Айзек Азимов - СООБЩЕСТВО И ЗЕМЛЯ

— Вы это опубликовали? — возбужденно спросил Пелорат.

— Нет, — ответил Дениадор, — как гласит старая пословица, не следует нырять, пока не убедишься, что в бассейне есть вода. Видите ли, там говорится, что капитан корабля побывал на планете космитов и вывез оттуда женщину.

— Но вы сказали, — заметила Блисс, — что космиты не допускали чужих.

— Именно поэтому я и не публикую материал. Он кажется невероятным. Есть неясные истории, которые можно отнести к конфликту космитов с колонистами, нашими предками… Такие истории есть не только на Компореллоне, они есть на многих планетах, и в многочисленных вариантах, но все они сходятся в одном: космиты и колонисты не смешивались. Не было между ними социальных контактов, не говоря уже о браках, и все же, очевидно, капитана-колониста и женщину-космитку связывали узы любви. Это настолько невероятно, что мне не остается ничего другого, как только считать эту историю образчиком романтической беллетристики.

— Это все? — разочарованно спросил Тревиц.

— Не все, член Совета. В том, что уцелело от корабельного журнала, я наткнулся на ряд чисел, возможно, это — впрочем, возможно и нет — пространственные координаты. И если все так, хотя как скептик я обязан сомневаться, документ утверждает, что это координаты трех планет космитов, одна из которых — та, на которой высаживался капитан и откуда он вывез свою подругу.

— Может ли оказаться, — спросил Тревиц, — что, даже если сам рассказ — выдумка, координаты все-таки настоящие?

— Возможно, — сказал Дениадор. — Я вам дам эти числа, вы вольны их проверить, но я не уверен, что вы обязательно чего-нибудь достигнете… И все-таки, — промелькнула быстрая улыбка Дениадора, — у меня есть забавная мысль.

— Какая? — спросил Тревиц.

— Что, если один из этих наборов координат описывает положение Земли?

Оранжевое солнце Компореллона выглядело большим, чем солнце Терминуса, но находилось низко и мало грело. Ветер, к счастью легкий, касался щеки Тревица ледяными пальцами.

Он поежился под шубой с электроподогревом, которую ему подарила Мица Лизалор.

— Когда-нибудь должно потеплеть, Мица, — сказал он.

Лизалор бросила взгляд на солнце. Она стояла рядом с ним в пустоте космопорта, одетая в более легкую, чем на Тревице, шубку. Если она и чувствовала холод, то презрительно не замечала его.

— У нас прекрасное лето, — сказала Лизалор. — Короткое, но наши сельскохозяйственные культуры к этому приспособлены. Они морозоустойчивы и быстро вызревают. У наших домашних животных густой мех, и компореллонская шерсть считается лучшей в Галактике. А фермерские колонии на орбите вокруг Компореллона выращивают тропические фрукты. Мы экспортируем ананасы высшего сорта. Большинство людей думают о нас как о холодной планете и ничего этого не знают.

— Спасибо, что пришла проводить меня, Мица, — сказал Тревиц, — и спасибо, что согласилась сотрудничать с нами в этой миссии. Однако я беспокоюсь, не навлечешь ли ты этим на себя неприятности?

— Нет! — Она гордо покачала головой. — Не будет у меня неприятностей. Задавать вопросов мне не станут. Я руковожу транспортом, и это значит, что правила для космопортов, таможенных станций, прибывающих и убывающих кораблей устанавливаю я. Премьер-министр полагается на меня и только рад, что детали его не касаются… Но если бы меня и спросили, мне достаточно было бы просто рассказать правду. Правительство одобрит то, что я не отдала корабль Сообществу; народ тоже, если бы ему можно было об этом рассказать. А само Сообщество ничего не узнает.

— Правительство, может, и одобрило бы, что ты не отдала корабль Сообществу, но одобрит ли оно, что ты позволила мне его забрать?

— Ты достойный человек, Голан, — улыбнулась Лизалор. — Ты упорно боролся за корабль, а теперь, когда он у тебя, заботишься о моем благополучии.

Она потянулась к нему, как будто ей хотелось его поцеловать. И с очевидным усилием сдержалась. С вернувшейся суровостью она сказала:

— Даже если бы они стали сомневаться в моем решении, достаточно было бы объяснить, что ты ищешь Древнейшую. Они скажут, что я хорошо сделала, что избавилась от тебя как можно скорее, а также от корабля и всех остальных. Они исполнят обряды искупления за то, что вообще разрешили вам высадиться на Компореллоне, хотя мы не могли знать заранее, чем вы занимаетесь.

— Ты в самом деле опасаешься несчастий для себя и для планеты из-за меня?

— Еще бы, — невозмутимо ответила она. И потом добавила уже мягче: — Мне ты уже принес несчастье, потому что теперь, когда я узнала тебя, компореллонские мужчины станут казаться мне полными ничтожествами. Я остаюсь с неутоленной тоской. Тот, Кто Наказывает, это уже устроил.

— Мне льстит твое отношение, — сказал Тревиц, несколько смешавшись, — но я не хочу, чтобы ты страдала от ненужных опасений. Ты должна понять: считать, будто я приношу несчастье, — чистое суеверие.

— Это тебе, наверное, сказал тот скептик.

— Я и без него знаю.

На густых бровях Лизалор нарос тонкий слой инея, она вытерла лицо и сказала:

— Я знаю, некоторые считают это суеверием, однако то, что Древнейшая приносит несчастья, факт. Это наблюдалось много раз, и никакие аргументы скептиков не могут опровергнуть факты.

Неожиданно она протянула руку.

— Прощай, Голан, — сказала она, — ступай на корабль к остальным, пока наш холодный ветер не заморозил твое нежное терминусское тело.

— Прощай, Мица, я надеюсь еще вернуться и повидаться с тобой.

— Да, ты обещал вернуться, и я попыталась поверить тебе. Я даже мечтала, как вылечу тебе навстречу и присоединюсь к тебе в космосе, чтобы несчастье пало на меня одну, а не на всю планету… Но ты не вернешься.

— Вернусь! Я так легко не сдамся. После того как ты доставила мне такую радость. — В этот момент Тревиц действительно верил в то, что говорил.

— Милый, я не сомневаюсь в твоих романтических порывах, но те, кто отправляется на поиски Древнейшей, не возвращаются. Мое сердце подсказывает мне это.

Было приятно вернуться в пилотскую каюту "Далекой Звезды". Пусть тесноватую, пусть лишь ничтожный пузырек воздуха в бесконечном пространстве, но все равно родную, теплую и уютную.

— Я рада, что вы наконец на борту, — сказала Блисс. — Я спрашивала себя, долго ли вы еще пробудете с Министром.

— Недолго, — ответил Тревиц, — было холодно.

— Мне показалось, что вы подумываете, не остаться ли с ней, забросив поиски Земли. Мне не хотелось даже слегка зондировать ваш разум, но искушение, которому вы подвергались, само изливалось на меня.