Алексей Шепелёв - Переплавка

Серёжка недовольно засопел: похоже, врач излагал ребятам свои выдумки. В школе ни о чем подобном ребятам не рассказывали. Да и трудно было поверить в то, что после войны бы кто-то позволил этим вторым устраивать борьбу за власть.

— Ну и зря, — с типично детским максимализмом заявил Никита. — Не надо было их к власти пускать, раз они ничего делать не хотели.

— Они хотели. Хотели командовать. И считали, что имели на это полное право, ведь это были люди, которые в войну проявили себя с самой лучшей стороны. Многие были самыми настоящими героями. Вот только в новой, послевоенной жизни им не нравилось то место, которое они могли получить. Знаний у них практически не было. Учиться они не хотели, да и самолюбие мешало. Как это так, вчера они командиры и начальники, а сегодня в подчинении непонятно у кого. Простой работой заниматься им казалось унизительно. Вот и рвались в руководители.

— Я не про них, я про нормальных…

— Ещё раз говорю: нормальным некогда было на это отвлекаться. Когда у человека есть работа, он занят, прежде всего, ею. И ни в какую там борьбу за власть не полезет: просто не захочет терять время и распылять силы. Максимум, можно согласиться на формальное членство где-нибудь в каком-нибудь собрании. Иногда даже его посещать. Может вы не поверите, то порой даже у самых закоренелых трудоголиков возникает желания забросить дела и заняться чем-нибудь очень далеким от своей основной профессии.

— Поверим, — за всех ответил Паоло.

— Вот и хорошо… А от власти работающему человеку нужно прежде всего, чтобы она ему работать не мешала. Помогает — хорошо, просто замечательно. Не помогает, но и не мешает — ну так что ж, ничего страшного. Сами как-нибудь справимся. Вообще, любая творческая работа, это расчет прежде всего на себя, на свои силы. Мне кажется, вы меня понимаете.

— Нам тоже так кажется, — согласился Валерка. В отношении творческой работы врач был прав на все сто процентов.

— А ещё к этому нужно добавить психологическое состояние тех людей. Победа в тяжелейшей войне. По-настоящему их мог бы понять только тот, кто сам пережил такое. Это колоссальный выброс надежды на лучшее будущее. Даже не знаю с чем сравнить… Вы слышали про марафонский бег?

Паоло, Валерка и Никита дружно кивнули, Серёжка мотнул головой.

— Понятно. Если очень коротко, то дело было в древнейшую эпоху. Персы напали на Грецию, греческое войско выступило им навстречу. Бой состоялся в Марафонской долине, победили греки. Их командующий немедленно направил в Афины гонца, чтобы сообщить о победе. Тут всю дорогу до города бежал, а когда достиг цели, смог только вымолвить: "Радуйтесь, афиняне, мы победили", и упал мертвым.

— А далеко бежал? — на всякий случай уточнил Серёжка.

— Больше тридцати километров.

— Сорок с лишним, — уточнил Никита. — По горам и в боевом панцире. Не отдохнув после боя.

Серёжка уважительно кивнул. Даже с точки зрения его времени это было нерядовым поступком.

— Война — тяжелейшее испытание для организма. И на физическом и на психологическом уровне, — продолжал врач. — Главная поддержка в этом испытании — вера в победу. Она действительно придает силы. Причем это вера не в отдельную победу, в какое-то малое достижение, а в Победу с большой буквы. В Победу, которая поставит окончательную точку в войне, подведет под ней черту. И вот Победа достигнута, точка поставлена, черта подведена. Всё. В такой ситуации человек испытывает колоссальный эмоциональный всплеск, после которого возникает сильнейшее желание к смене деятельности. Это не значит, что он хочет бездельничать, нет. Но он очень не хочет возвращения войны. Если вспомнить, что Третья Мировая для России была так же и очередной гражданской войной, то к любому расколу в стане победителей у людей было очень сильное подсознательное отвращение. Тем более, что практически все участники войны доказали свою верность России своей кровью. И сама постановка вопроса о том, что такой человек может приносить России вред, казалась им не просто недопустимой, а кощунственной. Опять-таки, прежде всего на уровне подсознания. Тяжело было бросить подобное обвинение вчерашним боевым товарищам, вместе с которыми только вчера вместе смотрели в глаза смерти. Ну и ещё был один важный момент…

Стригалёв замолчал, переводя дыхание после длинного монолога.

— Какой момент? — нетерпеливо спросил Никита.

— Люди не видели в происходящем опасности. В конце концов, руководство — это тоже работа, причем работа нужная, важная и сложная. Плюс ещё и ответственная. Не в бездельники же человек рвется, не сидеть на чужом горбу, а трудиться. Причем так или иначе, но делать эту работу кто-то должен. Так если я не берусь за неё, то почему я должен кого-то останавливать? Человек хочет попробовать, надо дать ему шанс. Ну а уж если не получится, тогда…

Врач сделал рукой неопределенный жест.

— А когда поняли, что не получилось? — настаивал на своем Паоло.

— В том-то и дело, что у них получилось. Правда совсем не то и не так, как виделось в начале, но получилось. Сложилась система. Система власти, которая дальше уже формировала исполнителей под себя. Знает такую болезнь — рак?

— Плохая болезнь, — нахмурился Валерка.

— Да, болезнь очень противная. Хотя по сути своей довольно простая: в каком-нибудь органе вместо его тканей начинают массово развиваться другие клетки. Такие, что не способны выполнять функции клеток этого органа. И орган перестает работать, потому что в нем чем дальше, тем меньше работоспособных клеток. А те, что неработоспособны, захватывают другие органы. В итоге, если это не лечить, то человек умирает.

— А к чему вы сейчас это? — спросил Серёжка.

— К чему… А вот попробуйте себе представить, что вместо клеток рака, которые практически не функциональны, то есть из них невозможно, скажем так, «собрать» никакой орган, в организме начинают разрастаться и мигрировать клетки, например, печени. Да, именно печени. Вы знаете, какие у неё функции?

— Очистка организма от вредных веществ, — ответил Валерка.

— Именно. Конечно, это не единственная функция, но она самая главная. Полезны ли клетки печени? Не просто полезны, а очень полезны. Но что получится, если они начнут подменять собой клетки почек, сердца, мозга? Все эти органы не смогут работать, потому что их клетки устроены иначе. И организм гибнет. Вот так же произошло и с послевоенной Россией. Когда люди разглядели что к чему, то было уже поздно. У власти прочно утвердились те, которые создали эту систему. И сменщиков себе они воспитывали по своему образу и подобию.

— Императорские Лицеи… — негромко произнес Валерка.