Айзек Азимов - СООБЩЕСТВО НА КРАЮ

— Специалист?

— Да.

— Надеюсь, вы понимаете, что пятиугольник из пяти звезд — форма полностью относительная.

— Что это значит?

Тревиц засмеялся.

— Вы — планетный червь. Не считаете ли вы, что небо имеет собственный объективный вид? Что звезды прибиты к своим местам? Пятиугольник виден таким с планет системы, к которой принадлежат Сейшелы, и только оттуда. С планеты, обращающейся у другой звезды вид Пяти Сестер другой. Во-первых, они видны под другим углом. Во-вторых, все пять звезд находятся на различных расстояниях от Сейшел, и если на них взглянуть под другим углом, они вообще могут не иметь видимой связи. Одна или две из них могут оказаться в одной половине неба, а остальные — в другой. Посмотрите…

Тревиц снова затемнил каюту и склонился над компьютером.

— Сейшельский Союз составляют восемьдесят шесть планетных систем. Оставим Гею, или точку, где она должна быть, на месте, — при этих словах в центре Пяти Сестер появился маленький красный кружочек, — переместимся к небесам, видимым с любой другой планеты Сейшельского Союза, взятой наугад.

Небо переключилось, и Пелорат моргнул, маленький красный кружок остался в центре экрана, но Пять Сестер исчезли. Яркие звезды по соседству были, но не было пятиугольника. Небо снова переключилось, и еще раз, и еще. Оно продолжало меняться. Красный кружок всегда оставался в центре, но пятиугольник не появился ни разу. Иногда появлялось что-то похожее на неправильный пятиугольник и из звезд неодинаковой яркости, и ничего подобного прекрасному созвездию, которое показал им Квинтесец, не было.

— Ну что, хватит? — сказал Тревиц. — Уверяю вас, Пять Сестер ни с какой планеты, кроме планет сейшельской системы не видны.

— Сейшельский взгляд мог быть экспортирован на другие планеты, — сказал Пелорат. — В имперские времена существовало много трантороцентричных пословиц, некоторые из них существуют и сейчас.

— Но мы знаем, что Сейшелы держат в секрете сведения о Гее. И зачем бы другие планеты заинтересовались Геей? Какое им дело до «малого брата Пяти Сестер», когда на их небе ничего подобного не видно?

— Может быть, вы правы.

— Значит, вы согласны, что информация к вам должна была прийти с Сейшел. Причем, именно из системы, к которой принадлежит центральная планета Союза?

Пелорат покачал головой.

— Ваше утверждение звучит правдоподобно, но я этого не помню. Абсолютно не помню.

— Тем не менее мои аргументы вас убеждают. Так?

— Так.

— Дальше… Когда, по-вашему, создана легенда о Гее?

— Когда угодно. Наверно давно, в имперскую пору. В ней есть что-то древнее.

— Ошибаетесь, Янов. Пять Сестер так ярко светятся в Сейшельском небе оттого, что они близки к Сейшелам. Вследствие этого четыре из них имеют большое собственное движение, и никакие две не образуют систему, так что они движутся в разных направлениях. Смотрите, что произойдет, когда я буду медленно сдвигать карту назад во времени.

Снова красный кружок, обозначавший местоположение Геи, остался на месте, а пятиугольник медленно развалился, когда четыре звезды поплыли в разных направлениях, а пятая немного сдвинулась.

— Видите, Янов? Похоже это на правильный пятиугольник?

— Явно неправильный, — признал Пелорат.

— А Гея в центре?

— Нет, заметно сбоку.

— Прекрасно. Так выглядело это созвездие сто пятьдесят лет назад. Всего-навсего полтора столетия, материал, который вы получили о «центре пятиугольника» и прочем, нигде не имел смысла до нынешнего века, даже на Сейшелах. Этот материал должен был родиться на Сейшелах, причем в нашем веке. Возможно, в последнее десятилетие. И вы получили его, хотя сейшельцы вовсе не склонны рассказывать о Гее.

Тревиц выключил звездную карту, зажег свет и уставился на Пелората. Пелорат сказал:

— Я в растерянности. Что все это Значит?

— Это вы мне скажите. Подумайте! У меня почему-то возникла идея что Второе Сообщество по-прежнему существует. Я однажды сказал об этом во время избирательной кампании. Я начал с драматической фразы, чтобы привлечь голоса колеблющихся избирателей. Я сказал: «Если Второе Сообщество по-прежнему существует…» А потом, в тот же день, спросил себя: а что если оно действительно существует? Я стал читать книги по истории и через неделю был убежден. Настоящих доказательств не было, но я всегда чувствовал, что умею выхватывать кончик нити из запутанного клубка. А на этот раз… — Тревиц задумался. Потом продолжил: — Посмотрите, что с тех пор произошло. Из всех людей я доверился Компору, и он меня предал. После чего Мэр Бранно арестовала меня и отправила в ссылку. Почему в ссылку, а не в тюрьму? И почему просто не припугнула меня, чтобы я молчал? И почему на корабле последней модели, который позволяет мне прыгать по всей Галактике? Почему она настояла, чтобы я взял вас и помог вам искать Землю? И почему я был так уверен, что нам не следует лететь на Трантор? Я был уверен, что у вас есть лучшая цель для поисков, и вы сразу вспомнили таинственную планету Гею, информацию о которой, как теперь выяснилось, вы получили при весьма загадочных обстоятельствах. Мы летим на Сейшелы — первая естественная остановка — и сразу натыкаемся на Компора. Он выдает нам обстоятельный рассказ о Земле и ее гибели, заверяет нас, что она в Секторе Сириуса, и призывает нас лететь туда.

— Вот видите, — сказал Пелорат, — вы хотите доказать, что все обстоятельства толкают нас на Гею, а Компор как раз хотел нас убедить лететь в другое место.

— И в результате из-за моего недоверия к этому человеку я преисполнился решимости следовать первоначальному плану. Может быть, он на это и рассчитывал? Он мог нарочно посоветовать нам лететь в другое место, чтобы удержать нас.

— Чистая фантазия, — пробормотал Пелорат.

— Неужели? Допустим. Мы разговорились с Квинтесецем только потому, что он был доступен…

— Ну уж нет, — сказал Пелорат, — я узнал его имя.

— Оно просто показалось вам знакомым. Вы не вспомнили ничего, что бы вы прочли из его трудов. Почему оно было вам знакомо?… Во всяком случае, оказалось, что он читал вашу статью, и она его покорила. Что вы на это скажете? Вы сами признавали, что ваша работа не получила широкой известности.

Более того, молодая леди, весьма грациозно провожающая нас к Квинтесецу, упоминает о Гее, рассказывает нам, что Гея в гиперпространстве, как бы для того, чтобы убедиться, что мы запомним о ней. Когда мы начинаем расспрашивать Квинтесеца, он ведет себя так, как будто ему не хочется рассказывать. Но не выгоняет нас, хотя я довольно груб с ним, Вместо этого он ведет нас к себе домой и по дороге дает себе труд показать нам Пять Сестер. Он даже удостоверяется, что мы заметили звездочку в центре. Почему? Разве не подозрительно такое нагромождение совпадений?