился к благодарностям! — возразил Лоншу Па. — Просто замечу, вы не были согласны с моим планом. И чтобы покончить с благодарностями, скажу, что качество ваших услуг оказалось не на высшем уровне! Ваш крик смерти потерял целостность во время борьбы с последним противником: представьте себе, что он был бы вооружен, и вынесите заключение сами…

— Я победил. Это главное! — Филп Асмусса защищался, его уязвили слова рыцаря.

— Главное — не предавать Кси!

— Не ради оправдания скажу… у этого существа был необычный менталитет… Признаю, он меня дестабилизировал… Мой крик постепенно притуплялся, словно… уходил в пустоту. Невероятную, безмерную пустоту, которая была обширнее моего Кси… Я даже удивился, когда он упал. У меня не возникло привычных ощущений…

— Я вас не порицаю, — сказал Лоншу Па. — Просто хочу показать вам, что изредка неплохо прислушиваться к более опытным людям… Но мы еще не выпутались из неприятностей: этой ночью разграбили лавочку Крауфаса. Один из информаторов предупредил меня по волнофону. Деремат Ордена уничтожен…

— Вы не знаете никого, кто мог бы нам помочь?

— Увы, нет! — ответил рыцарь, пожав плечами.

Тиксу нарушил молчание, на которое его обрекли абсураты, говорившие между собой и не замечавшие его.

— Я знаю, где есть деремат! — робко прервал он их.

Рыцарь и воин повернулись к нему.

— Вы? — удивился Лоншу Па.

Филп Асмусса вдруг осознал присутствие оранжанина.

— Кто вы такой? — хрипло и почти угрожающе выкрикнул он.

— Тиксу Оти с Оранжа. Я… соплеменник и друг франсао Майтрелли. Перед смертью он сообщил мне код доступа к личному деремату…

— Откуда вы знаете эту девушку? И как узнали, что ее преследуют притивы? — спросил Лоншу Па.

— Все просто — именно я позволил ей перебраться с Двусезонья на Красную Точку, — ответил Тиксу. — А потом мне пришлось иметь дело с ее преследователями… Некий… любопытный опыт дал мне возможность осознать ее… огромное значение для жизни… Для Вселенной… и для меня…

— Все, что вы рассказываете, выглядит выдумкой! — с раздражением рявкнул Филп.

Тот же вызывающий вид, что и при первой встрече с рыцарем.

— Вас в монастыре перестали обучать умению различать акцент истины? — прошипел Лоншу Па. — Перестаньте подозревать всех и вся — никто не собирается отнимать у вас вашу драгоценную истину, воин!

Недовольный отповедью рыцаря, сделанной в присутствии человека, не принадлежащего к Ордену, Филп резко отвернулся и склонился над Афикит, чьи стоны прекратились. Она заснула и во сне выглядела спокойной.

— Она красивее вблизи, чем издали, — не сдержал вздоха воин, глядя на лицо девушки.

Хотя Филп произнес эти слова вполголоса, Тиксу расслышал их. Жгучая ревность охватила его. Он чувствовал, что стоит ниже воина, не имея его силы и осанки. Он вновь стал простым смертным, Тиксу-неудачником с Двусезонья, который топил свое ничтожество в мумбе.

— Вы можете провести нас к деремату франсао? — тихим голосом спросил рыцарь.

— Аэрокар вышел из строя…

Тиксу сожалел, что заговорил о деремате Майтрелли. Даже если сиракузянка играла важнейшую роль для Ордена и Конфедерации, он не мог заставить себя выйти из ее жизни. Жалкое иррациональное чувство, чистый эгоизм, но в это мгновение он не испытывал ничего другого. За один стандартный день, наполненный событиями, она заняла такое место в его жизни, что пропасть предстоящей разлуки сводила его с ума.